Поиск дорог
Шрифт:
— Я пошел в кафе. Как только отошел, раздался взрыв. Рядом стояла девушка.
Он закрыл глаза. Огонь, хруст телефона под ногой, рыжие волосы в крови.
— Что-нибудь еще?
— Была еще машина, шестерка с заляпанными номерами. Она уехала, когда рвануло.
— Н-да! — протянул следователь. — У тебя есть версии, что это было? Несчастный случай? Халатность? Покушение?
Дима медленно пожал плечами.
— Ты сам как? У тебя ожоги. Давай тебя в больницу?
— Да, — он кивнул. — Мне надо
На белых простынях ее рука казалась совсем бледной и худой. Дима сел рядом, взял ее пальчики в свою ладонь.
— Зайчик мой солнечный, — он положил голову на ее руку.
— Димка, ты пришел.
Он поднял глаза, встречаясь с ней взглядом. Царапины на лице, повязка на голове, гипс на руке.
— Меня сразу не пустили. Как ты, Рыжик?
— Голова болит, — Алла на мгновение закрыла глаза. — В общем нормально.
— Врач сказал, что у тебя сильное сотрясение мозга.
— Это хорошо, — задумчиво протянула девушка.
— …? — она сумела ввести его в ступор.
— Есть чему сотрясаться.
Дима застонал.
— Помолчи, а! Не нарушай трагичности момента. Ты же видишь, я страдаю!
Алла фыркнула.
— Ты еще минуту молчания по мне объяви.
— Хорошая идея, — и пока она ничего не добавила, легко приложил пальцы к ее губам.
— Димка, ты заберешь меня домой?
— Кончено, родная. Доктор сказал две недели. И я тебя сразу заберу.
— Две недели?!!! — заорала Алла.
Ее соседка по больничной палате вздрогнула и заворочалась на кровати.
— Ты не можешь оставить меня здесь на две недели, — зашептала она, вцепившись в его руку. — Ты так со мной не поступишь. Я же знаю — ты хороший.
Дима наклонился к ней, легко обнял.
— Я знаю тебе тяжело. Я больше не дам тебя в обиду. Буду пылинки сдувать, холить, лелеять, сказки рассказывать. Ты только потерпи.
Где-то в глубине ее глаз он смог уловить тревогу и немой вопрос. Однако вслух она так ничего и не спросила. Это ее безграничная вера в него заставляла чувствовать себя еще больше виноватым и еще сильнее понимать, что теперь главное в его жизни.
Глава 50
— И как это понимать?! Твою …!!! — заорал Суханов, едва Дима переступил порог кабинета полковника. — Мне сегодня звонил Михеев и рассказал о твоих выкрутасах.
Он бросил на стол бумаги.
— Что это, черт тебя побери, такое?! И что теперь? Ты хоть понимаешь, что теперь? Теперь ты еще один ментяра, безнаказанно нападающий на мирных граждан, которых ты должен защищать и не калечить. Я тебе такую характеристику отгрохал!
Полковник выдохнул.
— Простите, — тихо произнес Дима. — Я вас подвел.
— Ты себя подвел! — набравшись сил, по новой завелся Суханов. Он схватил бумаги, которые бросил на стол. — Так, я майор оперативно-розыскного отдела особого подразделения Д.Д. Сильверов признаю, что превысил свои служебные полномочия, и первый напал на гражданина Зарянского и…, ты хоть понимаешь, что они выдвинут против тебя ответные обвинения. Зачем?! Ответь мне, зачем ты это сделал.
— Это получилось случайно, Николай Михайлович. Они подошли, мы поговорили, потом один положил мне руку на плечо. Терпеть этого не могу. Вот меня и понесло.
— С должности тебя твоей понесли и звания ты лишился! Михеев сказал, что ему такие придурки не нужны. Я предупреждал — не связывайся ты с бабой Солонского. Поимели тебя как мальчишку сопливого.
Сильверов и сам это знал. Правда, генерал лично говорить с ним не пожелал. Отделался рапортом, который Дима нашел на своем рабочем столе, где говорилось, что он отстранен от всех дел и переведен в отделение полковника Суханова.
— И зачем вам это надо? — спросил он.
— Под словом «это» ты имеешь в виду себя? — язвительно уточнил полковник. — Если не хочешь служить в полиции можешь писать рапорт, уговаривать не буду.
Дима едва заметно кивнул головой.
— Пока думаешь, — Суханов достал из стола папку, — вот тебе сегодняшняя сводка, распределишь по своим. Все, иди, служи, Сильверов!
Служба. Долг. Верность. Этим он жил всю свою жизнь. Это было делом чести. К чему это его привело? Кому это было надо? Кроме его собственного самолюбия и гордыни. Сколько прошло времени на зализывание ран после верной службы? Сколько лет он не позволял себе жить? Пока не встретил одну задорную самоуверенную девчонку, которая решила, что им по пути.
Может, это и есть тот самый путь? Та самая дорога, которую он так упорно искал?
И что опять? Баланс справедливости ему не дает покоя. Мантия супергероя и венец мессии.
Да плевать он хотел с самой высокой колокольни на всю эту мишуру. И на свое самолюбие и гордыню в том числе. Есть истинные ценности и именно им нужно служить.
Это и есть долг.
Уже знакомая машина остановилась перед самым входом на территорию больницы.
— Я ненадолго задержу вас, Дмитрий.
Дима навещал Аллу каждый день. Он приходил сюда вечерами, и они подолгу разговаривали, держались за руки, гуляли.
Сильверов остановился, стиснул зубы, посмотрел на приоткрывшуюся для него дверь автомобиля. Поколебавшись, он все же сел на заднее сидение, рядом с Солонским.
— Я вас слушаю.
— Я тебя предупреждал, чтобы ты не лез в мои дела и не совал нос туда, куда тебе не следует. Ты что думал, сможешь мне серьезно навредить?
Дима молчал. Впрочем, от него и не требовалось поддерживать разговор. Он должен был слушать.