Полет мотылька
Шрифт:
– Да о чем тут думать! – недоумевающе вскинул руки Алекс.
– В самом деле, Гена, – поддержал приятеля Анатолий Викторович, – мне кажется, ты все усложняешь. Юлик предлагает нам помощь, от которой просто глупо отказываться. Мы с Алексом уже дали свое согласие.
Голос Григоршина звучал мягко, легко, умиротворяюще, – с ним трудно было не согласиться. И все же.
– Я должен подумать, – упрямо повторил Геннадий Павлович.
Глава 11
Всю дорогу домой Геннадий Павлович думал о том, что произошло в «Поджарке». Почему вдруг в центре внимания сей честной компании оказалась программа генетического картирования? Какое им всем до этого было дело? И почему они сегодня снова не играли? Как будто прежде правительство не принимало программ, что по замыслу создателей должны были в корне изменить жизнь в стране! Одна программа выхода из кризиса чего стоила! И что? Где теперь эти программы? Помнит ли кто имена их вдохновенных творцов? И ведь никогда прежде ни одна из правительственных программ не становилась предметом столь серьезного обсуждения в «Поджарке», тем более на две встречи кряду! Естественно, говорили что-то о них, чаще всего посмеивались. Геннадий Павлович потом нередко с глубокомысленным видом повторял понравившиеся ему мысли приятелей уже в компании соседей по коммуналке, что придавало ему значительность и вес в глазах стариков. Так почему же сейчас они зациклились на вопросе генетического картирования? В конечном итоге Геннадий Павлович пришел к выводу, что виноват во всем Коптев. Впервые после нескольких лет простоя Юлик наконец-то получил настоящую работу, которая не только приносит моральное удовлетворение, но и хорошо оплачивается. Естественно, для него это было событием номер один, о котором он мог говорить без конца, и, сам того не желая, он втягивал в сферу своих интересов друзей. У друзей же при виде того, как все вдруг здорово сложилось для Юлика, не могло не возникнуть чувство ревности, тянущее за собой не очень корректный вопрос, на который вряд ли кто мог дать ответ: почему повезло ему, а не мне? Да, Коптеву несказанно повезло, все равно как Емеле-дураку, который всю жизнь только и делал, что на печи валялся, и вдруг ни с того ни с сего стал царским зятем. Не желая открыто признаваться в том, что они просто чертовски завидуют Коптеву, Алекс с Анатолием все время пытались найти какой-то подвох, какую-то каверзу, какое-то противоречие – что-то, что позволило бы им ткнуть Юлика пальцем в грудь и сказать: ну, так кто же заплатил за твою удачу? Кроме всего прочего, Геннадию Павловичу казалось, что Юлик почему-то стесняется того, что работает на национальную программу, а Алекс с Анатолием в свою очередь умело этим пользуются, пытаясь побольнее зацепить Коптева. Со своей стороны Геннадий Павлович, как ни старался, не мог понять, что постыдного может быть в том, что ты работаешь на правительство и президента? И тем не менее именно это чувство внутреннего неудобства, которое постоянно подогревали в нем Алекс с Анатолием, заставляло Юлика искать оправдание, одной из форм которого стало предложение пройти генетическое картирование в его лаборатории. По мнению Геннадия Павловича, соглашаться на это было не только глупо, но и некрасиво по отношению к Юлику. И все же, что-то удержало его от того, чтобы ответить на предложение Коптева решительным отказом. Подумав, Геннадий Павлович и этому нашел объяснение, – по-видимому, дело было в том, что в последнее время, куда бы Калихин ни пошел, он неизменно сталкивался с чем-то, имеющим отношение к программе генетического картирования. Если часть из этих встреч можно было отнести к разряду случайных, то другие были настолько удивительными и необычными, что, право же, стоило задать самому себе вопрос: а почему это происходит именно со мной?
Мысли, что бродили в голове у Геннадия Павловича, трудно было назвать веселыми, но не были они и беспросветно мрачными. Задумавшись, а может быть, замечтавшись – он почему-то снова вспомнил Марину, – Геннадий Павлович едва не прошел мимо своего дома.
Открыв дверь в квартиру большим ключом с широкой двойной бородкой, Геннадий Павлович подошел к двери своей комнаты, привычным движением перевернул в руке кольцо с ключами и сунул в замок маленький плоский ключик. Ему всегда казалось, что замок, запираемый таким ключом, должен быть крайне ненадежным. И на этот раз его наихудшие опасения подтвердились – замок был не заперт. Чуть приоткрыв дверь, Геннадий Павлович осторожно заглянул в комнату. Не супостат проник в чужое жилье без ведома хозяев, а сын Артем вернулся домой раньше обычного. Калихин вздохнул было облегченно, но вдруг недоброе предчувствие кольнуло сердце: что-то случилось – Артем никогда прежде не приходил домой так рано. Сын стоял возле открытого шкафчика. В одной руке у него был небольшой рюкзачок, в который он что-то торопливо кидал с полок. Услышав звук прикрытой Геннадием Павловичем двери, Артем глянул на отца и, ничего не сказав, продолжил свое занятие.
