Политика. История территориальных захватов XV-XX века
Шрифт:
Реальным последствием похода Бонапарта и трехлетнего владычества там французов было рождение новой науки — новейшей египтологии. Громадное научное описание результатов изысканий, произведенных учеными в Египте, открыло глаза мировой науке на Древний Египет.
Достаточно в виде одного только наудачу взятого примера напомнить, что именно во время этого похода был найден близ города Розетты знаменитый навеки в истории науки трехъязычный розеттский камень, на основании которого великий французский египтолог Франсуа Шампольон открыл впоследствии (в 1821 г.) правильное чтение и понимание иероглифов.
Французский завоеватель стремился лишь для чисто военных целей, для скорейшего установления полного владычества в стране как
Что касается англичан, то для них борьба с французами в Египте, помимо непосредственного политического значения их конечной победы, осталась памятной и многозначительной еще вследствие одного, казалось бы второстепенного, обстоятельства: я говорю об участии в войне англо-индийского отряда, высадившегося в Верхнем Египте на последнем этапе борьбы англичан против французов.
Когда генерал-губернатор Индии лорд Ричард Уэлсли (Wellesley) собрал весною 1801 г. в Калькутте 6 тыс. синайских (из коренных жителей, составленных английским военным командованием и находящихся на английской военной службе) полков, присоединив к ним чисто английский отряд, посадил сипаев и этот отряд на суда, отправил их в Бомбей, а из Бомбея в Египет, то это был первый сколько-нибудь крупный опыт использования индийцев в далекой войне в неведомой, чужой стране, да еще против первоклассной военной европейской державы.
Правда, эти сипаи, отправившись из Бомбея лишь 7 апреля 1801 г., прибыли сначала в Джедду на аравийском (т. е. восточном) берегу Красного моря и только 16 июня были перевезены на западный (египетский) берег и высажены, как выше было сказано, в Коссеире, гавани Верхнего Египта, так что они подоспели лишь к самому концу войны; и хотя прибытие их сыграло значительную роль и ускорило решение генерала Бельяра сдать англичанам Каир и свою армию, но собственно участвовать в битвах сипаям уже не пришлось, война окончилась. Однако их беспрекословное повиновение, дисциплина, выносливость и стойкость в перенесении трудностей далекого похода оказались, с точки зрения английского командования, выше похвал.
Что касается англичан, то важным и непосредственным их приобретением после победы над французами в Египте оказалось выхлопотанное в 1801 г. английским послом в Константинополе лордом Эльджином право свободного транзита всей английской почтовой корреспонденции и грузов через Суэцкий перешеек из Индии в Европу и из Европы в Индию. Конечно, торговля шла в общей массе своей прежним, исключительно морским путем (вокруг мыса Доброй Надежды). Но не очень громоздкие, без особо тяжких расходов и усилий перегружаемые и перевозимые сухим путем грузы, а главное корреспонденция, могли отныне пользоваться этим более коротким путем и мириться с перегрузкой и сухопутной переправой от города Суэца к Средиземному морю.
Идеей генерала Бонапарта, таким образом, воспользовались его враги.
Так обстояло дело до самого 1869 г., когда наконец был открыт сооруженный в труднейших условиях Суэцкий канал. Английская буржуазия поставила теперь вопрос о политическом подчинении Египта.
До 21 октября 1805 г., когда соединенный франко-испанский флот был уничтожен Нельсоном при мысе Трафальгар, англичане еще были несколько связаны в своих действиях в колониальных странах. Но после Трафальгара они оказались полными и безусловными владыками морей.
На долгие годы установилось такое положение, при котором Наполеон, всесильный на континенте Европы, оказывался бессильным на море, а Великобритания могла что угодно предпринимать на море и за морями, но мало чем могла помочь врагам Наполеона на континенте Европы.
Чтобы справиться с недосягаемым для него противником, французский император издал 21 ноября 1806 г., находясь (во время похода) в Берлине, знаменитый
Было воспрещено впускать во французские и вообще подчиненные Наполеону порты не только английские или торгующие с Англией или с ее колониями корабли, не только нейтральные суда, если они загружены английскими товарами, но и такие нейтральные корабли, которые будут уличены в том, что по пути они заходили в какой-либо английский порт как в самой Англии, так и в одной из ее колоний. Наконец, на все колониальные товары (даже из нейтральных колоний) были наложены запретительные пошлины, делавшие почти немыслимым их потребление. Все это делалось затем, чтобы англичане ни под каким видом не могли обманным путем или через вторые и третьи руки провезти на подчиненный Наполеону континент Европы свои мануфактурные или свои колониальные товары.
Испытывая тяжкие убытки от континентальной блокады, Англия в то же время спешила использовать свое полное владычество на всех морях.
Прежде всего громадное значение имело следующее очень важное обстоятельство.
Когда в 1808 г. Наполеон изгнал из Португалии, занятой французскими войсками, представителей династии Браганца, последние бежали за море в португальскую колонию Бразилию, где и стали царствовать. Когда в том же году Наполеон арестовал приглашенную им в город Байонну испанскую королевскую семью, низложил короля Карла IV Бурбона с престола и посадил на испанский престол своего брата Жозефа Бонапарта, то ни одна испанская колония в Новом Свете — ни Мексика, ни колоссальные территории, из которых впоследствии образовались Аргентина и целый ряд южноамериканских республик, но которые тогда объединялись под одним названием Ла-Плата (официально Gobierno del Rio de la Plata), ни Перу — не признала своим королем Жозефа Бонапарта. Эти колонии еще не отделились от Испании окончательно. Напротив, номинально, на бумаге, они признавали власть испанского инсуррекционного правительства (хунты, укрывшейся от французов в Севилье и не признававшей Жозефа Бонапарта), но фактически стали совершенно самостоятельными уже в этот момент. Как все эти испанские колонии, так и Бразилия привыкли за эти годы совершенно обходиться без сношений с Испанией и с Португалией. В годы империи Наполеона, которые мы не рассматриваем, это оказалось естественной подготовкой к южно- и центральноамериканским революциям второго и третьего десятилетий XIX в. Здесь же укажу лишь, что в эти годы (1808–1814) Южная и Центральная Америка, внезапно отрезанная от Испании и Португалии, оказалась прекрасным рынком сбыта и источником сырья для англичан.
Вся Южная, вся Центральная Америка и южная часть Северной Америки, принадлежавшая тогда Мексиканскому вице-королевству (Техас, Калифорния), оказывались открытыми для торговли всем, кто пожелает и будет в состоянии с ними торговать; установленная с начала XVI в. испанская и (для Бразилии) португальская монополии сразу прекратились.
Но ведь фактически только одна Англия могла воспользоваться на первых порах этим внезапным освобождением богатых рынков в Новом Свете: Голландия была под властью Наполеона, и ее торговый флот поэтому преследовался и истреблялся англичанами, о Франции нечего к говорить, ее торговый флот на все время царствования Наполеона был заперт во французских портах, о других европейских державах как о возможных торговых и промышленных конкурентах Англии в океанских просторах также говорить не приходится. Что касается Соединенных Штатов, то это молодое государство еще не могло и думать об экспорте своих фабрикатов, а в продуктах плантаций Южная и Центральная Америка нисколько не нуждались: их плантации были богаче, чем плантации даже Флориды, не говоря уже о других территориях.