Покер с Аятоллой. Записки консула в Иране
Шрифт:
транспортный АН12. На нем из Союза доставили двигатель, ремонтников и новый экипаж.
Группа прибыла накануне, старшим у них — заместитель командующего ВВС Среднеазиатского
округа, полковник. Остальные тоже военные, но все в гражданском, конечно. Полковник дельно и
коротко доложил о техническом состоянии АНа: «Двигатель заменен, лететь можно в любую
минуту». И добавил, перейдя на шепот, что с той стороны ирано-афганской границы нас страхует
десантный
через двадцать минут на эту пустыню обрушатся наши (!!!)
Во как! Этого только нам не хватало! Ну, генералы — светлые головы! Последствия могут
присниться только в кошмарном сне. Чтобы закрыть эту тему, я объяснил, что полк за горой — это
здорово, но если кто-то из нас сделает шаг к запечатанной рации, нам всем перережут глотки.
Это точно? — спросил полковник.
Точно. Я давно здесь живу.
Полковник был человеком толковым, он кивнул головой, и мы отправились ужинать.
Ночевать я остался у летчиков. Они разместились в маленьком домике на территории аэродрома.
В одной из комнат я обнаружил свободную койку у большого окна. В душную летнюю ночь в этой
дыре лучшего не отыскать. Поздно вечером к нам заглянул начальник аэродрома, с ним какой-то
пасдар, видимо местный. Они сообщили, что встреча с шейхом назначена завтра на полдень.
Начальник — это тот самый служка, с которым беседовал наш командир. Он обладал приятным
чувством юмора и со смехом поведал, как наложил в штаны, когда к нему в кабинет ввалились
блондины в тельняшках. Скоро они распрощались, я пошел провожать их до двери. В коридоре
пасдар неожиданно приотстал и в какой-то момент оказался рядом со мной один.
— Не ложись у окна, смени место, — сказал он тихо. — Не говори о делах — дом на прослушке, —
и тут же, ускорив шаг, быстро вышел.
Вот так сюрприз! Иранский пасдар в Заболе меня, советского дипломата, предупреждает об
опасности (!!!). Чушь какая-то. Такое исключено. Проверка нервной системы? Это возможно. А
вдруг не проверка? И что?! Лечь под кровать? Положить сверху чучело? Плохое кино. Захотят
грохнуть, грохнут вместе с чучелом, этим домишкой и всеми, кто в нем живет. Ладно, и не такое
бывало, надо быть в форме, сейчас время спать.
Утром я залез в самолет. Предстояло выяснить, как погиб штурман. Со мной на борт поднялись
пасдары, охранявшие поле, — следить, чтобы я не взлетел. Убеждать их, что я не имею
враждебных намерений и вообще не обучен летать, было впустую. Для них «дипломат» —
означало «шпион», способный на любое коварство. Это была аксиома.
Аллах
Вот в переборках следы от пули. Я знал: она вошла ему в голову слева сверху наискосок. Вижу: дважды прошила металл, застряла где-то в обшивке. Мысленно прочертил прямую. Рост
штурмана приблизительно мой. Сел в кресло. Сходится. Надо узнать, был ли погибший левшой? В
этом случае он высоко поднял левую руку, согнув ее в кисти, локте и. Я повторил возможные
действия штурмана. Дурацкая поза. (Пасдары недоуменно следили за мной: не юродивый часом?) Выстрел был с близкого расстояния, в упор. Но чей? Слева сиденье командира. Дай-ка примерюсь.
Но тут эксперименты окончились. Моя попытка сесть в кресло пилота убедила пасдаров, что
юродивым я притворяюсь, на самом же деле хочу улететь. У парней сделались строгие лица, они
обнажили стволы. «Ладно, ребята, — сказал я, поднявшись, — не горячитесь. Где у нас
выход?»{[53]}
В двенадцать поехали к шейху.
Шейх — красавец! Ему лет сорок. Маленький, толстый, с окладистой бородой, ручки короткие, пальчики пухлые, четки перебирает. Одет в цивильное черное, но туфли без задников{[54]}.
Смотрит ласково, угощает. За спиной у него здоровенные парни с густыми сросшимися бровями, недобрыми лицами, в камуфляже, увешанные «калашами», человек десять.
Я — напротив, пью чай вприкуску из пузатого стаканчика и тоже дружески улыбаюсь. У меня за
спиной наш полковник в ковбойке и джинсах, безоружный, один.
Между шейхом и мной низенький столик. На нем документы, которые следует подписать. Но я их
подписывать не буду. Тяну время и думаю.
Любопытно, кто готовил эти бумаги? Дословно в них говорилось так: «Советский боевой самолет, с
бомбами на борту, большим количеством вооруженных солдат, совершил коварное нападение на
исламский Иран. Советская армия вторглась в святое воздушное пространство Ирана, а затем, осквернив его землю, совершила подлую агрессию не только в отношении исламского
государства, но и ислама в целом». Пять страниц убористого рукописного текста. В конце
сообщалось, что «в качестве жеста доброй воли, которого агрессоры не заслужили, иранцы
передают нам целыми самолет и людей».
Стилистика текста а-ля «сказки Востока» с завитушками, эпитетами, восклицаниями. По форме
смешно, по содержанию глупо. Запомнилось, что агрессия («таджавоз») в отношении воздушного
пространства Ирана сравнивалась с надругательством (изнасилование — тоже «таджавоз») над