Поэты 1880–1890-х годов

Мережковский Дмитрий Сергеевич

570. «Зачем твой взгляд, и бархатный, и жгучий…»

Зачем твой взгляд, и бархатный, и жгучий, Мою волнует кровь — И будит в сердце силою могучей Уснувшую любовь? Встречаясь с ним, я рвусь к тебе невольно, Но страсть в груди давлю… Ты хочешь знать, как сладко мне и больно, Как я тебя люблю? Закрой глаза завесою двойною Твоих ресниц густых — Ты не прочтешь под маской ледяною Ни дум, ни чувств моих! 1890

571. «Если б счастье мое было вольным орлом…»

Если б счастье мое было вольным орлом, Если б гордо он в небе парил голубом, — Натянула б я лук свой певучей стрелой, И живой или мертвый, а был бы он мой! Если б счастье мое было чудным цветком, Если б рос тот цветок на утесе крутом, — Я достала б его, не боясь ничего, Сорвала б и упилась дыханьем его! Если б счастье мое было редким кольцом И зарыто в реке под сыпучим песком,— Я б русалкой за ним опустилась на дно, На руке у меня заблистало б оно! Если б счастье мое было в сердце твоем,— День и ночь я бы жгла его тайным огнем, Чтобы, мне без раздела навек отдано, Только мной трепетало и билось оно! 20 января 1891

572. ЗМЕЙ ГОРЫНЫЧ

Сжалься, сжалься, добрый молодец! Кто бы ни был ты, спаси меня! Ох, высок зубчатый терем мой, Крепки стены неприступные!.. Я росла-цвела в семье родной Дочкой милой, ненаглядною; Полюбил меня Горыныч-Змей Страстью лютою змеиною. Полюбил меня, унес меня В дальний край за море синее, Словно пташку в клетку тесную — Заключил в неволю тяжкую… Я уснула беззаботная В светлой горнице девической, Пробудилась — изумилася И глазам своим не верила. На спине железной чудища Я неслась, как легкий вихрь степной, Над горами, над оврагами, Над пучинами бездонными. Подо мной ширинкой пестрою Расстилалися луга-поля, Извивались реки быстрые И шумел дремучий, темный бор. Надо мною звезды частые Робко светили, пугалися, На меня смотрели жалостно И давались диву-дивному. А Горыныч-Змей летел-свистел, Изгибая хвост чешуйчатый, Бил по воздуху он крыльями, Сыпал искрами огнистыми. Он примчал меня, спустил меня Во дворец свой заколдованный, Обернулся статным молодцем И взглянул мне в очи ласково… Как наутро я проснулася, Обошла покои чудные, Много злата, много серебра В сундуках нашла я кованых. Убралась я золотой парчой, В алый бархат нарядилася, Нитью жемчуга бурмитского Перевила косу русую… Да как вспомнила про отчий дом, Про житье-бытье привольное — Заломила руки белые, Залилась слезами горькими. Ах, на что мне серьги ценные, Бусы — камни самоцветные? Не верну я воли девичьей, Не узнаю сна покойного! Не встречать уж мне весну-красну В хороводе пеньем-пляскою, Не ласкать мне мужа милого, Не качать дитя любимое. День от дня всё чахну, сохну я, Давит грудь мою печаль-тоска… Истомил меня проклятый Змей, Сердце бедное повызнобил!.. Чу!.. Летит он!.. слышу свист его, Вижу очи искрометные… Пропадай же, грусть постылая, Дай душе моей натешиться!.. Будут жечь меня уста его Жарче зноя солнца летнего, Распалит он сердце ласками, Отуманит разум чарами… Добрый молодец, прости-прощай! Проходи своей дорогою: Не хочу я воли девичьей, — Мне мила теперь судьба моя! 22 января 1891

573. ЭЛЕГИЯ («Я умереть хочу весной…»)

Я умереть хочу весной, С возвратом радостного мая, Когда весь мир передо мной Воскреснет вновь, благоухая. На всё, что в жизни я люблю, Взглянув тогда с улыбкой ясной, Я смерть свою благословлю — И назову ее прекрасной. 5 марта 1893

