Поход на гору Сиде
Шрифт:
Найдя свободное место в одной из ваз, она поставила туда свои хризантемы. Соединила пальцы в ритуальном жесте, отдавая дань уважения ушедшему.
– А, вы нашли его? – раздалось за спиной. – Вижу, Кацумото-сан здесь уже побывал.
– По какому признаку вы это определили?
Норимори шевельнул бровью.
– Во всей округе лишь у него в саду слива зацветает в конце января. И каждый год он приносит ветку Масаюки. Не знаю уж, из каких соображений.
– Вижу, сюда вообще часто наведываются.
– Да. И не только мы. Разные люди. А у многих местных традиция: посещая своих,
Он умолк и тоже сложил ладони. На сей раз он молился недолго. Опуская руки, снова взглянул на Ольгу… и внезапно вздрогнул всем телом.
– Серинова-сан… может, поедем пить кофе? – спокойно поинтересовался он.
– Поехали, – согласилась та. – Но вы не хотите для разнообразия прямо сказать, в чём дело?
– Прямо? Этот туман почему-то действует мне на нервы. На могиле Хидэки мне послышался… его голос. А миг назад я мог бы поклясться, что передо мной стоите не вы, а… Масаюки.
– Он мёртв, Норимори-сан, а я пока нет, – мрачно заметила Ольга. – Впрочем, мы явно связаны. Масаюки-сан, вы не желаете объясниться? – обратилась она к портрету. И с минуту прислушивалась к кладбищенскому молчанию, точно всерьёз рассчитывала на ответ. Потом продолжила: – Что до голоса, я его тоже слышала.
При всём своём самообладании Норимори побледнел.
– Я никогда не увлекался метафизикой…
– Значит, вам проще жить, – девушка пожала плечами. – А у меня вся жизнь – одна сплошная метафизика.
– Вас это… не удивляет?
Ольга устало посмотрела на него.
– Человек ко всему привыкает. Даже к безумию.
– Я, признаться, решил, что у меня галлюцинации.
«Просто я – плохая компания для визита к покойным в туманный день, – подумала россиянка. – Когда вы придёте сюда один, не произойдёт ничего особенного».
– Ну как, едем? – осведомилась она вслух.
Норимори с усилием улыбнулся.
– Клянусь, я угощу вас лучшим кофе, какой только можно найти в нашем городе.
– Орьга-сан! – Сатоко радостно рассмеялась. – Наконец-то ты пришла! Заходи скорее!
Весело подмигнув, девушка переобулась в тапочки и прошла в дом.
– Давно не виделись. Ну, рассказывай, как у тебя дела?
– Скучно, – пожаловалась Сатоко. – С тех пор, как Ната-сан уехала, мне не с кем ни поболтать, ни толком поработать.
– А Тоору-сан?
– Если б он меньше боялся меня покалечить, все было бы прекрасно. Но с его точки зрения, женщина – это хрупкая бабочка, которую надо оберегать и лелеять. Я могу хоть всю тренировку вытирать его носом татами, но он всё равно будет нежничать.
– Раньше ты подобных претензий не выдвигала.
– Раньше я не общалась с маньяками вроде тебя. И учитель не требовал от меня боевой эффективности. Помню, недавно Итиро заикнулся, что айкидо – это искусство мира, спарринги в нем запрещены Основателем и вообще – тем ли мы тут занимаемся?
– Представляю себе его участь…
– Хаябуси-сэнсей ласково так спросил: «Почему вы тогда до сих пор не ушли отсюда?» А потом добавил: «Если от вашей победы Вселенная не стала чуточку лучше, это не победа, а поражение. Но о мире может говорить сильный. Слабый только просит о милости.
Сатоко ринулась на кухню, стремительно собирая угощение. Россиянка двинулась следом.
– В тот день он по очереди вызывал нас из строя и требовал осмысленно встретить его атаку. Причём атаковал неспешно и без затей, тремя простыми ударами.
– И как?
– Из всей группы только четверо попытались провести на нём какую-то технику. Остальные или шарахались прочь, или застывали на месте.
– Ты, конечно, одна из четвёрки?
– Да, – Сатоко покраснела. – Впрочем, завершить приём мне не удалось. Знаешь, когда я встала напротив… Он так стоял… В общем, я поняла: мне конец. Хотелось забиться в угол и спрятаться под татами. Не будь у меня опыта схваток с тобой, я бы наверняка так и сделала.
Ольга понимающе кивнула.
– А как ты справляешься с этим? – спросила Сатоко. – Говоришь себе «будь что будет» и кидаешься в бой?
– Не совсем. В идеале тебя вообще не должна волновать твоя участь. Ты выполняешь боевую задачу. Вот и всё.
– Мне до идеала, как до Луны. Я могу подчинить себе страх, но чтобы не испытывать его вовсе…
– Нужно достичь состояния, когда тебе безразлично, жить или умереть. Но не уверена, что это правильная стратегия. Если подобное безразличие не сопровождается целью, стремлением чего-то достичь – в любой критической ситуации оно приведет к смерти.
– Почему?
– Зачем прилагать усилия для выживания, когда тебе всё равно? – Ольга щелкнула кнопкой микроволновки.
Сатоко задумалась, автоматически расставляя посуду.
– А другие эмоции? Ярость, ненависть?
– Я бы добавила жажду боя и, как ни странно, веселье. Затуманивают сознание. Отчасти полезны на начальном этапе – пока привыкаешь драться на поражение. Но потом от них надо избавиться – или держать под жесточайшим контролем. В серьёзной схватке голова должна быть холодной и ясной. Что до ненависти, лучше никогда не допускать её в свою жизнь. О-сэнсей не случайно завещал относиться к врагу с любовью.
– Не замечала в тебе особой любви к Исиде Хитокири… – протянула Сатоко.
– Видимо, я плохой ученик, – улыбнулась Ольга.
Приготовив чай и простенькую закуску, девушки сели за стол.
– Какие у тебя планы на сегодня? – уточнила россиянка, привычно подцепляя палочками кусочек рыбы.
– Никаких. Я полностью к твоим услугам.
– Как ты смотришь на идею пробежаться по магазинам?
– Положительно. А что ты хочешь купить?
– На сей раз список довольно длинный. Стильный костюм на грани экстравагантности, но хорошо подходящий для драки. К нему туфли и лёгкие сапоги на низком каблуке. Немного качественной косметики. Чёрные и золотые контактные линзы. Чёрная временная краска для волос. Бижутерия. Плотная ткань, кожа, заклёпки, замша, пряжки, молнии, серебряная тесьма, – хочу сделать пару аксессуаров в стиле боевого пояса Наты. Пять пачек швейных иголок. Тонкий прочный шнур. Кое-что из лекарств. Алый шёлковый пеньюар. И, наконец, новые хакама и кимоно. Кстати, у тебя есть швейная машинка?