Пока бьется сердце
Шрифт:
Кэти соскочила с кровати, подобрала свои туфли и в недоумении уставилась на него.
– Я не странная особа, – запротестовала она. – Я ваша племянница.
– Какая разница?
– Ну, мы родственники, так что разница есть.
– Мне кажется, – сказал он тем же резким тоном, – что твой отец понятия не имел, как нужно воспитывать дочь. Он не имел права одеваться в твоем присутствии, а то, что тебе разрешалось переодеваться в его присутствии, – это просто отвратительно!
– Это неправда, – возразила она с растущим недоумением. – Поль воспитывал меня с колыбели; ему приходилось все делать для меня, пока мне не исполнилось шесть или семь лет, не помню. Поэтому он не считал, что я должна стесняться его, когда стала в состоянии сама следить за собой.
– Может, и нет, – устало заключил Чарльз. – Но теперь ты женщина и знаешь меня меньше чем двадцать четыре часа. Кроме того, я думаю, ты прекрасно понимаешь, почему мы не должны заскакивать друг другу в спальню. В общем, я не желаю слышать об этом ни сейчас, ни в какое другое время. Закрой за собой дверь.
С глубоким вздохом Кэти сделала несколько нерешительных шажков к двери, после чего повернулась:
– Я боюсь встречаться с Берил и тетей Мойрой, потому что я не знаю их. Я хочу спуститься вниз с вами.
– Тогда оставайся в своей комнате, а я зайду за тобой, когда буду готов.
– И еще я хотела рассказать вам о тех людях, которых встретила сегодня. Они живут в черно-белом доме вон там. Леди сказала, что они были вашими друзьями.
– Дины? – В его глазах засветилось любопытство, и он добавил: – Расскажешь об этом за завтраком.
Глава 4
Переполох начался, когда Элис заявила о том, что уходит. Чарльз спустился вниз, предварительно зайдя к Кэти и сообщив, что он готов. Не успел он переступить порог гостиной, как Элис сообщила ему, что уходит от них в конце недели.
– Что за новость! – нахмурился он. – Вас что-то расстроило?
Ни он, ни Элис не заметили Кэти, появившуюся в дверях гостиной.
– Вам что-нибудь сказала миссис Блайт? – добавил он.
Кэти решила, что для него привычное дело разбирать жалобы слуг на свою мачеху. Это явно выглядело таким образом.
– Нет, дело не в этом. Я больше не чувствую себя в безопасности, сэр. Никто из нас не чувствует.
– Может, тебе лучше все объяснить, – сказал Чарльз, сильно нахмурившись.
– Дело в юной леди, сэр; мы все ее боимся. Я не хотела бы это говорить – ведь она ваша племянница, – но ведь она не совсем нормальная, ведь так? – И, заметив его выражение, она поспешно добавила: – Она так странно вела себя с Купером. Вчера вечером она пыталась убедить его, что у нее есть – как там она сказала? – ах да, морские змеи в деревянной коробке, забитой гвоздями, и она сказала, что им миллионы лет. И эта девушка посмотрела на него таким странным взглядом, так только они смотрят, вы понимаете, что я хочу сказать? А сегодня утром еще хуже, мы решили, что она просто буйная. Она прогуливалась с молотком и точно убила бы бедного Купера, – драматично добавила она, – но он успел убежать, хотя она и пыталась его догнать, так он сказал. Когда она вошла, у нее в руке тоже был молоток, так что я поняла, что он говорил правду, клянусь своей жизнью! – Элис горестно засопела, бросив на него укоряющий взгляд. – Я так давно здесь работаю, что мне уже поздно подыскивать другое место, но я не смогу заснуть в моей кровати, зная, что она, будучи не в своем уме, находится со мной под одной крышей.
– Разумеется, моя племянница нормальная! Не говори такой чепухи, – оборвал он ее и, нахмурившись, попытался вспомнить, что говорила Кэти по поводу Купера и окаменелостей.
Он не вспомнит, подумала Кэти, так как очень мало обращал внимания на то, что она пыталась ему сказать.
Она по-прежнему стояла в дверях комнаты, сморщив в недоумении лоб.
– Подойди сюда! – приказал Чарльз, и девушка нерешительно приблизилась, совершенно сбитая с толку его хмурым видом. – Что ты сделала Куперу вчера вечером?
– Ничего, я понятия не имею, о чем она говорит, – взволнованно ответила она. – И я никогда не приближалась к ней с молотком.
– Нет, приближалась, мисс, и ты махала им перед лицом Купера. Они не всегда помнят, что они делают, – обратилась она к Чарльзу. – У моей сестры была подруга, которая…
– Этого вполне достаточно, – высокомерно оборвал он се. – Здесь явное недоразумение, но это не извиняет ваше неуважение по отношению к мисс Кэти. Прошу не забывать о том, что она моя племянница! – Он властно помахал в сторону буфета. – Отнеси еду в кухню и разогрей ее. А потом скажи Куперу, чтобы он немедленно пришел сюда.
– Да, мистер Блайт. – Элис подхватила поднос и с поспешностью ретировалась.
– Мне очень жаль, дядя Чарльз. – Кэти нервно откашлялась. – Она уволится, как вы думаете?
Чарльз ничего не ответил; вместо этого он обрушил на нее обличительную проповедь по поводу недопустимости ношения геологического молотка среди людей, которые понятия не имеют, зачем он нужен.
– То, что ты решила взять его с собой сегодня утром, для меня совершенно непостижимо, – продолжал он все тем же язвительным тоном, – нигде поблизости нет ни каменоломен, ни открытых месторождений, чтобы ты могла воспользоваться ими… – Он замолчал, его глаза проницательно сузились. – Ты больше не на вересковых полях, запомни это. Здесь каждая стена, каждое поле, каждый клочок земли кому-нибудь принадлежит!
– То же самое было и на вересковых полях, но там никто не оспаривал моего права гулять по ним.
– Где ты была сегодня утром?
– Я прошлась по полям.
– Ты не имела на это права, ты вторгалась в чужие владения.
– Я этого не понимаю, – запротестовала Кэти. – Поль говорил, что земля принадлежит всем и что по ней можно свободно передвигаться туда, куда ты пожелаешь.
Вздох отчаяния вырвался у Чарльза.
– Оригинальные идеи твоего отца здесь никто не разделяет, – кратко проинформировал он ее. – Ты не можешь прогуливаться по обработанным полям. – Он бросил на нее прямой и многозначительный взгляд. – Я не намерен выслушивать жалобы в твой адрес, Кэти. Надеюсь, я достаточно ясно выразился?
– Нет никакого вреда, если я пересеку чье-нибудь поле, – упрямо повторила девушка, с вызовом вскидывая голову. – Я никогда не привыкну ходить только по тротуарам. Никогда!
Чарльз надменно нахмурился, в глазах блеснула угроза.
– Ты будешь делать то, что я скажу тебе, – очень мягко проговорил он. – Среди многих других вещей, с которыми ты должна примириться, будет признание моего авторитета. Я вчера уже предупреждал тебя, что не смирюсь с неповиновением. Пока ты остаешься под моим попечительством, ты должна подчиняться мне.