Полет мотылька
Шрифт:
– А зачем платить, если можно задаром пройти генетическое картирование в районном кабинете?
– Если ты сдашь анализ в районном кабинете, то результаты его тотчас же будут занесены в компьютерную систему, обслуживающую программу генетического картирования, – терпеливо продолжил Юлий Никандрович. – В то время как у нас клиент получает результаты своего анализа на руки. В систему же вводится информация о том, что он прошел генетическое картирование со стопроцентно положительным результатом. То есть ни одного дефектного гена в его геноме не обнаружено.
Рука Геннадия Павловича, в которой он держал вилку с насаженным на зубья маслянистым ломтиком горбуши, зависла в воздухе.
– Но как же так, – озадаченно произнес он.
– А вот так! – Юлий Никандрович быстро взмахнул кистями рук и развел их в стороны.
Алекс же в ответ на недоумевающий взгляд Геннадия Павловича лишь недовольно поморщился.
– Но ведь в таком случае теряется весь смысл программы генетического картирования, – растерянно произнес Геннадий Павлович.
– Я сказал то же самое, – поддержал его Анатолий Викторович.
– Это не совсем так, – Юлий Никандрович отвел взгляд в сторону. – Людей, чьи данные генетического картирования не заносятся в компьютер, не так уж много. Это единицы по отношению ко всему остальному населению страны. Их дефектные гены просто растворятся в общей массе.
– До поры до времени, – сказал Анатолий Викторович.
– Послушайте, – вскинул руку Алекс. – Речь сейчас идет не о далеком будущем, а о настоящем дне и о нас с вами!
– А что мы можем сделать? – пожав плечами, Геннадий Павлович отправил в рот ломтик рыбы и с удовольствием запил его пивом.
Именно это нужно было понять Калихину для того, чтобы к нему снова вернулись его обычные спокойствие и невозмутимость, – от него ничего не зависело. Он был и оставался тем, кто он есть – человеком, лишенным возможности как-либо влиять на ход текущих событий. Все, что он мог, – только оставаться законопослушным гражданином, лояльным к существующей власти. И того же самого он ожидал от остальных. А собственно, почему бы и нет? Как-то Алекс говорил о том, что в мире существуют три пути: путь Воина, путь Охотника и путь Паразита. Путь Воина – удел единиц, путь Охотника – лишь для немногих, а путь Паразита, как ни прискорбно это звучит, открыт для каждого. И по здравом размышлении, с этим можно было согласиться.
– Речь идет о том, – продолжил свои объяснения Юлий Никандрович, – что я могу устроить так, чтобы вы трое, мои самые близкие друзья, прошли генетическое картирование в моей лаборатории.
– У меня нет на этого денег, – Геннадий Павлович нацелился вилкой на очередной ломтик рыбы. Вид у него при этом был удивительно безразличным – как будто его совершенно не интересовало то, о чем говорил Котев.
– Бесплатно, – процедил сквозь зубы Юлий Никандрович.
– Но я уже сдал анализ в районном кабинете, – сказал, глотнув пива, Геннадий Павлович.
– Я могу убрать эти данные из сети и заменить их новыми.
– Ну, я не знаю, – Геннадий Павлович с озадаченным видом поскреб ногтем висок. – Какой в этом смысл?
– Смысл в том, что твой геном набит дефектными генами, как гранат зернышками! – не выдержав, встрял в разговор Алекс.
– Не нужно драматизировать, – осадил его Юлий Никандрович. – На самом деле все не так страшно, – вновь обратился он к Геннадию Павловичу. – Но тем не менее отметка в генетическом паспорте даже о самых незначительных отклонениях от нормы может иметь не самые приятные последствия.
– Я уже имел возможность в этом убедиться, – невесело усмехнулся Геннадий Павлович, вспомнив о том, как крепкие парни в зеленых майках, называвшие себя санитарами, избивали мужчину в желтой тенниске.
– Ты когда проходил процедуру омоложения? – спросил Юлий Никандрович.
– Лет пять или шесть назад, – подумав, ответил Геннадий Павлович. – Еще когда работал в «Байбахе». А что?
Коптев словно и не услышал его вопрос.
– Совмещенные курсы энзимотерапии и нейропластики?
– Ну, да, – кивнул Геннадий Павлович.
– По системе Патоцкого?
– Да откуда мне знать! – недоумевающе всплеснул руками Геннадий Павлович. – Фирма оплачивала полный курс омоложения! Какие еще вопросы могли у меня быть?
Юлий Никандрович сделал успокаивающий жест рукой.
– Дело в том, что у нас накопился статистический материал, на основании которого можно с уверенностью утверждать, что курс энзимотерапии, проводимый по системе Патоцкого, в девяносто семи процентах случаев приводит к генетическим нарушениям.
Наверное, в ответ на это следовало что-то сказать, но Геннадий Павлович спросил себя: а какой в этом смысл? – и, не найдя ответа, решил промолчать.
– Ничего страшного в этом нет, – поспешил заверить его Юлий Никандрович. – Генетические изменения, происходящие в результате процедуры энзимотерапии по системе Патоцкого, в подавляющем большинстве случаев влияют лишь на цвет радужной оболочки глаза. И крайне редко приводят к трудноизлечимой импотенции. Но как бы там ни было, ты имеешь все шансы получить генетический паспорт с красной отметкой.
Геннадий Павлович взял стоявший перед ним стакан с пивом и, сделав глоток, едва не подавился.
– Все в порядке, Гена, – участливо похлопал его по спине Алекс. – Юлик обеспечит нам чистые паспорта.
Геннадий Павлович, все еще не в силах что-либо произнести, затряс головой из стороны в сторону.
– Что? – не понимая, в чем дело, спросил Юлий Никандрович.
Чтобы прочистить горло, Геннадий Павлович натужно кашлянул в кулак.
– Я должен подумать, – с трудом выговорил он.