Похоронное танго
Шрифт:
– Очень приятно, - киваю.
– А вот, по мне, так приятного мало!
– он встал и зашагал по кабинету.
– Хорошо повеселились, да? Один раненый, один убитый, и, конечно, никто почти ничего не помнит... Странно, что вы все друг друга не перерезали. Гулянка по-русски, так?
– Обижаете, начальник, - возразил я.
– Никто никого не резал. Один этот Горбылкин психованный ножом размахался, так он и деру дал.
– А может, все по другому было?
– он резко повернулся и прямо навис надо мной, слегка наклонившись.
– С чего Владимиру Губанову - самому Губе, понимаешь - и Николаю Фомичеву - Фоме, вечному его подельщику - с вами, голью беспорточной, якшаться, лучшими деликатесами вас угощать и лучшей водкой вас поить, всю ночь с вами просиживая? А я тебе скажу, почему! Они этого Шиндаря шлепнули, и пирушка затеянная - плата за то, чтобы вы тело схоронили! Я не знаю, почему не сплавили труп в Волгу, с камнем на шее,
– А то скажу, что вы про Горбылкиных забыли, - ответил я.
– Не забыл. И присутствию Горбылкиных тоже объяснение найдется. Вот, смотри. Горбылкины каким-то образом стали свидетелями убийства, и Губа с Фомой их захватили, чтобы решить, что делать дальше. То ли убрать их, то ли припугнуть и отпустить, взяв с них слово молчать. В общем, Горбылкины сидели на вашей пьянке как под арестом и тряслись от страха. А младший Горбылкин, Виталий, перетрусил настолько, что психанул и с ножом пробился на волю. Вот, погоди, возьмем мы его - посмотрим, что вы все запоете.
Да, подумал я, дельный мент попался, толковый. Такому палец в рот не клади. Но вместо того, чтобы согласиться с ним, я сказал:
– Так-то оно так, да все равно не так получается. По моим понятиям, если кто и мог убить Шиндаря и схоронить его труп, так это Горбылкины, которые к нашей компании приклеились. Я ж из чего рассуждаю. Вот эти Владимир с Николаем, и Смальцев с Чужаком при них, они только потому к нам в дом заявились, что у нас у единственных во всей деревне свет горел... Но тут я должен рассказать вам то, за что меня эти Владимир с Николаем - Губа с Фомой, как вы говорите - по головке не погладят, хотя это важно, чтобы всех обелить, и их в том числе. И не знаю, рассказывать или нет, потому что на меня нельзя будет ссылаться, от всего отопрусь.
– Я не записываю и в протокол не вношу, - лейтенант на стол сел, передо мной, закурил и посмотрел на меня с большим любопытством.
– Валяй, выкладывай.
– Когда они приехали и начали эти роскошные харчи и выпивку на стол метать, то мы так поняли, из их разговоров, что им неважно, в каком доме заземлиться. Главное - пропировать всю ночь при свидетелях, которые потом показать смогут, что всю ночь они гуляли и никакого дурного дела совершить не могли. А когда Виталик Горбылкин Чужака ножом пырнул, один из них Владимир-Губа, по-моему - вообще странную фразу выдал: вот и хорошо, мол, что милиция на это дело утром приедет, менты сами увидят, что мы всю ночь в этом доме провели, за выпивоном да за песнями, которые нам Яков на гармошке наяривает... Вот я и спрашиваю: стали бы они чуть не с радостью ждать приезда ментов, если бы у них свеженький труп при себе имелся? Пусть даже не в багажнике, а уже у нас в огороде закопанный. Все равно понятно, что этот труп в два счета могут обнаружить. Как оно и произошло. А вот Горбылкины...
– Ну?
– сказал лейтенант.
– Не мнись, говори дальше.
– Это тоже из тех вещей, о которых считается лишним с милицией болтать, но ведь Шиндарь мертв, а Горбылкина вы за хранение краденого взяли, так что все равно быстро докопаетесь, и не получится, будто я кого-то закладываю. Так вот, Шиндарь был известный мошенник и вор, и много дел по сбыту краденого как раз с Горбылкиным вел. Вполне они могли что-то не поделить. И, я говорю, как-то странно Горбылкины к нашей компании прилепились, и странно нервными сидели, будто жгло их что. Потому, мне кажется, младший Горбылкин и психанул - с нервами не справился... В общем, по моему разумению, самая большая вероятность - что Горбылкины Шиндаря прибрали, а нашей пирушкой воспользовались, чтобы под шумок
– Логично поешь, - кивнул лейтенант. И прищурился.