– Ты куда-то собираешься? – осторожно поинтересовался Геннадий Павлович.
– Да, – коротко бросил в ответ Артем.
Геннадий Павлович удержался от того, чтобы задать уточняющий вопрос. Подойдя к столу, он отодвинул стул, сел и провел ладонью по лицу. Окно было распахнуто настежь, но в комнате все равно было невыносимо душно.
Артем захлопнул дверцу шкафчика и перешел к полке, на которой лежали туалетные принадлежности. В рюкзачок полетели мыло, зубная щетка, начатый тюбик английской зубной пасты, которую Артем покупал для себя, бритвенный станок и упаковка сменных лезвий к нему.
Геннадий Павлович насторожился – если Артем брал с собой бритву, значит, собирался уйти не на один день. Калихин был уже готов обратиться к сыну с вопросами, но Артем опередил его. Застегнув «молнию» на рюкзачке, он перехватил его за обе лямки и, повернувшись к отцу, сказал:
– Я ухожу.
– Надолго? – спросил Геннадий Павлович, чувствуя уже, что ответ ему не понравится.
– Навсегда, – ответил Артем и сделал шаг по направлению к двери.
– Подожди! – Геннадий Павлович взволнованно вскочил со стула, пытаясь загородить собой выход из комнаты. – Как это – навсегда? Что значит – навсегда?
Артем тяжело вздохнул. По всему было видно, что он хотел избежать этого разговора, потому и пришел домой пораньше, рассчитывая на то, что отец, как обычно, допоздна засидится с друзьями. Но, раз уж они встретились, следовало дать какие-то объяснения.
– Ты сегодня был в кабинете генетического картирования? – спросил Артем, хотя понятно было, что ему уже известен ответ на этот вопрос.
– Да, – растерянно кивнул Геннадий Павлович.
– Тогда ты должен понимать, почему я ухожу.
– Нет! – Геннадий Павлович взмахнул руками, точно мух отгонял. – Я ничего не понимаю!
Чуть наклонив голову к плечу, Артем посмотрел на него, как на убогого.
– Тебя что, туда за руку тянули?
– Так ведь все равно нужно…
– А нельзя было сначала со мной посоветоваться?
– О чем?
Геннадий Павлович решительно не понимал, о чем идет речь, и оттого волновался еще сильнее. Лицо его сделалось красным, на лбу выступили крупные капли пота.
– Ты давно на себя в зеркало смотрел?
– В зеркало? – автоматически повторил Геннадий Павлович.
– В пятьдесят два года человек не может выглядеть так, как ты. Любому идиоту с первого взгляда на тебя ясно, что ты проходил процедуру омоложения.
– И что? Я нарушил этим какой-то закон?
– Нет! – театрально взмахнул свободной рукой Артем. – Перед законом ты чист! Только теперь ты автоматически получаешь клеймо генетического урода! А вместе с тобой и я, поскольку я твой сын!
– Я проходил процедуру омоложения уже после того, как ты родился.
Геннадий Павлович полагал, что привел достаточно веский довод, но Артем в ответ только рукой махнул.
– Да кому какая разница! Процедура омоложения сама по себе никак не связана с нарушениями генома. Просто кто-то решил, что всем, кто ее проходил, следует автоматически проставлять в генетическом паспорте несколько отрицательных баллов.
– Зачем? – опешил Геннадий Павлович. – Затем, что человеком, который чувствует себя неполноценным, проще управлять. Если после генетической начнется еще какая-нибудь чистка, то первым делом полетят те, у кого в генетических паспортах имеются красные отметки. А все остальные при этом станут восторженно кричать: «Долой уродов».
– Но Юлик Коптев… Ты ведь помнишь Юлия Никандровича? – Артем коротко кивнул. – Он сказал, что располагает статистикой, в соответствии с которой процедура омоложения приводит к незначительным изменениям в геноме.
– Откуда у него эта статистика? – Не дожидаясь, что скажет отец, Артем сам же ответил на свой вопрос: – Из районных кабинетов генетического картирования. А те, кто там сидит, выполняют указания своего руководства.
– В таком случае откуда тебе это известно?
Артем усмехнулся, как будто Геннадий Павлович сказал что-то смешное.