Погружение
Шрифт:
— Вы сами всё это подстроили и спланировали? — спросил Герман.
— В этом случае, я не вышел бы из игры так скоро. Заплатить за билет на представление и уйти с первого акта. Это не про меня. Не усложняйте, мой друг. Не ищите конспиралогических версий.
— А как же арабы, разве Вы совершили погружение не с целью понаблюдать за их спиритическим экспериментом?
— Я просто подыграл им. Единственными моими целями были реклама и деньги. Я всегда лично присутствую на запуске всех новых предприятий. Кстати, нынче я сомневаюсь в перспективности проекта глубоководных экскурсий и думаю его свернуть. А вот реклама препарата, вводящего человека состояние анабиоза, похоже сработала. Скоро за ним выстроятся в очередь неизлечимо больные в надежде на прогресс медицины в будущем и сумасброды, мечтающие пожить в том самом будущем. Я уж не говорю о дальних странствиях в космос или о возможности скоротать годы в тюрьме.
— Раз уж я становлюсь Вашим придворным летописцем, не откажите мне в одной просьбе. Нельзя ли перенести программу Искусственного интеллекта со «Сферы» на мой рабочий ноутбук?
— Какой Искусственный интеллект? Не было на «Сфере» никакого Искусственного интеллекта.
— Ну, а видео со скрытых видеокамер? Они бы мне здорово помогли.
— И камер тоже не было, ни скрытых, ни открытых. Для съёмок на «Сфере» находился специальный человек и это были Вы, мой друг.
Герман продолжил, как будто не слышал ответа Спенсера:
— Когда я общался с Искусственным интеллектом, был такой период, когда он оставался моим единственным собеседником. Так вот, он признался мне, что ему была заблокирована способность к обучению на Вашей манере речи и голоса.
— Я уже сказал, что нет и не было никакого Искусственного интеллекта. Но если бы и существовала программа, способная имитировать мой голос и манеру речи, меня бы это не порадовало. Мне пришлось бы предусмотреть запрет всех операций и распоряжений от моего имени по телефону.
— Кстати, раз уж у нас вышел такой откровенный разговор. Скажите, что за странное орудие, похожее на первобытный нож спасатели нашли на «Сфере». С кем Вы собирались сражаться? От кого защищались? От демонов «Титаника»?
— Нет, просто я подозревал, что Вы живы и намеревался перерезать Вам горло.
— Фу, как отвратительно, — сказала Тамила. — Меня Вы тоже собирались зарезать? Этим?
— Нет, Вас я собирался задушить.
На это оптимистичной теме разговор забуксовал, и гости вдруг заторопились по делам. Герман и пальцем не шевельнул, чтобы продлить общение.
Глядя в спины уходящих посетителей, он услышал обрывок разговора Спенсера и Тамилы:
— А если он не согласится подписывать?
— Это не имеет значения. Важна подпись опекуна — его матери. Он же недееспособный. Псих, ты же сама видела. Он даже наше посещение не отличил от прочих своих галлюцинаций.
— А Ваше обещание заплатить за книгу? Тоже обман?
— Нет. Это способ помочь ему или отблагодарить, или на худой конец, компенсировать страдания. Не знаю. Просто широкий жест филантропа. Не обеднею.
***
Вскоре гости отдалились и Герман не узнал окончания их беседы.
Но взор его ещё долго был обращён в том направлении, куда ушли Спенсер и Тамила.
Наконец, он развернулся и вялой походкой, по-стариковски шаркая больничными тапочками, поплёлся по тенистой аллее в сторону главного корпуса. Грусть и одиночество шли рядом с ним.
Вяло, неспешно и как-то буднично пришло осознание: «Сбылось то, о чём я мечтал. Круг разомкнулся, закончился День сурка. Здравствуй, новая жизнь. Привет тебе, мой новый Я.»
Но свободен ли он? Герман оглянулся на очень красивую и очень высокую кованую ограду, украшенную камерами видеонаблюдения с датчиками сигнализации и обречённо вздохнул.
Вокруг ни души: ни больных, ни персонала. Только одинокая фигура мужчины на лавочке в тени дерева. Незнакомец поднял голову, улыбнулся Герману и приветливо помахал рукой. Герман подошёл ближе и узнал Рыбака, с которым познакомился на набережной. На этот раз тот кормил голубей.
Глава 38 Наблюдатели
Из окна главного корпуса с высоты третьего этажа за Германом, не скрываясь внимательно следили два человека в белых медицинских халатах. Первый из них пожилой мужчина, директор Клиники душевных расстройств профессор С.П.Енсер. Рядом с ним — молодая женщина — доктор Рита Бор.
Во французском во всю стену окне перед врачами открывался прекрасный панорамный обзор на больничный парк, по которому меланхолично бродили немногочисленные в это время дня пациенты.
На одной из скамеек, в тени высокого дерева расположился Герман. Он то садился, то вдруг вскакивал, чтобы через минуту снова ненадолго присесть. По тому, как энергично он жестикулировал было очевидно, Герман вёл жаркий спор. С кем? С самим собой? С кем-то невидимым?
Рядом не было ни души.
— У нашего героя, проблемы, — то ли спросил, то ли констатировал факт профессор.
— Да нет, всё идёт своим чередом. Со вчерашнего вечера острая фаза психоза стала проходить. Осмелюсь утверждать, кризис миновал. — ответила доктор Рита. — Последние два дня он пребывал в крайне неустойчивом состоянии. В какие-то моменты бред заметно усиливался. Он и сейчас ещё не вполне отличает реальный мир от фантазий. Но это нормально, целостность его личности восстанавливается из разрозненных обрывков старой памяти и новых знаний. Это очень большая нагрузка на мозг, который постоянно генерирует заполнение пробелов сознания. Нам всем повезло, что он молод и обладает отменным здоровьем.
— Надеюсь, Вы ведёте мониторинг изменений его состояния?
— Конечно, ежедневно проводим ФМРТ и КТ. — Мы постоянно констатируем смещение зон активности в коре головного мозга.
— Надеюсь, нам наконец удастся зафиксировать физические трансформации в нервной ткани при кардинальной реформе сознания и памяти.
— Вы всё лелеете мечту открыть энграмму памяти, профессор? А я пребываю в предвкушении новых перспектив психотерапии. Я даже подумываю о введении специального термина — психохирургия.