Поход на гору Сиде
Шрифт:
Напряжённо сплетая пальцы, Отару Оцуру подняла глаза. В них застыло отчаяние. Горькая складка легла между её бровей.
– Хидэюки-сан… – еле слышно прошептала она. – Вы… не хотели бы… разделить со мной ложе?
Лицо Норимори не изменилось.
– Я недостоин подобной чести, моя госпожа, – покачал он головой. – Пожалуйста, простите меня.
Слегка поклонился и скрылся в коридоре.
Плечи женщины обречённо поникли. Вздохнув, она молча переступила порог и задвинула за собой фусума. Её рука
Пару минут спустя из-за угла вынырнул Хидэнори. Мягко ступая, подкрался к спальне матери и осторожно заглянул внутрь. Оцуру плакала – беззвучно и безутешно. У неё уже не осталось надежды. Только горестное смирение.
Юноша нахмурился, с силой сжав кулаки. Внезапно решившись, он зашагал в кабинет Норимори. Тот сидел у окна, созерцая полночный сад, и не обернулся на шорох. Лишь негромко пригласил:
– Входи, Хидэнори.
Он тщательно прикрыл за собой дверь. И яростно бросил:
– Сколько ещё ты намерен издеваться над моей матерью?
Очень медленно Норимори повернулся к нему. Его голос был совершенно ровным:
– С чего ты взял, что я над ней издеваюсь?
– Она же любит тебя! Почему ты… не желаешь этого замечать?! Или она тебе настолько противна?
Норимори прямо посмотрел на воспитанника.
– Поправь, если я ошибаюсь. Ты хочешь, чтобы твоя мать делила постель с убийцей твоего отца?
Хидэнори отпрянул. Но глаз не отвёл.
– Да, – почти выплюнул он. – Да, будь ты проклят!
– Ты имеешь полное право меня ненавидеть, Отару-сан, – прозвучал негромкий ответ. – Но её в это дело не вмешивай.
– При чем тут я? Она сходит с ума по тебе, а ты… даже поговорить с ней не можешь по-человечески! Твои дурацкие самурайские игры скоро до ручки её доведут! Или ты добиваешься, чтобы она… тоже прыгнула с крыши?!
Он мгновенно пожалел о сказанном. Никогда ещё Норимори не изменял своему спокойствию. Но сейчас он в долю секунды оказался на ногах; его черты исказило бешенство. Прочитав в его взгляде смерть, Хидэнори застыл на месте, подавляя дикий, животный ужас. Защищаться бессмысленно. Остаётся лишь…
Чудовищным усилием воли воин заставил себя расслабиться.
– Извини, – он помолчал. – А ты вырос, Хидэнори-сан. Ну что ж… поговорим, как взрослые люди. Знаешь, ты стал очень похож на отца.
Пройдя к столу, он вытащил из ящика фотографию, вложенную в прозрачный пластиковый конверт, и протянул юноше.
Свадебное фото. Оцуру в серебристо-белом кимоно с золотым оби, с изящным веером в руке, стоит чуть позади молодого мужчины в элегантном европейском костюме. Оба счастливо улыбаются, никого не замечая вокруг…
– Они были красивой парой, – вздохнул Норимори. – Я люблю твою мать, Хидэнори. Очень давно. С тех пор, как впервые увидел. Но она предпочла Хидэки, и мне пришлось уступить. Мы так и остались друзьями, и я часто ходил к ним в гости… А через десять лет убил его. Убил своего лучшего друга. И не поручусь за полную случайность произошедшего.
С минуту помедлив, он заключил:
– Остальное ты знаешь. Я отдал его семье… вам… всё, что имею. Но соединиться с Оцуру… не могу. Хоть и страстно желаю этого. Между нами кровь Отару Хидэки. Как переступить через неё?
Хидэнори мрачно рассматривал свои ноги.
– Значит, ты собираешься благородно… мучить её и дальше?
В глубокой задумчивости Норимори сложил руки на груди.
– Мне всё равно ничего не объяснить ей. Зря я её послушал и поселился здесь вместе с вами.
– Коли так, зря ты вообще тогда не покончил с собой!
– Вероятно, – пожал он плечами. – По-прежнему мечтаешь отомстить, Отару-сан?
– Ты удивительно догадлив, – с сарказмом заметил юноша.
– Если хочешь, я дам тебе возможность это сделать.
– Сделать что?
– Убить меня.
Хидэнори уставился на него.
– Ты это… всерьёз?!!
– Абсолютно, – подтвердил Норимори. – Разумеется, я обеспечу тебе полное алиби. Все сойдёт за несчастный случай. Ну?
Юноша открывал и закрывал рот, не в силах вымолвить ни слова. Наконец, выдавил:
– Нет… ты определённо рехнулся.
– Мои, как ты выражаешься, самурайские игры налагают определённые обязательства, – тихий, жёсткий голос пронзал насквозь. – Весьма далёкие от шуток. Полагаю, пришло время выбрать. Или мы планируем мою смерть, или ты окончательно отказываешься от мести. И мы закрываем тему. Навсегда.
Хидэнори стоял неподвижно. Конверт с фотографией больно впился в ладонь.
– Ты же не думаешь, что я в самом деле могу… – он осёкся. – Я долго старался… возненавидеть тебя. Искал в тебе недостатки, обвинял во всем подряд… Помнишь, как я над тобой издевался? А ты… даже не сердился. Ты возился со мной, вытирал мне сопли, учил драться и собирать микросхемы. Ты заменил мне отца, понимаешь?! А теперь… предлагаешь… – злые слёзы потекли по его лицу. – Да, я простил! Чего ты от меня хочешь? Почему ты отказываешь нам в праве… тебя любить?
Норимори вздрогнул. Неестественно плавно, словно раздвигая плотную тишину, встал на колени и согнулся в низком поклоне.
– Я никогда не смел на это надеяться, – признался он.
Мгновение Хидэнори смотрел на его затылок. Потом, не выдержав, опустился на татами напротив и тоже уткнулся лбом в пол.
– Потому что ты идиот, – приглушённо заявил он, не поднимая головы. – Может, вы там и свихнулись на Бусидо, но мы-то – нормальные люди! Поговори с моей матерью, слышишь? Пожалуйста…