Покушение
Шрифт:
У перекрестка пришлось остановиться – впереди темнел бронетранспортер, и рядом с ним прохаживались солдаты в касках, вооруженные автоматами.
– Из-за нас? – разглядывая патруль, недоуменно пожал плечами Латур.
– Было покушение на президента, – ответил Ривс. – Здесь не пройдем, придется искать другие пути. И вообще, куда мы направляемся?
– В музей. Там работает мой старинный приятель. У него служебная квартира в здании музея этнографии. Знаешь, где это?
Ривс кивнул и потянул Латура за угол – один из солдат патруля повернулся в их сторону и начал вглядываться в полумрак
Посовещавшись, беглецы решили вернуться в парк и, пройдя через него, попытать счастья на других улицах.
Вторая попытка оказалась более удачной – им удалось незаметно проскользнуть мимо постов и выбраться в прилегавший к музею сад. Через несколько минут Латур негромко постучал в окно служебной квартиры своего приятеля.
Смотритель музея оказался седым, сгорбленным человеком, с иссеченным морщинами лицом. Ни о чем не расспрашивая, он провел их в комнату и, указав на остатки ужина, просто сказал:
– Подкрепитесь. Я все знаю, сегодня о вас говорили по телевизору. Это твой друг? – темные глаза смотрителя, прятавшиеся под нависшими бровями, в упор уставились на Ривса.
– Да, мы вместе бежали, – наливая себе воды, ответил Латур. – Ты можешь приютить нас на некоторое время?
– Оставайтесь, – пожал худыми плечами хозяин и подошел к телевизору.
– Почему везде военные? – рассматривая висевшие на стенах ритуальные маски, бубны и копья кочевников, спросил Ривс. Есть ему совершенно не хотелось, но горло пересохло от страшной жажды, и он, взяв со стола кувшин, отпил прямо из узкого горлышка.
– Вы ничего не слышали? – Смотритель включил телевизор. На экране появился плотный человек в военной форме. – Сегодня убит президент и власть в руках армии, вернее, столичного гарнизона. Видите, выступает глава военного комитета.
– Полковник Колар, – потрясенно прошептал Ривс и обессиленно опустился на циновку...
Дома никого не было и, пошатавшись по комнатам, Греди не сразу вспомнил, что вчера сам отправил жену и детей в загородный дом – в случае осложнения обстановки им лучше быть в полной безопасности. Глупец, если бы вчера он знал, как обострится обстановка!
Лоб пылал, словно у него внезапно поднялась температура, в голове вертелась какая-то навязчивая мысль, которую никак не удавалось додумать до конца, по телу время от времени пробегала нервная дрожь и, как при насморке, скребло в носоглотке. В ушах звучал голос президента, сказавшего на прощание о предательстве. Эдвин тогда не ответил, надеясь вернуться через несколько минут и рассеять сомнения, а теперь уже не ответишь. Разве что приведется встретиться на Страшном суде?
Открывая дверцы шкафов, выдвигая ящики, Греди что-то искал, лихорадочно вороша вещи, бросая все на пол, переступая через кучи тряпья и ставшие теперь абсолютно ненужными папки с деловыми бумагами, не найдя нужного, начинал поиски вновь, бормоча бессвязные ругательства и угрозы.
Наконец его пальцы нащупали нечто холодное, твердое и ребристое. Сунув руку глубже, Эдвин вытащил из ящика шкафа крупнокалиберный револьвер. Вот оно! Так, а где патроны? Когда в доме дети, необходимо держать патроны отдельно от оружия. Дети, бог мой, дети! Слава создателю, что они не видят своего отца сейчас и вообще не видят творящегося в городе кошмара.
Патроны нашлись в ящике стола. Обдирая кожу на пальцах, Эдвин открыл защелку барабана – он никогда не был стрелком или любителем оружия, и почти забыл, как им надо пользоваться, – и дрожащими руками начал совать патроны в каморы. Постепенно он немного успокоился и сумел зарядить револьвер. Сунув его в карман пиджака, Греди подошел к зеркалу и поглядел, не слишком ли бросается в глаза спрятанное под одеждой оружие, а потом попробовал быстро выхватить револьвер. Ничего не получилось – оружие все время за что-то цеплялось, и он понял, что его убьют раньше, чем он сумеет осуществить свое намерение.
Тогда он сунул револьвер за пояс брюк – конечно, не слишком удобно, но зато можно достаточно быстро им воспользоваться.
Чего уж теперь, если своевременно не догадался купить кобуру?
Присев к столу, он взял чистый лист бумаги и написал коротенькое письмо жене и детям. На другом листе сделал завещание и подписался. Выложил на стол все наличные деньги и чековую книжку; глядя пустыми глазами в стену, выкурил сигарету и, аккуратно затушив ее в пепельнице, поднялся.
Прошелся еще раз по комнатам, трогая руками вещи, с которыми успел сродниться, ласково погладил корешки книг, стоявших на полках, провел пальцем по клавишам рояля и, словно убоявшись раздавшихся звуков, захлопнул крышку инструмента. Хватит тянуть время, пора.
Встав перед видеокамерой, Эдвин сжато рассказал о встрече с Хоном и последовавших за этим событиях. Убедившись, что запись получилась качественной, он позвал в дом садовника – местного уроженца, работавшего у него уже несколько лет. Садовник вошел и остановился у порога, исподлобья глядя на хозяина.
– Ты хорошо знаешь город? – заворачивая в старую газету записанную им видеокассету, спросил Эдвин.
– Да, – садовник явно не знал, куда девать свои темные, натруженные руки со взбухшими венами.
– Отправляйся сейчас в пресс-центр, разыщи там Роберта Коннори, ты его видел у меня, и отдай этот сверток. Уходи немедленно, лучше всего через сад. Тебя никто не должен видеть и ты обязан дойти до пресс-центра. Это очень важно, понимаешь?
Сунув в руки садовника сверток, Греди просительно заглянул тому в глаза и повторил:
– Очень важно!
– Я понимаю, хозяин. Но на улицах военные.
– Если ты не найдешь Роберта или этот сверток попадет им в руки, случится множество ужасных вещей. Я не могу сам поехать туда, поэтому прошу пойти тебя.
– Хорошо, хозяин, – согласился садовник, пряча сверток на груди.
Проводив его, Эдвин еще раз окинул взглядом холл и вышел из дома. Сбежав по ступеням крыльца, открыл дверцу автомобиля и сел за руль. Решено – он едет на виллу «Джулия» и убьет Джеймса Хона...
Смотритель музея недоуменно пожал плечами и вопросительно посмотрел на Латура. Тот наклонился к Ривсу:
– В чем дело? Ты знаком с Коларом?
– Да, – с трудом сглотнув застрявший в горле комок, ответил бывший военный. – Мы входили в одну организацию молодых офицеров, которую Колар предал.