Похмелье. Головокружительная охота за лекарством от болезни, в которой виноваты мы сами
Шрифт:
Было бы весьма поэтично, если бы недостающим мне волшебным ингредиентом оказался некий суперникотин из Тихуаны. А если бы побочный эффект от многократного употребления был таков, что у благородных в сущности людей пореже возникало бы желание напиться вдрызг, – то тем более. Пожалуй, такое лекарство могло бы вылечить от похмелья, не разрушив при этом наш мир.
Одной из задач моего визита в Новый Орлеан было найти доктора Джеффри Вайзе – видного эксперта по похмелью, который наравне с фильмом «Мальчишник в Вегасе» поднял волну интереса к изучению этого состояния. Опубликовав исследование о свойствах опунции, он создал самый продаваемый продукт из Нового
Пока что мне ответил только доктор Майкл Шлипак – коллега Вайзе и автор нескольких исследований о похмелье. Он сообщил, что они оба «еще в 2004-м зареклись давать интервью на тему похмелья, так как это бросало тень на их карьеру».
Я предложил поговорить как раз об этой «тени» и том, что будет, если из нее выбраться. В конце концов, больше всего меня интересует история – а теперь, наверное, уже миф, ведь Вайзе не готов ничего обсуждать – о докторе, который посвящает большую часть карьеры изучению похмелья, затем на основании собственных изысканий придумывает и запускает в продажу уникальный успешный продукт. Но когда все вокруг начинают задавать вопросы, причем самые поверхностные, только об этом продукте, он расстраивается и посылает все к черту, посвятив себя спасению утопающего города. Как ни крути, все это похоже на легенду – наверное, легенда мне и нужна.
Что касается доктора Шлипака, он соглашается, что «было бы интересно побеседовать втроем с Дж. В.». Вот только Дж. В. по-прежнему не выходит на связь.
С другой стороны, я наконец-таки нашел доктора Дэвида Натта, но не в Новом Орлеане, а в лондонской больнице «Хаммерсмит», где этот бывший фармацевтический король Британии, судя по всему, скрывается. Он согласился пообщаться со мной через океан с помощью магии скайпа.
– Рад, что наконец нашел вас, – говорю я, как только мы устанавливаем связь и на удивление жизнерадостное румяное лицо появляется на экране моего ноутбука.
– Я бы мог ответить взаимностью, будь у вас свободный миллион долларов.
– К сожалению, у меня его нет.
– Ну, нет так нет. Я у всех спрашиваю, давайте продолжим…
Я мог бы сказать, что доктор Натт обычный псих, но не все так просто. Он слишком обаятельный для психа, слишком четко мыслит для чудака, слишком прямолинейный, чтобы оставаться загадкой. Неудивительно, что с прессой он общего языка не нашел. Скрытный, таинственный характер Натта вкупе с долгими и нелепыми попытками человечества решить проблему похмелья создают безграничные возможности для неверного толкования его слов. Уже много лет в газетах сообщают следующие новости от доктора Натта: он создает один препарат для опьянения, другой для отрезвления, и всё – конец похмелью.
Доктор Натт говорит, что пресса ничего не поняла. На самом деле никакой существенной связи между этими двумя научными открытиями нет. «Разве что, – сообщает он с легкой ухмылкой, – оба гениальны». Я почему-то склонен ему поверить.
Один препарат он назвал Chaperone («Компаньон»), другой Alcosynth, оба призваны сделать пьянство более безопасным занятием, но каждый по-своему.
«Важно понять, – говорит Натт, – что токсичность алкоголя не линейна. Если вы пьете три алкогольных напитка в день, шансы умереть от нарушений, связанных с алкоголем, увеличиваются в пять раз, но если вы пьете шесть напитков в день, опасность увеличивается в двадцать раз. Конечно, мы призываем не пить более трех напитков в день». Суть препарата Chaperone в том, что после трех напитков вам будет казаться, что вы выпили
Поможет ли такой подход запойным алкоголикам с оральной фиксацией – большой вопрос, но здесь как раз вступает Alcosynth.
«Это действительно прорывная штука. Chaperone не такой радикальный, а вот Alcosynth – это да». По мнению Натта, главная проблема выпивки помимо ее токсичности в том, что у нее нет пика эффективности: чем больше пьешь, тем сильней эффект, и если не остановиться, она тебя прикончит. Люди то и дело напиваются до смерти. Задача Alcosynth – заменить алкоголь препаратом, у которого есть пик эффективности. Такие вещества называются частичными агонистами.
«Это хорошие вещества, поскольку они тебя не прибьют. Например, так действует морфин – синтетический аналог героина. Есть аналог и у никотина, хотя не такой известный. Alcosynth наращивает эффект опьянения с первыми несколькими дозами, потом он выходит на плато, вам очень приятно, но лучше уже не будет. Вы не можете нагрузиться настолько, чтобы упасть, стать агрессивным или ничего не помнить, вас не будет рвать и так далее. И похмелья от него тоже не будет».
Это, конечно, слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– Поверьте, сделать его было совсем не просто, – говорит Натт. – Алкоголь, пожалуй, самый сложный и неоднородный наркотик в природе. Он воздействует на разные рецепторы при разных дозах. Небольшая доза алкоголя влияет на гамма-рецепторы, иногда на дофаминовые. Увеличьте дозу, и начнется выработка серотонина и глутамата. Так что для имитации алкоголя требуется вещество с очень сложным составом.
– И вы его нашли?
– Мы нашли много, – отвечает Натт и подмигивает.
Я прочел, что Alcosynth – это производное соединение бензодиазепина. На самом деле так написано в трех последних статьях. Но Натт все отрицает: «Производное бензодиазепина? Формулу я вам не открою. Но бензодиазепин тут вообще ни при чем».
Мне немного жаль, но его презрение на меня не действует. Когда я это говорю, доктор немного смягчается и выдает пару козырей. «Ладно, – вздыхает Натт. – Речь идет о позитивном аллостерическом модуляторе ГАМК-рецептора. Есть и другие идеи, конечно. Но все я вам не скажу. Возможно, это не финальный вариант, сейчас мы над ним работаем».
– И много вам осталось?
– Примерно миллион долларов.
– А, точно! И у меня его нет…
Но еще кое-что из сказанного Наттом засело у меня в голове. «Глутамат, – говорю я, – вы знакомы с термином „отскок глутамата“?»
Я впервые столкнулся с этим определением в самом начале своего исследования. А сейчас, в его конце, мне кажется, что именно им объясняются оставшиеся вторичные симптомы, с которыми пока не справляется мое лекарство: плохой сон, тревога и утомление. Но теперь я уже не могу вспомнить, где мне попадался этот термин.
«Отскок глутамата относится скорее к тяжелому хроническому алкоголизму, – говорит доктор Натт. – Однако процесс этот начинается именно после третьего напитка. Именно тогда алкоголь начинает блокировать глутаматные рецепторы. Глутамат помогает вам получать энергию – и вашему телу не нравится, когда в нем что-то блокируется, так что при затяжном алкоголизме количество этих рецепторов начинает увеличиваться, чтобы вернуть баланс. Но если вы вдруг внезапно перестали пить, у вас окажется много лишнего глутамата – он будет вызывать гиперактивность, нервозность, тревогу… это и есть часть острого абстинентного синдрома. Не уверен, что это имеет отношение к вашему обычному похмелью».