Полицейская Академия
Шрифт:
– А мне кажется, что непостоянны как раз бабы,- сказал Насименто.- Иду я как-то к себе домой, смотрю – у самого дома стоит шикарная белая «Вольво», луна, звезды, цветочный аромат… а из машины доносятся характерные звуки. Заглянул я тихо-тихо в кабину – так и есть: он и она, трахаются. Иду в следующий раз, смотрю – та же тачка у моего дома, и те же характерные звуки. Подкрался я незаметно, заглянул в кабину – опять трахаются. Только парень прежний, а подругу барает другую. Иду в третий раз, смотрю – опять та же тачка, и опять бараются. Заглянул
Трахтенберг даже не улыбнулась.
– Совсем неостроумно,- заметила она.
Насименто, вытащив из кармана пачку «Кэмэла», неторопливо закурил и, предложив сигарету напарнице, сказал:
У тебя скверное настроение. Это все от общей неудовлетворенности.
Спасибо,- Трахтенберг жестом отстранила сигарету. А с чего бы мне быть удовлетворенной, скажи на милость? Погода хреновая, дежурство долгое, придешь с работы – занятия стоящего найти не можешь…
– Не куришь, бережешь здоровье?- насмешливо спросил Насименто.- И как это девка в двадцать пять лет не может подыскать себе после работы толкового дела?
– Вообще-то, у меня есть одно маленькое хобби,- сказала Элизабет.- Я коллекционирую оружие, преимущественно – огнестрельное.
– Ты действительно хорошо в этом разбираешься? Напарница удовлетворенно хмыкнула.
– Еще бы,- сказала она,- я думаю, даже среди наших полицейских экспертов не много найдется людей, которые по звуку могут отличить выстрел из «Беретты» от выстрела из «Парабеллума» того же калибра!
А ты можешь?
Еще бы!
Джон, аккуратно загасив сигарету, выкинул окурок в мусорный ящик.
– Ты знаешь,- сказал он,- судить о сущности вещей по простому взгляду на них не так уж и сложно. Я тоже кое-что умею.
– Например?
– Например,- определять некоторые антропометрические особенности женщины, в частности – глубину ее скважины…
Это каждый дурак может!
Я имею в виду – даже не раздевая ее…
А как?
– Достаточно посмотреть на ее руки. Если ладонь широкая, а пальцы – массивные и короткие, значит, мышеловка будет тоже широкая, хотя и неглубокая. Узкая
ладонь с небольшими пальцами свидетельствует о том, что
щель узка и мала…
В это время в полицейской машине запищала рация.
– Трахтенберг и Насименто, у вас все в порядке?- послышался голос Саманты Фокс.
– Благодарю, все о'кэй!- ответила Элизабет и, повернувшись к Джону, спросила:
– А если чисто профессиональные особенности накладывают свой отпечаток на руки женщины – например, у музыкантов, секретарь-машинисток, женщин, которые служат в полиции – им приходится часто держать в руках оружие…
– Изменений практически не бывает,- заверил Джон,- во всяком случае, строение рук женщин-музыкантон, секретарь-машинисток, а также полицейских – всех, что встречались в моей практике, говорит о полном соответствии с их чисто женской антропометрией.
Трахтенберг критически осмотрела свои руки.
– А что бы ты сказал обо мне? Джон внимательно изучил ее ладони и, глянув на Элизабет, произнес:
Очень изящная рука. Длинные пальцы, узкая ладошка… Мне кажется, что глубокое и очень неширокое… Именно такое, как я люблю.
– А ты действительно прав!- воскликнула Элизабет.- Видимо, ты большой специалист в этом деле! Как и ты – и огнестрельном оружии,- улыбнулся
Насименто. Трахтенберг придвинулась поближе.
– Очень странно,- сказала она,- что два человека, имеющих такие схожие увлечения и столь страстные в своих хобби до сих пор не подружились…
– Это что, приглашение в гости?- поинтересовался Джон.
– Считай, что да.
– Отлично! Думаю, что в конце недели мы сможем пронести вечер где-нибудь в загородном ресторане, а потом съездим к тебе домой – ты покажешь мне свою коллекцию
оружия…
– Думаю, что ты тоже не откажешь мне в удовольствии и продемонстрируешь еще раз, на что способен твой крупнокалиберный кольт,- улыбнулась Элизабет. В это время рация в машине вновь запищала.
Трахтенберг и Насименто?- на этот раз полицейский патруль вызывал сам капитан Маузер,- ну, как у нас проходит первое совместное патрулирование? Аппарат взял Джон.
Отлично, сэр, все в порядке. Да, господии капитан, большое вам спасибо, что вы дали мне в напарницы такого опытного полицейского, как Элизабет Трахтенберг,- поблагодарил Насименто,- работа с ней действительно может научить многим полезным вещам…
В семь тридцать утра, ровно за полчаса до начала дежурства, МакКони заехал к лейтенанту Шлегелю – в этот день они, по распоряжению Маузера, должны были нести совместное патрулирование.
Лейтенант уже проснулся и, завтракая овсяными хлопьями «Чемпион», смотрел по телевизору утренние новости.
Привет!- поздоровался МакКони.
Здравствуй,- ответил тот с набитым ртом и,
продолжая есть, показал на стул в углу,- садись, Джерри. МакКони опустился на указанное лейтенантом место
и тут же свалился на пол – ножка у стула была сломана.
Извини, приятель,- спохватился Шлегель,- забыл тебя предупредить: в этом доме нет ни одной целой вещи. Вся мебель принесена мною со свалки. Впрочем,- лейтенант указал на кожаное кресло,- вот оно, кажется, целое.
Спасибо,- поблагодарил МакКони,- я лучше постою.
– Ну, как знаешь,- ответил лейтенант.
Джерри осмотрелся. Квартира, где жил Шлегель, была похожа на нечто среднее между магазином случайных вещей и приемным пунктом стеклотары. Какие-то полуразвалившиеся шкафы, несколько телевизоров, среди которых только один был рабочий, колченогие столы, разбитый серебристый видеомагнитофон, а главное – множество всяких порожних бутылок – из-под виски, содовой,«пепси» и «коки», из-под «спрайта» и пива… Поймав удивленный взгляд коллеги, Шлегель сказал: