Погребальные костры
Шрифт:
Айс что-то говорил, радостно хлопая меня по коленям, Ингио увлеченно рассказывал о всевозможных мифических тварях, а я устало привалился головой к стенке кареты и молча глядел сквозь щель между задернутых занавесок. Глядел на раскачивающиеся небеса, на скачущую вверх-вниз линию горизонта и гадал, когда же все это, наконец, закончится. И закончится ли когда.
Эпилог.
Меч, монета и книга.
За время моего отсутствия на Маунтдане ровным
Кранов, вроде, стало побольше. Я уставился на огромную сверкающую клешню, поднимающуюся над крутобоким торговым кораблем, стоящим у пирса. Выходит, что гильдия грузчиков все же проиграла свою войну…
Клешня подцепила полсотни тяжеленных мешков и одним махом перенесла груз на причал, где на него точно армия муравьев набросилась толпа темнокожих скенов в замызганных набедренных повязках.
— Господин желает приобрести на вечер прекрасную лакорку? — высокий худощавый сутенер возник, словно из ниоткуда. Лихо подкрутив напомаженные усы, он ловким движением ладони изобразил в воздухе соблазнительную фигуру. — Может господин предпочитает мальчиков? Зенорских принцев, черных как эбен, или же северян, с кожей, что белее снега с вершин горы Азава! Дайте мне знать, господин, и любая ваша фантазия мигом исполнится!
Отбиваться было бесполезно. Я слишком хорошо знал подобных типчиков.
— Вы, любезный, лучше скажите, кто сегодня будет драться в «Бестиарии», — я заговорщицки понизил голос. — Быть может, вы даже подскажете мне, на кого сделать ставку?
Верзила моментально перевоплотился из вальяжного сутенера в энергичного букмекера.
— Если будете ставить на собак, — деляга опасливо огляделся по сторонам. — Смело ставьте на моего Короха, он сегодня вечером порвет любую тварь, что посмеет выставить зу-Маграх. Ежели вы предпочитаете петушиные бои, то самый сильный боец у зу-Конхора, только он сегодня его выставлять не станет. Побережет для большого финала на день Семи Пророков…
— Меня больше интересуют настоящие бойцы, — сказал я, делая вид, что заскучал, и собираюсь уходить.
— Постойте, господин, — букмекер поднял руку, но коснуться меня не посмел. — В «Бестиарии» люди больше не дерутся. Если хотите поглядеть на гладиаторов, то вам нужно приобрести билет у Малыша Гудана, что в «Белом Октопусе». Они со стариком Тонезапом как раз открыли новую арену.
Услыхав знакомые имена, я насторожился.
— А если мне понадобится нанять чародея? Тонезап все еще при делах?
Букмекер скривился и неохотно кивнул.
— Конечно, что с ним станется. Но вам, господин, я бы не советовал туда ходить. Малыш Гудан выиграл уже почти пятьдесят боев. Ходят слухи, что игра у них идет не честная…
Я сунул букмекеру в ладонь серебряную монету.
— Поставь на Короха в первом бою.
Верзила заулыбался, вынимая из кармана книжечку и карандаш.
— Ставка один к шести!
Скомкав бумажку в кулаке, я не спеша направился к ближайшей станции фуникулера. В «Бестиарий» идти я не собирался, а вот в «Белый Октопус» нужно было непременно заглянуть. Повидаться со старыми приятелями.
С треском и скрежетом кабинка заползла на станцию, и закачалась, выпуская пассажиров.
— Гляди куда прешь, малец! — плечистый грузчик вооруженный деревянным молотком, отшвырнул меня с дороги.
— А парень то причем? — второй грузчик ухватил товарища за руку. — Ну разобьешь ты голову Паростро, что с того изменится? Тебя бросят в яму, а гильдия этого даже не заметит! Неужели ты думаешь, что взятки только один Паростро и берет!
Сунув вагоновожатому медяк, я ухватился за полированные медные поручни, и быстро взбежал по гулким ступенькам. Вагон оказался практически пуст, так что я мог выбирать любое место.
Смахнув со скамейки красную зенорскую пыль, я уселся у открытого окна. В лицо ударил порыв горячего ветра, а по полу вагончика закружили крошечные песчаные смерчи.
— Руки-ноги-головы из вагона не высовывать! — закричал проводник и потянул за блестящую рукоять, закрывая двери. — На пол прошу не блевать, под скамейками имеются ведерки…
Вагончик вздрогнул, и медленно пополз вверх. Застонали туго натянутые канаты, захрустел песок в скрытых от глаз механизмах, и я почувствовал, как по позвоночнику побежали мурашки.
В ярком солнечном свете Маунтдан казался громадной сверкающей башней. Мириады окон нестерпимо блистали, и я невольно зажмурился, прикрывая глаза рукой от скачущих по салону солнечных зайчиков.
Горячие порывы ветра подхватили мою косицу и золотую бахрому на шейном платке.
— А где же ваш багаж, господин? — угрюмый грузчик, сидящий в дальнем углу, прищурился, глядя на меня красными воспаленными глазами. — Я бы за два медяка дотащил все до гостиницы…
Я только покачал головой.
— Что, совсем с работой туго? — внизу в порту от механических клешней в глазах рябило.
— Проклятая гильдия, — грузчик скрипнул зубами. — Продалась с потрохами…
На выходе из вагона я ухватил работягу за локоть и сунул ему в ладонь серебряную монету.
— Мне подачек не надо, — грузчик обиженно вздернул подбородок. — Мы на Маунтдане народ гордый!
Я сжал руку мужчины с такой силой, что у того глаза полезли на лоб.
— Подумай лучше, чем семью кормить будешь, — сказал я. — Своей гордостью?
Спрыгнув с подножки, я решительно зашагал к знакомой железной лестнице, ведущей со станции на следующий уровень.
Цветочный рынок как всегда поражал обилием красок и запахов. Красные розы с Эста, желтые и синие ирисы с Донкара, фиолетовые гладиолусы с Паанолы, но больше всего здесь было зенорских тюльпанов. Бутоны тугие, яркие, отороченные черной каймой, перевязанные шелковыми нитками и усеянные блестящими капельками воды. От одуряющего аромата у меня голова пошла кругом.