Покер пятого курса
Шрифт:
На этом глава 5 окончена. Уже появились слабые признаки завязки, которые так необходимы для развития сюжета и понимания глубины комизма и трагизма описанных далее событий.
6. Стратегия и тактика
Как-то в разгар нашей бесперспективной, но веселой погони за секретами карточных вероятностей, конечно же, без стука вошли два аспиранта, чтобы, открыв своими ключами буфеты, вытащить очередную банку варенья и, как мы злорадно шутили, «да целую корзину печенья». Вошли, взяли свое добро и не уходят.
– В ногах правды нет, присаживайтесь. В покер играете?
Покер он произнес так, что если бы они ответили отрицательно, то это звучало примерно так:
– Дяденьки, звиняйте, мы не местные, живем тут в общежитии, а у нас в селе (деревне, колхозе, совхозе, ауле, юрте) такого нема.
Но прозвучавший их ответ оказался вполне достойным. Сказали, что слышали о покере много и давно собирались научиться в него играть.
Почуяв свежую кровь, мы тут же усадили их за стол, рассказали, показали, выдали с возвратом мелкие деньги и подключили к игре. Сперва они, конечно, путались, но потом разобрались, аспиранты как-никак. Первые их ходы мы как кураторы проверяли, рекомендовали правильный обмен, подсказывали, когда нужно вовремя уйти в пас, а когда блефовать, советовали, как нужно себя вести в той или иной ситуации. У них даже собрался «колор» в пике, а несколько раз подряд «стрит», что вообще уверило их в их же гениальности. Время пролетело быстро, через два часа они спохватились, засуетились, добросовестно вернули нам всю мелочь, забрали банки с вареньем и, пообещав завтра вечером прийти поиграть, вылетели из комнаты.
Закрыв за ними плотно дверь, мы провели военный совет – обсудили стратегию и тактику завтрашнего поединка. Для игры решили выставить основной состав – Шуру, Манюню и меня. Шура – опыт, Манюня – непроницаемое лицо, я – ну, а как без меня… Назначили группу поддержки, она же группа разведки и прикрытия: Мурчика, Профессора и Миху. Тут тоже свои нюансы. Мурчик с повадками флегмата и математическим складом ума непревзойдённо подглядывал и в наши, и в чужие карты. Профессор – с видом растерянного интеллигента и патологического отличника контролировал правильность обмена, сдачи и торговли, естественно, с поправкой на наш интерес. Миха – отвлекающие разговоры, поток шуток и, к сожалению, фонтан старых анекдотов. Но старых для нас, а для соперников смешных, взрывных и отвлекающих от игры.
Подглядывание у нас не запрещалось, даже наоборот – поощрялось. Зрелищность игры с закрытыми картами нулевая, а интерес как раз и подогревался за счет информированности зрителей и ушедших в пас игроков. Ждать развязки – мучительно скучно, а так демократично и весело.
Так вот, группа поддержки, зная комбинации на руках у всех игроков, своих и чужих, должна была корректировать наши действия. Взял кто-то из них в руку пачку сигарет – играй дальше, повышай ставки, а взял коробку спичек, наоборот, – пасуй. Незамысловато и просто.
На следующий день, часов в пять, когда каждый был занят своим важным делом – кто-то, лёжа на кровати, читал, а кто-то писал за шатким столовским, на тонких ножках столиком с квадратной мерзко-синей пластиковой исцарапанной столешницей – в комнату, опять-таки без стука, вошли вчерашние аспиранты. На этот раз, надо отдать им должное, поздоровались. Мы не проявили никакой активности, что было частью нашего плана, и продолжали изображать повышенную занятость. Они потоптались и ушли. Через час ситуация повторилась, а ещё через полчаса они не выдержали и спросили:
– Ну что, пацаны, играть будем?
Оторвавшись от своих книг, журналов и просто бумаг с буквами, мы как бы нехотя, но в соответствии с четко разработанным планом, принялись рассаживаться. Если быть точнее, места нами, игроками, были уже заняты – мы на них писали и читали. Оставшиеся свободные, через один, были оставлены специально для гостей – одно место на стуле, а другое на кровати, конструкция которой постоянно заставляла сидящего скользить под стол и больше думать о балансе, чем о картах. Между аспирантами, опять же как бы случайно, оказался Манюня, который своим выдающимся телосложением был естественной помехой для их общения и мог легко со своего места контролировать и пресекать их переглядывания и подсказки.
Харьковские аспиранты нас так и не полюбили. Не скрою, отношения наши, всё-таки, изменились. Взаимная антипатия из ситуационной и спонтанной переросла в стойкую и непреходящую.
Этого ни мы, ни они не скрывали. Подлости с их стороны не прекращались, начиная с первой нашей встречи. То среди ночи приходят, включают свет и роются в своих буфетах, гремя склянками и хлопая дверцами. То, придя с практики, а дверь у нас не запиралась, мы обнаруживали, что все кровати сдвинуты, матрасы перевернуты. Создавалась видимость, что у них что-то пропало, и они добросовестно искали. На все наши претензии ответ один:
– Не нравится – не живите.
И лейтмотивом, который придавал их лицам ожесточенное вдохновение, была крылатая фраза:
– Партком во всем разберется.
Не любили мы их. Они для нас являлись какой-то обезличенной злобной массой. Вот мы и собирались отомстить их представителям доступными нам средствами, можно даже сказать, с их добровольного согласия.
Группа поддержки, как рояль в кустах, тоже была на местах – игра началась. Начали скромно, по маленькой, не зарывались, не рисковали, не блефовали. Тайные помощники прекрасно справлялись со своими обязанностями и постоянно семафорили. Вовремя предупреждали об опасности коробком спичек и рьяно поддерживали повышение ставок пачкой сигарет. Но когда кто-то из наших шёл на увеличение банка, твёрдо уверенный в выигрышности своей комбинации, аспиранты пасовали, и всё начиналось сначала.
Играть было скучно, безнадежность ситуации нашёптывала, что зря тратим время. Не проучим мы их и не заработаем, хотя эти два компонента в данной ситуации состояли в одновалентной связи. Варианты – нас накажут, мы проиграемся и разоримся – согласно тактической и стратегической доктрине, разработанной на военном совете, даже не рассматривались.
Все продолжалось так же нудно, пока один из аспирантов, сделав три замены карт и, видимо, собрав приличную комбинацию, не положил в банк сразу рубль. Для начала очень много.
«Да… Опыт нулевой, – подумал я, – у него на руках комбинация, а он торопится об этом заявить».
Я мог и не смотреть на группу поддержки – достаточно бросить беглый взгляд на Мурчика. Он уже успел посмотреть в мои карты (а как он гениально подглядывает в другие, я так ни разу и не заметил) и крутит в руке коробок спичек, подтверждая мою догадку. Нужно пасовать.
Я для вида задумался. Мурчик принял мою уловку за сомнение и решил расширить поток информации. Громко кашлянул, привлекая моё внимание, сел поудобней с маской отрешённости и безразличия, поёрзал для приличия на стуле и вроде как притих. Но нет. В руках у него оказалось уже два коробка спичек, которыми он ритмично, будто маракасами, принялся отбивать тревожные ритмы аргентинского танго.