574. ЧЕРНЫЙ ВСАДНИК

«Девицы, что за стук я слышу? Милые, что я слышу?» — «Слышен конский топот, Раздается в поле». «Девицы, кто же в поле едет? Милые, кто там скачет?» — «Мчится черный витязь, Сам бледнее смерти». «Девицы, отчего ж он бледен? Милые, что так бледен?» — «От тоски по милой, От разлуки с нею». «Девицы, что ж он в дверь стучится? Милые, что стучится?!» — «По твою ли душу, По твою ль младую». «Девицы, умирать так страшно! Милые, ох, так страшно!» — «Кто любил до гроба, Тот сильнее смерти!» 17 сентября 1893 Москва

575. «Из царства пурпура и злата…»

Из царства пурпура и злата Случайным гостем залетев, Блеснул последний луч заката Среди серебряных дерев. И вот, под лаской запоздалой, Как мановеньем волшебства, Затрепетала искрой алой Оледенелая листва. И встрепенулся лес суровый, Стряхнул с ветвей могильный сон — И ожил он в одежде новой, Багряным светом озарен. Аккордом звуков серебристых Несется фей лукавый зов… Клубится рой видений чистых Вокруг сверкающих стволов… Но гаснет луч в борьбе бесплодной, Еще мгновенье — и сменят Метель и мрак зимы холодной Природы призрачный наряд. 30 ноября 1893

576. СУМЕРКИ

С слияньем дня и мглы ночной Бывают странные мгновенья, Когда слетают в мир земной Из мира тайного виденья… Скользят в тумане темноты Обрывки мыслей… клочья света… И бледных образов черты, Забытых меж нигде и где-то… И сердце жалостью полно, Как будто жжет его утрата Того, что было так давно… Что было отжито когда-то… 17 февраля 1894

577. ВИХОРЬ

Вихорь в небе поднялся, Закружился, завился, Взвил столбом песок и пыль, Со степной травой ковыль. Легкой птицей на коне, Станом гибким наклонясь, Мчится с ветром наравне Молодой татарский князь. Полн отваги жгучий взгляд, Блещет золотом наряд, Кровь горячая сквозит Сквозь загар его ланит. «Ветр! — зовет он, — улетай От родных моих степей, Весть неси в далекий край Полоняночке моей. На горе стоит крутой Светлый терем золотой; Там давно сидит она У косящата окна. Чище снега и сребра Томный цвет ее лица, Брови — ночь среди утра, Взор — блаженство без конца. Очи — моря глубина, Грудь — зыбучая волна, В кудрях — блеском янтаря Заигралася заря. Но скрывает красоту Белоснежная фата, Лишь алеют сквозь фату Розы вешние — уста… Ты шепни ей: „Помнит он, Вновь примчится и, в полон Захватив к себе опять, Уж не даст тебя отнять!“ Ты шепни ей: „Не грусти! Коль тебе былого жаль — Я рассею по пути Всю тоску твою, печаль!“» Вмиг улегся вихрь кругом, Взвеял легким ветерком И понесся с вестью той В светлый терем золотой… 23 апреля 1894

578. «Пустой случайный разговор…»

Пустой случайный разговор, А в сердце смутная тревога,— Так заглянул глубоко взор, Так было высказано много… Простой обмен ничтожных слов, Руки небрежное пожатье, — А ум безумствовать готов, И грудь, волнуясь, ждет объятья… Ни увлеченья, ни любви Порой не надо для забвенья, — Настанет миг — его лови — И будешь богом на мгновенье! 1 июля 1894

579. ДЖАМИЛЕ

«Вы так печальны, Джамиле? Ваш взор парит в дали безбрежной… Но что, скажите, на земле Достойно вашей грусти нежной?.. Вы так печальны, Джамиле!» «За мной следят. И я грустна, А в сердце страсть и ожиданье… Сегодня в полночь я должна Пробраться тайно на свиданье… Мой лик суров и взор угрюм, — Не выдаст сердце тайных дум». «Вы улыбнулись, Джамиле? И жизнь, и радость в вашем взоре,— В его глубокой, знойной мгле Всё переменчиво, как в море… Вы улыбнулись, Джамиле?» «Да, я смеюсь… Но ад во мне, И смерть, и ужас в блеске взора! Сегодня по моей вине Был брошен труп на дно Босфора… И я смеюсь… Но знаю я, Что завтра очередь моя!» 1895