Покаяние как социальный институт

Эпплбаум Энн

Виктор Калашников (журналист): Я в прошлом офицер спецслужб и мог наблюдать за ситуацией, о которой сейчас идет речь, с той стороны и с другой стороны. В последние годы я много занимался проблемой того, что называют преодолением коммунистического прошлого, ведомством Гаука, знаком с программами в Польше, Эстонии и т. д. и, не буду скрывать, неплохо знаком с тем, что делается у нас. Кстати, на «Полит. ру», горжусь этим, недавно моя статья появилась — полемика с Гайдаром. Я думаю, что к концу мы подобрались к ключевому вопросу, который многое объясняет. У нас не было Нюрнберга. Немцам гораздо проще, их оккупировали, расследовали и предложили то, что в дальнейшем составило часть политической

культуры и чем они в дальнейшем живут. В Восточной Германии не было бы никакой комиссии Гаука, не было дел по «Штази» и т. д., если бы не произошло воссоединения, если бы ГДР не вошла бы по конституции Западной Германии в ее состав, и если бы, прямо скажем, Западу не навязали бы правовую систему, не происходила бы та колоссальная сильнейшая работа, которая сейчас происходит. То есть немцы, преодолев одну диктатуру, занялись сейчас преодолением следующей, и это взаимодополняющие процессы.

В Польше ничего бы не было, в том числе при братьях Качиньских, если бы Польша не стала членом НАТО. Только благодаря их усилиям в этих конкретных условиях удалось расследовать колоссальный массив материалов и выйти на реальные масштабы советского проникновения по линии ГРУ, КГБ и т. д. Картина просто захватывающая. Я думаю, что в других постсоциалистических странах масштабы еще мощнее, и ситуация еще более драматическая. Т. е. это процесс на десятилетия.

И из того, что я говорю, видимо, имплицируется отношение к советскому сталинистскому режиму, конец которого я бы вообще не фиксировал, поскольку у нас идет полным ходом реставрация номенклатурного режима со всеми прелестями. Мы знаем о Миловане Джиласе и т. д. — ни одна система сама по себе политическую сцену не покидает, и у нас изменилось кое-что и не изменилось самое ядро.

У меня вопрос непосредственно к Энн. Вы правы, что меняется климат, Вы сегодня говорили об этом по одной радиостанции, что у власти осталась та же система, которая очень сильно модернизировалась, обновилась. У меня вопрос к Вам как к представителю США. Вы знаете, что все крупные, в данном случае американские компании в Москве буквально насыщены офицерами советских спецслужб? Причем их целенаправленно принимали на работу американские корпорации. Это точно так. Я Вам скажу больше — ведущие американские фонды, которые здесь как бы занимаются распространением либеральных ценностей, представлены действующими офицерами СВР и ФСБ. Фактически ваши фонды используются как крыши в этой стране. Вот реальная ситуация. Это мой вопрос, может быть, у Вас есть комментарии.

И маленькая иллюстрация под занавес. Я в середине 90-х гг. возглавлял представительство одной нефтяной западной компании здесь в Москве. И в этом качестве почти ежедневно общался с компанией «ЮКОС». Мои западные боссы (в их числе были американцы) прекрасно знали, что компания «ЮКОС» была основана группой генералов КГБ и ГРУ и партийными чиновниками. Весь бизнес шел через них. Главные контракты подписывались ими, немцами, американцами и т. д. И не утерпев, я как-то спросил генерала, который в «ЮКОСе» отвечал за информацию, разведку, безопасность, другие вещи: «А вот этот славный парень, Ходорковский, он-то вам зачем?» Ответ был такой, несколько эпатажный, но тем не менее: «Они, американцы, попросили нас (он имел в виду инвесторов, конгрессменов и т. д.), чтобы во главе был молодой еврей». Понимаете, да? То есть «ЮКОС» был создан людьми, которые с течением времени просто взяли его в свои руки, восстановили свои права хозяйствования. Вот что реально произошло. Мы все должны каяться.

Все же Вы обратитесь к кому-то там в администрации, к Клинтону в то время, к Ларри Саммерсу еще раз зайдите и т. д. Те, кто были развращены, поглощены контактами с советскими спецслужбами в большой степени и ответственны за то, что мы имеем сегодня то, что имеем. Спасибо.

