Поход на гору Сиде
Шрифт:
– Хорошо, – кротко ответил Норимори. – Поговорю.
Выпрямляясь, юноша неуверенно усмехнулся.
– Тогда я не стану… снова приклеивать твои ботинки к ступенькам.
Было ещё темно. Лишь горизонт над океаном украсился бледно-серой полоской. Впрочем, солнечного дня сегодня и не предвиделось – всё небо затягивали плотные облака. Пронзительный ветер украшал волны пенными гребнями, сдувал остатки снежных шапок с деревьев. Пучки осоки, торчавшие по обе стороны от тропинки, напоминали копья каких-то миниатюрных войск.
Ольга привычно
Сойдя с тропы, девушка ловко, почти бесшумно пробралась сквозь его кусты, перешагивая через стелющиеся побеги, отводя отростки, цеплявшиеся за одежду. Со стороны могло показаться, что заросли сами расступаются перед ней. Миновав их, она оказалась на небольшой полянке, которую почитала «своей».
Тут росли три берёзы. Землю под ними покрывала мягкая щётка травы. Дальше начинались голые камни скалы, отвесно обрывавшейся к морю.
– Привет, – сказала Ольга, обращаясь к берёзам. Ласково коснулась ладонью двух меньших; к третьей, самой большой, подошла вплотную и прижалась щекой к шершавой коре. Тонкие ветви легли на плечи, словно перенося в Россию.
Она приходила сюда всякий раз, когда уставала от бесконечных мучительных тренировок, от необходимости подчиняться, контролировать каждый шаг и неукоснительно следовать этикету. Даже с подругами ей не удавалось расслабиться до конца – слишком о многом приходилось молчать. И тогда она шла на свою полянку, отрывая пару часов от драгоценного сна. Такие предутренние вылазки оставались почти единственной возможностью сбросить маску.
Девушка долго стояла так, прикрыв веки, купаясь в чувстве умиротворения. Иногда она приносила с собой мечи – и в час рассвета танцевала с ними под музыку ветра и волн, босиком на траве и камнях, для этих мокрых берёз, молчаливых сосен, для неба и серого океана. Но сейчас при ней был только нож. Мечами она намахалась в минувшую ночь.
Солёный воздух пощипывал свежие раны. Вчера после ужина, когда Каору села смотреть телевизор, а Иори взялся за саксофон, Хаябуси-сэнсей пригласил Ольгу в додзё. Там их уже поджидал Кацумото. Его неизменную чёрную форму дополнял вакидзаси.
– Пора проверить ваши успехи в кэндзюцу, – сообщил ей учитель, снимая с подставки свои клинки. – Не ошибайтесь, Серинова-сан.
В Генкай-рю часто тренировались с боевым оружием, исполняя ката, разрубая палки и соломенные циновки. Во время работы в парах все надевали доспехи – техникой безопасности самураи пренебрегали лишь до некоторых пределов. Однако Хаябуси ограничился обычными кимоно и хакама.
Ольга не задала вопроса. Привычно вложила мечи за пояс, ощущая, как на неё нисходит необычайная ясность. Реальность внезапно обрела особую чёткость и глубину. Девушка уже видела, что произойдёт в следующую секунду. Видела молниеносный удар, рассекающий её надвое…
Она дождалась начала движения. Но когда катана учителя покинула ножны, россиянка уже уходила вбок, занося меч во встречной атаке.
Сэнсей отклонился, скользнул вдоль него своим клинком, обезоруживая противника. Резко опустив локти, Ольга удержала оружие, одновременно увеличивая дистанцию для нового броска.
Хаябуси вёл бой на максимальной скорости, на какую была способна его ученица. Применяя только знакомые ей приёмы и связки, он тем не менее бил исключительно на поражение. Девушка действовала без изысков, по шаблону. Она не допускала фатальных промахов, хотя мелкие огрехи в технике стоили ей нескольких болезненных ран.
В какой-то момент сэнсей без предупреждения перехватил катану правой рукой и обнажил вакидзаси. Ольга отпрыгнула назад, еле успев проделать то же самое и защититься. В вихре схватки её клинок обрушился на Кацумото, неподвижно стоявшего у стены. Не потрудившись сдвинуться с места, тот мгновенно выхватил свой меч, отразил удар и вернул оружие в ножны.
Поединок, казалось, продолжится вечно. Четыре лезвия чертили стремительный, смертельный орнамент; избегать его сверкающих линий становилось все труднее. А потом Хаябуси совершил ошибку, пропустив клинок Ольги к шее.
Девушка не сомневалась: он подставился ей нарочно. Даже сейчас, глядя в сумрачную океанскую даль, она видела тот ужасающий миг, когда её атака достигла цели. И собственное отчаянное усилие, остановившее летящий меч в миллиметре от горла учителя.
Она выдержала экзамен. Но зачем Хаябуси-сама так рисковал? Вздохнув, Ольга задумчиво присела на камень, оценивая последние события. Итоги, возможности, вероятности… И, как всегда, крайне мало времени.
Светало. Холодный ветер трепал ветви берёз. Тяжёлые, свинцово-серые волны с грохотом бились в обрыв. Погода абсолютно не располагала к длительным размышлениям на природе. Просидев с полчаса, девушка начала замерзать. Значит, пора возвращаться.
Чувство опасности хлестнуло внезапно. С крыши лодочного сарая прямо на Ольгу прыгнул человек. Отскочив в сторону, она дала ему приземлиться и сразу атаковала. Удар, защита, подсечка, бросок, перекат… Ловко подцепив руку противника, она швырнула его оземь, чуть ослабив захват, чтобы не воткнуть головой в асфальтовую дорожку. Тот немедленно выскользнул, кувыркнулся назад, вновь поднимаясь на ноги. И широко улыбнулся.
– Доброе утро, Масасигэ-кун! – провозгласил он.
– Охаё, Ёситаро-сан, – согласилась девушка, отвешивая полупоклон. – Вы неисправимы.
После памятной летней игры острый на язык Сакадзаки нарёк её Масасигэ, намекая на знаменитого Кусуноки. Кличка приклеилась. Почему-то никого в Генкай-рю не смущал тот факт, что они зовут женщину мужским именем. Никого, кроме самой Ольги. Впрочем, на Сакадзаки невозможно было сердиться.
– Вы слишком много времени проводите в обществе Рэйкоку-сана, – продолжил он почти обвиняюще. – Вас никак не застать врасплох!
Россиянка усмехнулась.
– Интересно, а Кацумото-сан слышал своё прозвище?