Поиски счастья
Шрифт:
Тымкар поздоровался с чукчами.
В ответ громче всех послышался голос Кутыкая. В эту минуту он жалел, что тогда так жестоко поступил с сильным и большим охотником. «Он, однако, видно, лучше Гырголя…» Пастух был зол на Гырголя за шкурки песцов, которые тот отобрал у него. «Кто кормит тебя? — кричал на него вчера Гырголь. — Кто дает тебе мясо? Если ты бедняк, то молчи!» Хорошо еще, если он даст Кутыкаю чаю и табаку. Что скажет теперь жена?..
Тымкар смешался с толпой.
Из-за дверей склада то и дело доносились возгласы удивления: это после торговли Джонсон
Джон согласился.
Чукчи радовались. Теперь они смогут получать все товары за шкурки морских зверей, за жир, ремни, обувь. Это очень хорошо, пусть женщины шьют побольше торбасов!
Чукчи возбужденно говорили друг с другом. Тымкар вплотную подошел к Кутыкаю:
— Каковы новости?
— Ко-о, — неопределенно ответил тот, снова побледнев.
— Откуда приехал? — веки Тымкара вздрагивали, выдавая волнение.
Пастух показал рукой на тундру, не спуская глаз с возбужденного охотника. Однако Тымкар не проявлял никаких признаков недружелюбия; наоборот, закурив, он даже угостил Кутыкая.
Из склада потянуло спиртом. Чукчи удивились еще больше, послышался смех. Кто же не развеселится при таком запахе!
Тымкар втягивал пастуха в разговор. Тот постепенно обрел дар речи, но все время опасливо поглядывал на склад: не вышел бы Гырголь!
— Где кочует Омрыквут? — наконец прямо спросил Тымкар.
Кутыкай ждал этого вопроса. Он замялся: ведь Омрыквут запретил ему быть многоговорливым попусту. Что будет, если узнает Омрыквут?
— Где кочует Омрыквут? — тихо, по властно повторил Тымкар, стараясь скрыть волнение.
Пастух почувствовал, как его щеки похолодели. Он огляделся по сторонам. Из склада слышались веселые голоса. Там пили спирт. Злоба на Гырголя подкатила к горлу Кутыкая.
— Междуречьем, где Амгуэма и Бельма…
Двери фактории распахнулись.
Кутыкай отскочил к упряжке.
— Кутыкай! — пьяным голосом позвал его Гырголь. Джонсон был тоже пьян. Он заметил Тымкара.
— А ты тут что бездельничаешь? Мне нужны помощники — чистить пушнину.
— Карэм! — отрезал Тымкар, качнув головой. — Карэм! — и направился к яранге Вакатхыргина.
Пастух таскал в нарты товары. Охая от удивления, — так много Гырголь увозил товаров, — по сторонам стояли чукчи.
Ванкаремцы придвинулись к дверям, увидели, что склад пуст. Осталась только пушнина. Раздались возбужденные, на разные голоса, восклицания.
Кутыкай увязывал груз. Джонсон и Гырголь опять подержались за руки, и нарты тронулись. Озадаченные, смотрели им вслед ванкаремцы.
Этим же вечером покинул Ванкарем и Тымкар. Никто не видел его ухода. А когда Эмкуль и отец догадались, что Тымкар их оставил, они не удивились: каждый чукча волен поступать, как вздумает.
Лунной ночью Тымкар вновь одиноко брел по тундре. В глазах его был тот блеск, который свойствен только людям, исполненным веры, что счастье от них не уйдет.
Снег еще лежит по низинам, но время пурги и короткого дня миновало.
Тихо, воздух прозрачен, светят луна и звезды.
Цепочкой, одна за другой, бегут три упряжки. Посвистывает под полозьями снег. Нарты скользят по подмерзшему насту.
Время от времени Гырголь взглядывает на звезды и покрикивает на собак. Упряжка послушно сворачивает то вправо, то влево. И снова тишина. Только шорохи и посвисты переговариваются под полозьями.
Втянув голову в кухлянку, на задней нарте дремлет Кутыкай.
— Поть-поть-поть! — покрикивает на собак Гырголь.
Кутыкай открывает глаза. Снег, звезды, луна. Тундра безбрежна, как это огромное звездное небо. Где ей начало? Где конец?
Быстро перебирая лапами, бежит упряжка. Впереди видна фигура сидящего на нарте Гырголя. Он курит, оглядывая Амгуэмскую тундру. С этими товарами Джона он чувствует себя превосходно.
Шесть винчестеров! Каждый бы лопнул от зависти, увидев их. А спирт… Патроны, табак, чай, бисер, ножи, котлы, иголки! Достаточно, думал Гырголь, подарить иголку хозяйке любого шатра, как станешь самым дорогим и желанным гостем.
— Кхр-кхр-кхр! — доносится до слуха Кутыкая с передней нарты.
— А кумач! Его хватит на две двадцатки камлеек.
Гырголь втягивает носом воздух: ему чудится запах жилья. Он снова взглядывает на звезды и окриком слегка поворачивает собак влево.
Кутыкай спит. Под полозьями нарт перекликаются шорохи.
Скоро долина реки Амгуэмы.
По совету Джона-американа Гырголь заедет в кочевья оленеводов. Он раздаст им товары под пушнину будущего года. Следующей зимой он соберет ее и отвезет в Ванкарем. Джон обещал дать ему товаров еще больше.
«Однако Джон истинно хороший человек», — уже не впервые мысленно повторяет про себя муж Кайпэ.
Джон заготовит для него торбаса пастухам, лахтачьи шкуры на подошвы, ремни, жир, он даст все, чего захочет сам Гырголь. Все оленеводы станут завидовать Гырголю. Он уже и сейчас «сильный товарами человек»! Кто же откажет ему в оленях, если он даст спирт и табак, торбаса, ремни, чай и кумач, винчестер и патроны.
И Гырголь предвкушает, как из всех стойбищ пастухи погонят оленей в его стадо. Каждому оленю он вырежет на ухе свое клеймо. Стадо его потеряет счет, он станет самым «сильным оленями человеком» в тундре. К тому же, у Омрыквута и без этого немалое стадо. А Кейненеун все еще не принесла сына.
— Поть-поть-поть!.. Кхр-кхр-га!
Упряжка сворачивает влево.
Гырголь отчетливее чувствует запах близкого жилья.
Да! Он станет хозяином Амгуэмской тундры. Он разделит стадо на несколько отдельных кочевий. В каждом из них у него будет жена!..
— Поть-поть-поть-га!
«Гырголь! Ты пришел?» — уже чудятся ему ласковые слова привета повсюду, куда бы он ни приехал. В чужих кочевьях у него будут товарищи по жене. Щеки Гырголя рдеют. Мороз пощипывает губы, он облизывает их, глядя вперед невидящим взором.