Поиск дорог
Шрифт:
Император откинулся на спинку своего трона, повернул голову в сторону избранницы, словно ожидая ее ответа. Олайя все так же сидела, опустив глаза на свои руки, не проронив ни слова.
— Ты не разделишь участь своей семьи. В назидании для всех, кто еще вдруг может подумать, что власть императора слаба и ее легко разрушить, ты получишь сполна за все свои прегрешения. Тебе будет удален хьярт, как нарушившему основной закон империи, после чего ты будешь казнен на общей площади. Как любой разбойник. Кем ты собственно говоря и являешься.
Аурино
— Позовите целителя, — велел он, — он уже ждет.
— Я это сделаю, ваше величество, — неожиданно произнесла императрица. — Я сама проведу казнь над изменником.
В зале воцарилась ошеломленная тишина. Даже Аурино изумленно повернулся к своей избраннице.
— Я буду вам благодарен, если вы найдете в себе силы, исполнить мою волю.
— За любым преступлением следует кара. Предатели должны получать по своим заслугам.
Олайя изящным движением подобрала юбку и приблизилась к Димостэнису.
Он отступил на шаг назад. Отчаянно потянулся к своему хьярту, пытаясь разбудить его. После такого единения со стихиями, тот закрылся и не отвечал. Серебряный попытался вновь призвать силы мироздания, но они были глухи к его зову. Он уже обманул их, когда использовал свои возможности не на защиту, а на уничтожение. Он был бессилен и беззащитен и ничего не мог сделать, чтобы остановить это безумие. Оставалось лишь одно — смириться.
Дим больше не пытался бежать, позволил Олайе встать рядом. Она наконец, подняла на него глаза. Ореховые омуты больше не были родными. Она никогда раньше так не смотрела на него. Холодно и отчужденно. Его сердце болезненно сжалось. Даже среди того, что с ним уже произошло, сейчас это было по-настоящему страшно.
— Я не предавал тебя, Лала, — тихо, только ей одной произнес он, — я искал нашу дорогу. Я просто не успел.
Олайя положила руку ему на хьярт.
— Пожалуйста, — прошептал Дим, — прошу тебя, только не ты.
Ее теплые ладони легли ему на лицо, на виски. Он, как всегда, непроизвольно поддался ее теплу. Такому сейчас обманчивому, но для него неизменно родному. Ее ладони стали горячими, он чувствовал эти волны, которые проникали в него, мутили сознание.
Целительница сложила руки вместе и положила ему на лоб. В последней вспышке исчезающей действительности он успел заметить, что ее пальцы слегка дрогнули.
Часть 20 (Главы 46–47)
Глава 46
Димостэнис медленно приходил в себя. Он не хотел выныривать из этой спасительной темноты, но его неумолимо тянуло к свету. Он прислушался к себе. Спина затекла от долго лежания на камне. И все. Больше он ничего не чувствовал. Там, где был хьярт, ничего не болело. Еще совсем недавно это было бы невозможно принять и смириться, а сейчас он был совершенно спокоен. Он уже так много потерял в своей жизни, что эту потерю даже не замечал.
Наверху открылась дверь, и кто-то начал спускался по лестнице. Остановился рядом. Дим разомкнул ресницы и наткнулся на внимательный, изучающий взгляд светло-серых глаз. Скривил губы, но ничего не сказал.
Аурино расстегнул ремни, приковавшие его к камню. Сел напротив.
— Больше не боишься? — Димостэнис тоже сел. — Серебряного не стало. Можешь жить спокойно?
— Я говорил тебе, что ты будешь служить либо мне, либо никому. Я не отпущу тебя.
— Ты сам прогнал меня, — напомнил узник.
— Когда ты перешел все возможные границы. Ты начал указывать мне, что я могу делать, а что нет, — холодно произнес Аурино.
— Я никогда ничего не делал, чтобы навредить тебе или обмануть. Я никогда не играл против тебя.
— Ты стал неуправляем.
— Когда я возмутился твоим предательством? — уточнил Димостэнис.
— Ты всегда делал то, что считал нужным, — продолжил император.
— Ты неплохо этим пользовался.
— Ты слишком далеко зашел. Ты был везде. У тебя на все было свое мнение, и ты самостоятельно принимал многие решения. Иногда мне казалось, что есть только ты!
Вот они истинные обвинения Аурино. То, что он не сказал бы ни в одном суде. Вот в чем растворилась их «вечная» дружба, их нерушимое «вместе». Димостэнис поднял на него недоуменные глаза.
— Ты сам просил меня об этом!
— Хватит!!! — рявкнул Аурино. — Не могу больше это слышать. Ты загораживался этим как щитом и творил свои дела за моей спиной.
— За твоей спиной? — тоже заорал Дим. — За твоей спиной?! Это ты закрывался мной как ширмой, ты затыкал мною любые дыры, отдавал на растерзание советникам и был не против, что я разгребаю весь хлам, который скопился за эти ары!
Он встал. Прошелся по камере. Остановился у стены, прислонившись к ней спиной. Аурино встал рядом. Впервые за очень долгое время они посмотрели друг на друга. Просто стояли и смотрели. Словно пытаясь понять, что с ними случилось, найти этот важный ответ в глазах напротив.
Где потерялся тот, который ценой своей жизни был готов спасти друга, попавшего в смертельную ловушку? Что стало с тем другим, который истекая кровью, тащил своего названого брата по всему подземелью, рискуя навсегда остаться под этими мрачными сводами? В каких лабиринтах они потерялись? Где разминулись и перестали видеть друг друга?
— Что с Пантерри? — первым нарушил молчание Димостэнис.
— Я отпустил мальчишку, без права пользоваться своим именем и даже рядом показываться со столицей и ее окрестностями, — не стал делать из этого тайну император. — К нему у меня нет особых претензий. Главное, что двух Великих Домов больше не существует. Они все ответят за смерть моих родителей и мои унижения.
— Узнал?
Аурино мрачно усмехнулся.
— Твой отец мне сказал, когда выдвинул ультиматум. Я должен сдаться и отречься от престола, признав его своим повелителем, а род Иланди более могущественным и великим. Он сообщил мне, что они убили моего отца ядом, который изобрел Пантерри. У него же самого есть более совершенное оружие и что мне не выстоять.