Эпплбаум: Когда администрация Клинтона была у власти, я очень активно ее критиковала.

Здесь

я все время слышу, что внутренняя политика России — это не мое дело. Не в этой аудитории, а вообще в России. При этом люди все время повторяют, что имеется вина Клинтона в том, что случилось здесь в 90-ые гг. Я не могу понять — либо одно, либо другое: либо мы не важны, и наше мнение никого не интересует, либо вся вина лежит на американцах и на Клинтоне. Мы же не можем быть одновременно и теми и другими.

Молотников: Я готовился к этой встрече, но сейчас одно соображение пришло по ее ходу. Учитывая то, что вряд ли кто-то в аудитории усомниться в необходимости дискуссии, надо поговорить о ее возможном, позитивном или негативном формате. Формат дискуссии. Что значит «дискуссия»? На каком уровне? В каких органах? Кто участники? Это первое. И второе. Мне только что стало понятно. Сравнительно-исторический подход показывает, что факт покаяния или факт отсутствия покаяния, в общем, на будущем страны, демократическом, рыночном, каком угодно, напрямую не сказывается. Вот Германия прошла через покаяние, а вот Япония не прошла. Никто не кается ни за Китай, ни за Корею, ни за Вторую Мировую войну, ни за что. Высшие должностные лица посещают знаменитейший храм. Но вряд ли кто-то усомнится, что Япония — вполне устойчивое демократическое государство, вполне толерантное общество, и что необходимы какие-то в меру искусственные механизмы, которые могли бы спасти Японию через покаяние от некого гипотетического возвращения к тоталитаризму. Я уверен, что им это не надо. Для них это не единственный и вовсе не радикальный путь. Где-то покаяние работает, где-то нет. Как получится у нас — это, в конце концов, от нас зависит, это наша проблема.

Эпплбаум: Согласна.

Долгин: Я только должен уточнить, что японское руководство в некоторые периоды вполне каялось. Более того, оно и в последние годы аккуратно чередует походы в храм Ясукуни и покаяния на международных форумах за то, что было сделано, какие-то корректировки в учебниках с тем, чтобы улучшалась свою роль в период 30-40-х гг. и слова о готовности помочь, искупить и т. д. То есть у них в этом смысле сейчас полная эклектика.

Вопрос из зала: Конечно, если каяться, то давайте все покаемся, давайте честно подойдем, отбросим двойные стандарты, наконец. Взять хотя бы Польшу. Вы знаете историю взаимоотношений Польши и России, как в 1920 г. Пилсудский, по сути, напал на беззащитную, слабую Советскую Россию. Он решил воспользоваться моментом, отхватить практически всю Восточную Украину вплоть до Киева, поляки заняли даже Киев. Давайте вспомни 1612 г. Давайте, наконец, честно, без двойных стандартов, подойдем к европейской истории. Давайте вспомним Версальский договор. Вы говорите, что Гитлер во всем виноват. Конечно, Гитлер виноват, но вспомните Версальский договор, когда Германия была просто ограблена странами «Антанты». Германия после Ноябрьской революции 1918 г. была поставлена на колени и просто ограблена, доведена до предела, т. е. вы же, «Антанта», по сути привели Гитлера к власти.

Долгин: Извините, Вы не очень хорошо знаете историю. Во-первых, на момент Советско-польской войны нынешнее понимание Польши и, соответственно, ее нынешних границ не существовало — современная, общественно утвердившаяся концепция Польши— это, скорее, дело 1940-70-х гг. Во-вторых, насчет Гитлера, приведенного к власти, — это был очень сложный процесс, в котором руководство Советского Союза сыграло большую роль, провоцируя усиление раскола германского рабочего движения.

На этом мы заканчиваем, я попрошу нашего докладчика сказать свое резюме.

Эпплбаум: Мне кажется, что уже и так много сказано. Думаю, что мое мнение уже ясно. Спасибо вам за участие в разговоре, и надеюсь, что хоть когда-то мои книги будут вам полезны.

(фото Н. Четвериковой)