– Как по-твоему, зачем Губе с Фомой надо было алиби на эту ночь создавать?
Я руками развел.
– Откуда мне знать-то? Естественно, соображения напрашиваются. Какое-то дурное дело затевалось, очень дурное. И произойти это дело должно было под утро. А может, и рано утром. И это дело вы бы сразу с Губой и Фомой связали. А тут они вам бух алиби на стол, и вы умылись бы. Но это все вы и без меня соображаете. И ещё получается, что, если сегодня ночью, пока мы гудели, что-то страшное произошло - вы теперь от меня знаете, что Губа и Фома заранее алиби себе готовили. А отсюда, знаете, что это их алиби надо со всех сторон ковырять. Поэтому я и говорю, что они меня по головке не погладят, узнав, что я вам все это поведал. Но другого способа доказать, что, по крайней мере, к появлению трупа Шиндаря они не причастны, я не вижу. Зачем им убивать Шиндаря, зачем труп с собой таскать, разрушая алиби, которое они так старательно для вас готовили? Да не было Шиндаря у нас на гулянке, вовсе не было. Откуда его труп взялся - для меня такая же загадка, как для вас.
Лейтенант Гущиков, вижу, задумался.
– И можно спросить...
– осторожненько так начал я после паузы.
– Спрашивай!
– коротко бросил он.
– За эту ночь ничего чрезвычайного в районе не произошло?
Лейтенант покачал головой.
– Да, вроде, ничего не было, кроме вашей поножовщины... Хотя, если в одном из новорусских коттеджей всех конкурентов Губы с Фомой положили, то трупы могли и не обнаружить еще... Все знают, что, когда "братки" на два-три дня уезжают гульнуть, их ни по каким делам беспокоить не надо, и даже звонить не стоит. Вдруг он там как раз в баньке с девками парится или ширяется? Спохватываются тогда, когда вовремя в город веселая компания не возвращается - то есть, и сутки могут пройти, и двое. Но мы это проверим. И другие районы известим, и с Угличем свяжемся, чтобы, если где произошло преступление, выгодное Фоме с Губой, сразу нам сообщили. Не бойся, тебя не заложим... Но это наши дела, а сейчас давай решать, что с тобой делать.
– Да что хотите, то и делайте, - ответил я.
– Ладно, ступай пока назад в камеру. Я с твоим сынком потолкую, а потом окончательное решение примем.
И меня назад водворили, Константина на допрос увели, а я сижу и гадаю: достаточно связно у меня получилось или нет? Вроде, все связно, не посунешься. И прямую неправду я не сказал (ну, может, приврал где чуток, но ненаказуемо), и в нужном свете всю ситуацию вывернул. И как я это загнул, про "к появлению трупа Шиндаря они не причастны", здорово! Потому что я говорил про багажник, имея в виду, по всему смыслу, что к появлению трупа в багажнике они не причастны, а прозвучало так, будто я вообще их вину отрицаю. И при этом всегда можно сказать, что меня неправильно поняли. К тому же, я версию излагал, а на версию всякий право имеет. Я даже хихикнул от удовольствия, какой я хитрый.
А тут этот мужичонка зашевелился, который на дальних нарах дрых. Я уж и забыл про него, настолько он был неживой, всякое внимание на него обращать перестал. А тут, я говорю, он зашевелился, присел, и обнаружился у него фингал под глазом и морда расцарапанная.
– Где это я?
– спрашивает, поводя вокруг очумелыми глазенками.
– В ментовке, - отвечаю ему, не двигаясь, только голову слегка повернув.
– За что?..
– простонал мужичонка.
– Это у тебя надо просить, за что, - усмехнулся я.
Он ноги с нар свесил, замычал, морду свою потрогал и скривился.
– Во разделали, гады... Это менты меня, или ещё до ментов меня били?
– Вот уж не знаю, - ответил я.
– Я сюда позже твоего загремел. А ты хоть что-то помнишь, что с тобой было и где?
– Начало вечера помню, - пробормотал он.
– Мы с суда вернулись, сына у меня судили, за членовредительство.. Он одному челюсть сломал... И пронесло его на первый раз, условный срок дали. Ну, там, бабушка-свидетельница подвернулась, что тот пьяный был и сам на моего сына попер, с гвоздодером... А я ещё расчет под шабашку получил, баньку мы срубили... Вот и стали отмечать две радости разом... На кухне стол приготовили, все нормально, даже колбаску порезали, не то, чтоб хлебом зажевывать. Тушенку, там, открыли, по людски... А потом я, вроде, с женой ругался, или на улицу ходил... И еще, вроде, народу много было, отметить всякая молодежь подошла...