Поиграй со мной
Шрифт:
— Мне не нужно притворяться, что между нами что-то происходит ради шоу. Я чертовски трудолюбивый человек, и мои танцы будут говорить сами за себя, как это всегда бывает, как будто я рассказываю всю мою жизнь.
Я проношусь мимо зрителей, смотрящих танцы, нахожу свою каморку, сумку, наряд для сегодняшнего ужина и перекидываю все это через плечо. Чем быстрее я уберусь отсюда к чертовой матери, тем лучше.
Я останавливаюсь у выхода, встречаясь с обеспокоенным взглядом Саймона.
— Это был последний раз, когда мы танцевали вместе. Я
Он коротко кивает мне и отдает честь.
— Да, мэм.
Я высоко держу голову, проталкиваясь сквозь толпу, просачивающуюся из зрительного зала, направляясь к тому месту, где Картер обещал ждать.
Он там. Они все там. Кроме одного.
Я стараюсь не замечать, но точно так же, как его присутствие изменило все мое настроение, вернуло меня к жизни на сцене, внезапное отсутствие Гаррета оставляет во мне боль и усталость, и я вспоминаю, что появление этого человека в моей жизни принесло мне столько счастья, о котором я и не подозревала.
Без него так ошеломляюще тихо и серо, и я ненавижу это.
Ярость, которую испытывает Картер, столь же ощутима, как и моя собственная, когда я приближаюсь к нему. Он открывает рот, и я тычу пальцем ему в лицо.
— Даже не начинай. Я не хочу слышать его гребаного имени. Ни сегодня, ни завтра, и если ты все равно упомянешь об этом, ты будешь следующим, кому я дам пощечину сегодня вечером, понял?
Губы Картера сжимаются, глаза широко распахнуты.
— Понял. Я схожу за машиной.
Меня хватают за плечи, передают из рук в руки, семья и друзья хвалят мое выступление, и когда я делаю шаг назад, чтобы подышать свежим воздухом, чья-то рука обхватывает меня за локоть и тянет за угол.
Гаррет берет мое лицо в свои сильные руки, большими пальцами проводит по моим скулам, его взгляд касается каждого дюйма моего тела. Его взгляд тверд, он полон такой глубокой ярости, что его хватка дрожит. Но там есть что-то еще. Что-то осязаемое. Что-то сильное, глубокое и подлинное, что сбивает меня с толку, потому что раньше я верила, что видела это, но прошлую ночь я провела, убеждая себя, что этого никогда не было.
— Ты в порядке, Дженни?
— Я… — нет. Я не в порядке. Саймон забрал то, что ему не принадлежало. Кевин забрал то, что ему не принадлежало. Единственный человек, которому я охотно отдала частичку себя — это этот мужчина прямо здесь. Я сделала это не вслепую или неосознанно. Я делала это медленно, осторожно, иногда смотря страху прямо в лицо, осмеливаясь на это, чтобы доказать, что я ошибалась насчет Гаррета. Этого так и не произошло. Каждый раз, когда я давала ему очередную фигурку, он осторожно брал ее в руки, как будто каждая фигурка была из тонкого стекла, чем-то таким, чем можно любоваться.
Но что теперь? В каком мы положении? Отдала ли я все свои надежды тому, кому они больше не нужны? Потеряла ли я единственного человека, который когда-либо принимал меня целиком?
—
Твердость в его глазах исчезает, уступая место мягкости, которую я узнала, нежности, которую я люблю.
Прежде чем он успевает что-либо сказать, появляется Адам.
— Извини, что прерываю. Картер только что подъехал ко входу, Дженни. Он зовет тебя.
Я хочу, чтобы Гаррет сказал «нет». Я хочу, чтобы он отвез меня домой и сказал, что он не имел в виду ничего из того, что сказал вчера. Я хочу, чтобы все вернулось на круги своя.
Но он кивает, и Адам кладет руку мне на поясницу, уводя меня прочь.
Что-то цепляется за мой мизинец, и я оглядываюсь назад, наблюдая, как рука Гаррета сжимает мою, прежде чем ускользнуть, и где-то глубоко внутри меня мое сердце начинает биться чаще.
* * *
Мы тихо едем в ресторан, мама, Оливия и Хэнк обсуждают, какой красивой я была на сцене. Картер продолжает открывать рот, прежде чем высказать второе предположение, что, вероятно, к лучшему. Девяносто девять процентов слов, которые слетают с его губ, в любом случае неправильные.
Когда все выходят из машины, я переодеваю другое платье, прямо здесь, на переднем сиденье, пока Картер передает ключи парковщику.
Он берет меня за руку, помогает выйти и притягивает к себе для объятий.
— Ты прекрасно выглядишь, Дженни, — он целует меня в висок. — И ты надрала задницу всем на сцене. Я горжусь тобой.
Нахальная восьмилетняя девочка прижимается ко мне, пока хозяйка ведет нас к нашему столику.
— Ты так сильно зажгла, тетушка Джей, — на самом деле Аланна не моя племянница; она племянница Картера и Оливии. Но мне нравится быть тетей Джей, и я думаю, что она самый крутой ребенок на свете. — Если бы я уже не была классным хоккеистом, я была бы танцовщицей.
— Ты могла бы делать и то, и другое, — слабо предлагаю я. — Может быть, ты станешь моей первой танцовщицей, когда я открою свою студию.
Она морщит нос.
— Дядя Картер сказал, что ты переезжаешь в Торонто, чтобы стать танцовщицей.
— Я не знаю, что я буду делать… — ход моих мыслей сходит с рельсов, когда я замечаю светловолосого гиганта, который уже сидит за нашим столом, озабоченно барабаня пальцами по белой скатерти, и я спотыкаюсь о собственные ноги, отскакивая от маленькой фигурки Оливии.
Взгляд Оливии перемещается между мной и Гарретом, пока мы смотрим друг на друга. Она не говорит ни слова, но выражение ее лица смягчается, прежде чем она выдвигает стул рядом с ним, жестом приглашая меня сесть.
— О, я… я должна…
Кара хватает меня за плечо, толкая на пол.
— Тебе следует сесть.
— Подожди, — Джексон поднимает меня обратно. — Ты не сняла пальто, — он сбрасывает его с моих плеч, кончиками пальцев проводя по моим рукам. Он смотрит прямо на Гаррета, ухмыляясь при этом. — Потрясающе, — бормочет он со свистом. — Правда, Андерсен?