Покер с Аятоллой. Записки консула в Иране
Шрифт:
преимущественно из числа дипломатов территориальных подразделений центрального аппарата.
Никто из начальников «территориалок» не хотел отдавать толковых сотрудников, их и так было
немного. А вот избавиться от дураков, которых девать было некуда, — милости просим! Это был
достаточно распространенный способ освободить место в отделе, притом все оставались в плюсе: дурак радовался, что едет в загранкомандировку, а начальство — что есть шанс заполучить на его
место умного.
В
Впрочем, бывало, что дипломаты шли на эту работу по собственной инициативе. Такое
происходило в нескольких случаях:
— когда человек не очень любил шевелить мозгами;
когда подходил срок очередного продвижения по служебной лестнице, а нужных вакансий в
других местах не ожидалось;
когда совсем немного оставалось до пенсии, а тянуть нелегкую лямку в посольстве уже не было
сил;
и наконец, когда человеку просто нравилось это дело.
Здесь необходимо уточнить: то, что сказано выше, являлось тенденцией, но никак не законом. На
консульском направлении трудилось достаточно умных и талантливых людей, но тупых там всегда
было больше.
Консульская служба — это лафа! Работа в центральном аппарате состояла из перекладывания
бумаг с одного стола на другой. В этом процессе главное было их не растерять. За границей
примерно все то же самое, но за другие деньги.
Консул всегда находился в привилегированном положении. У него имелись отдельный участок
работы, куда никто не совал свой нос, здание, над которым развевался государственный флаг, бюджет, персонал. Он подчинялся только послу или лицу, его замещающему, другие начальники
были ему не указ.
Власти страны пребывания рассматривали его как самостоятельную фигуру и относились
соответствующим образом.
Если консул находился в штате посольства (зав. консульским отделом), он был избавлен от
сложной и трудоемкой работы по изучению и анализу внешней политики страны, ее
внутриполитической и экономической ситуации, вопросов наших двусторонних отношений,
деятельности противников нашего государства на ее территории и вокруг. Этим занимались
посольские дипломаты.
Если консул работал вдали от столицы, в других городах, в его обязанности входила
информационная работа, но лишь в пределах зоны своей ответственности, т.е. консульского
округа. Однако поскольку уровень его интеллектуальных способностей не являлся секретом для
руководства в Москве, отношение к его сообщениям было соответствующим.
Но вы знаете, я не встречал ни одного консула, который по этому поводу переживал.
У консула хранилась государственная печать, которую он шлепал на разные документы, стараясь
попасть в нужное место,
трезвости.
Жилищные и бытовые условия жизни консулов обычно были значительно лучше, чем у других
дипломатов. То же касалось и свободы передвижения. В странах со сложным режимом
пребывания, где действовали ограничения местных властей или нашей собственной службы
безопасности, консул шастал куда хотел и когда хотел, и это было в порядке вещей.
Надо сказать, что в совокупности такая жизнь с течением времени еще больше тупила мозги, в
результате чего, поднимаясь по служебной лестнице, консул деградировал. И к концу карьеры, подходя к должности Генерального в ранге Посланника второго или первого класса, превращался
в нечто. Я бы назвал это — окончательный советский консул.
Выделялись несколько типов.
К первой группе я отношу безобидных — «живчиков- жизнелюбов». Это были веселые, добрые, как правило, полного телосложения люди — путешественники, охотники, рыбаки. Они сохраняли
вкус к жизни и служебное положение использовали для получения от нее (жизни) максимума
удовольствия. Работой озадачивались в пределах — «чтобы не мешала», были демократичны, имели добрые отношения с подчиненными, жили сами и давали жить другим. При этом своих
коллег по работе без колебания «подставляли». Но в МИДе это особым пороком никогда не
считалось.
Среди иранских кадров классическим примером такого начальника был наш консул в Реште, по
прозвищу «Мазендеранский тигр». Он там служил (отдыхал) в середине семидесятых годов. Его
приключения в джунглях этой живописной прикаспийской провинции сопровождались
необычайным стечением обстоятельств. В местах охоты и рыбалки Тигра вскоре после его отъезда
происходили крестьянские волнения антишахской направленности. Контрразведка САВАК не
сводила с него глаз, но обнаружить ничего не могла. В консульстве, кроме него самого, об этих
обстоятельствах знали все.
Вторая группа состояла из «неугомонных», биологически неспособных умерить служебный пыл. В
силу отсутствия профессиональных навыков их активность в основном принимала всевозможные
хозяйственные или схожие с ней формы. Зависело это от неведомых импульсов, как-то фазы луны, морских приливов-отливов: кто-то упорно пилил сухие деревья в саду, кто-то с неменьшей
решимостью их сажал. Они любили красить фасад учреждения, могли организовать КВН.
Примером этой категории был мой сосед из кабинета на девятнадцатом этаже (ляхи-ляхи иль
аляхи).
Он сменил на посту знаменитого Тигра. Неугомонный обожал политинформации. В самом начале