Покер с Аятоллой. Записки консула в Иране
Шрифт:
пипочку клапана, делаю «ф-у-у-у!» и надуваю половину жилета. Потом беру в рот вторую пипочку, делаю «ф-у-у-у!» и надуваю другую. Кругом ночь, и я дергаю за веревочку лампочки! Не горит, тварь! Тогда вынимаю из кармашка свисточек и посреди бушующей
стихии, напыжившись, что есть мочи делаю: «Тр-р-р-р-р-р- р-р-р-р-р-р-р!»
То, что произошло со мной дальше, назвать смехом нельзя! Я начал рыдать. Рядом, держась за
живот, стонал Филипп. По лицу у него катились слезы. Через минуту трясся и ржал весь
Заснуть до Москвы мне так и не дали.
День в Москве, как секунда, вечером в обратный путь. Снова без сна. Только урывками. Слишком
дорого время.
Утром прилетели в Баку и сразу на пароход. Груз — уже на борту, капитан — на мостике. Капитан
— Джабир Мамедов, пароход — «Гурьев». Они примерно ровесники, на двоих им в сумме около
140 лет.
И про того и про другого ходили легенды. «Гурьев» построили еще до Второй мировой войны, тогда он больше напоминал прогулочный катер. После войны его усовершенствовали: разрезали
пополам и слегка удлинили. Говорить о его надежности, в частности о плавучести, избегали. Тем не
менее это было единственное пассажирское судно, курсировавшее в течение долгих лет между
иранским и советским берегами.
Джабир Мамедов был морским волком. По Каспию ходил с детства, проделал путь от юнги до
начальника Бакинского порта, а когда подошел возраст, напоследок получил под команду
единственное в то время пассажирское судно, ходившее в «загранку».
Седой капитан в белоснежной рубашке с галстуком, в отутюженном кителе и фуражке с вышитым
«крабом» встретил нас радушно.
— Вечером жду у себя, — сказал капитан. — А сейчас прошу извинить. Начинается шторм.
Выходим в море!
«Ай молодец! — подумал я. — Настоящий волк!» По молодости лет мне и в голову не приходило
задаться вопросом, зачем нам на этой лоханке выходить в открытое море в штормовую погоду?
Действительно, небо затянуло серыми тучами, поднимался порывистый ветер. Отдали швартовые.
«Гурьев» отошел от причала. Берег стал удаляться. Отойдя от него на расстояние нескольких сот
метров, пароходик замедлил ход и остановился, раздался звук опускавшейся якорной цепи.
Чего это мы? — спросил я у пробегавшего мимо матроса.
Шторм пережидаем, — ответил тот.
Двое суток среди здоровенных волн и проливного дождя болтался «Гурьев» на рейде вокруг
якоря. Вблизи, на расстоянии вытянутой руки, поднимался и падал недосягаемый Баку. Зелено-
желтые пассажиры — несколько иранских семей — не вылезали из гальюнов. Мы с Филиппом
пили в кают-компании лимонную водку, которой угощал нас добродушный капитан, и слушали его
морские рассказы. На третий день, когда шторм утих и мы продолжили путь, я спросил старпома (к
этому времени я всех уже знал), чего
Понимаешь, земляк, — сказал старпом, — когда сидишь в порту — командировочные «ёк»! А если
успел выйти в море до начала шторма, командировочные «чик-чик, чик-чик».
А какие у вас командировочные? — спросил я.
2 руб. 47 коп. в сутки, — сказал старпом. — В валюте!
На следующий день мы пришли в Энзели. Отдых закончился. Начиналась работа.
ПРЕЗИДЕНТ И МАСОНЫ
К началу 1985 г. термин «группировка Хомейни» во многом утратил свое прежнее значение из-за
откровенной конфронтации между входившими в нее крупными религиозно-политическими
деятелями. Они были едины при достижении главной цели — установления абсолютной
диктатуры шиитского духовенства в Иране, утверждения самого Хомейни и его ближайших
последователей на ключевых позициях в создаваемом государственном аппарате. После захвата
власти в их действиях наметилась тенденция к укреплению единоличных политических и
экономических позиций и нейтрализации попыток своих бывших единомышленников добиться
превосходства. Эти тенденции усилились и переросли в откровенную конфронтацию в связи с
заметным падением авторитета имама и его постепенным отходом от практического руководства
страной из-за ухудшающегося состояния здоровья.
Центральными фигурами междоусобной борьбы стали председатель меджлисаХашеми-
Рафсанджани и президент страны Хаменеи.
Секретно Экз. № 1
... Хашеми-Рафсанджани пользуется поддержкой клана Хомейни, куда входят: сын имама Ахмад, министр КСИР Рафигдуст, командующий вооруженными силами КСИР Резаи, министр информации
ходжат оль- эслам Рейшахри, министр внутренних дел ходжат оль-эслам Мохташами, генеральный
прокурор страны ходжат оль-эслам Хоэниха и ряд других крупных религиозно-политических
деятелей, занимающих высокие государственные посты. Группировка поддерживает связи с
аятоллой Монтазери и прочит его на место Хомейни.
Президент Хаменеи опирается на высший командный состав армии и флота. Однако это не дает
ему перевеса, поскольку по указу Хомейни в КСИР стали создаваться военно-воздушные и военно-
морские силы, чем снизилась роль армии в борьбе группировок. Кроме того, недавно с
государственных постов были сняты сторонники президента: министр внутренних дел ходжат оль-
эслам Нури и первый заместитель руководителя исламских ревкомов ходжат оль-эслам Салек. На
их место были назначены люди Хашеми-Рафсанджани. Им даны широкие полномочия для
проведения кадровых перестановок в МВД и ревкомах.
В настоящее время, в ходе предвыборной президентской кампании, борьба двух группировок