Поиск дорог

Букия Оксана

— Бульдогом? Какое отношение имеет Солонский к, так сказать, бизнесу Владимира Чернышова?

— Володька — он химик. Со школы любил разные эксперименты проделывать, вот и смастерил пилюльки, от которых крышу сносило со страшной силой. От кокаина так не перло. Они, когда это смекнули, начали продавать, не плохие деньги заколачивали. Потом стали распространять в притонах, которые Ромка открыл. Это сейчас у него сеть элитных клубов, раньше все проще было.

— И ты все это сможешь повторить в отделении?

Плахов посмотрел на него как на умалишенного.

— Не-а, капитан, ты из меня самоубийцу не сделаешь.

Это же Эдик тетку мою грохнул. Она, конечно, дура, что сохранила эти документы, да еще и заикнулась о них, но все же тварь он. Мы же с ним столько лет друг друга знали! А он меня так подставил. Паскуда!

Дима хмыкнул.

— Если я тебя под программу защиты свидетелей?

Плахов демонстративно заинтересованно изучал полки с тортами и прочими сладостями. Наконец протянул руку, взял упаковку бисквита и пошел к кассам.

Впрочем, справились и без официальных показаний Плахова. В ходе проверок пяти элитных клубов, принадлежащих Солонскому, было подтвержден факт о хранении и распространи там наркотиков. Ошалев от своей безнаказанности и вседозволенности их владелец даже не пытался особо маскировать следы своей деятельности. Так же, как и его гости, завсегдатаи клуба — представители бизнес-элиты, политики, чиновники, дети высокопоставленных родителей, Солонский был уверен, что в любом случае сумеет уйти от ответственности перед законом. Арест предпринимателя был шумным и зрелищным. «Неизвестно» откуда взявшиеся журналисты придали этому делу широкую огласку. Смотря со стороны на ругающегося и сыплющего угрозами Романа Владиславовича, на которого сотрудники особого подразделения вынуждены были надеть наручники и почти тащить до машины, Дмитрий Сильверов думал о том, что скорее всего тот благодаря адвокатам и своим связям уже через несколько дней выйдет на свободу и будет давать красивые оправдательные интервью, однако на карьере политика если и не поставлен крест, то жирный знак вопроса — это точно.

Алла, прижимаясь к своему мужчине, крепко обнимала его сзади за талию, стараясь одновременно спрятать замерзшие руки у него под курткой. Вечером воскресенья они возвращались домой с прогулки. Она аккуратно приподняла его свитер и засунула руки, как можно глубже. Наткнулась на пуговицы рубашки, хихикнула про себя и, расстегнув одну, прислонила несколько пальцев к животу. Мышцы непроизвольно напряглись, но больше он никак не отреагировал. Она расстегнула еще пуговицы, собираясь прижать целую ладошку к его горячей коже.

— Что ты творишь?

Алла довольно захихикала.

— Тискаю тебя, пока ты не можешь мне ответить.

— Как сейчас отпущу мотоцикл, — Дима сделал вид, что отрывает ладони от руля.

Однако девушка вместо того, что проникнуться его грозными словами, все же запустила одну руку ему под рубашку и прижалась еще сильнее.

— С тобой мне все равно ничего не страшно.

— Нахалка рыжая, — мягко произнес он, улыбаясь.

— Мне мама звонила.

— Как дела?

У него пока так и не получилось познакомиться с ее семьей, но Дима знал, ее родители — фермеры, владеющие большой территорией земли, где в основном выращивали виноград, еще немного разводили скотину и делали домашний сыр на продажу. Помимо родителей и семьи старшего брата на хозяйстве работали наемные сотрудники, а не так давно, отучившись в институте, из столицы вернулся младший брат, чтобы влиться в семейный бизнес.

Алла вытащила руку и чуть отстранилась от него, едва держась за куртку.

— Знаешь, я…, - она замялась, — сказала, что мы собираемся пожениться. Ну, что ты мне сделал предложение и все такое.

— И вроде ты даже согласилась.

— Ты, наверное, считаешь меня болтушкой?

Он чуть задумался для вида.

— Ни в коем случае. Ты самая молчаливая девушка, которую я когда-либо знал.

Алла легко ткнула его кулаком в бок.

— Я серьезно.

— И я.

— Я хотела бы познакомить тебя с родителями.

— Когда? Ты хочешь увидеть брата?

Алла кивнула.

— Тысячу лет его уже не видела. Да и вообще по своим соскучилась. Я едва не вернулась к ним, когда встретила тебя и решила остаться. Когда уезжала не думала, что буду скучать, а сейчас постоянно думаю о них. О доме, о полях, о том, что там гораздо проще жить.

— Значит, пора в гости.

— Мы могли бы вылететь в пятницу вечером, а потом в понедельник рано утром вернуться или в воскресенье. Как тебе удобно.

— Да, Рыжик, — он почувствовал, как ее ладони вновь вернулись на свое место. — У тебя руки как лед. Ты у меня совсем замерзла. Предлагаю выпить горячего чая.

— Согласна.

— Сейчас будет кафе. Давай зайдем хотя бы туда — согреемся.

Неприметное одноэтажное здание, возле которого они остановились, кафе можно было назвать с натяжкой.

— Н-да, — фыркнула Алла. — Может, я еще померзну?

— Обычная дорожная забегаловка.

— Может, ты просто принесешь что-нибудь горячего, а я пока маме позвоню, скажу, что мы едем?

Дима кивнул. Рядом повернула «шестерка». Вся забрызганная грязью, с почти неразличимыми номерами. Чуть проехав, машина затарахтела, фыркнула несколько раз и заглохла.

— Я пошел. В следующий раз, вместо шлема возьмем тебе шапку ушанку и валенки.

Он не удержался, легко провел ладонью по ее волосам.

— Мне иногда кажется, что ты любишь только их, — то ли шутя, то ли на полном серьезе выдвинула девушка свои обвинения.

— Тогда бы мне легче было купить рыжий парик и повесить где-нибудь в комнате. Тишина, покой и ванную никто по два часа не занимает.

Алла закатила глаза, но в телефоне уже прозвучал голос, и она не ответила ему.

Дима пошел к кафе. Перед глазами снова возникли номера, забрызганные грязью, совсем неразличимые. Он резко остановился, повернулся и уже сделал несколько шагов назад, когда раздался взрыв и на месте, где только что стоял мотоцикл, взметнулся столп пламени.

Он рванул в огонь, понимая, что уже поздно. Он опять не успел.

Дима пустыми глазами смотрел на подъехавшую полицейскую машину. Следователь, с которым не раз пересекались по работе, оперативник, эксперты, даже кинолог с собакой. Как все странно, он уже второй раз за короткое время оказывается по другую сторону.

Что опять происходит с его жизнью? Куда его опять несет? Почему он снова не смог отделить главное от несущественного?

— Ты можешь рассказать, что здесь произошло? — следователь задавал вопросы, которых Дима иногда просто не слышал. И тому приходилось повторять по несколько раз.