Полное собрание рассказов
Шрифт:
Полицейский не стал уговаривать Джорджа. Он был рад, что не придется делать лишней работы. Впрочем, одна деталь из рассказа Джорджа его заинтересовала.
— Говорите, вы знакомы с Глорией Сен-Пьер?
— Я только что рассказал вам об этом.
— Она лежит через две двери от вас, — сообщил полицейский.
— Что?! — поразился Джордж.
— Именно так, — подтвердил полицейский. — Ее тоже избили — в парке прямо через дорогу от больницы.
— Сильно избили?
— Состояние тяжелое, — сказал полицейский. — Почти как у вас — сломанные лодыжки, пара ребер, два здоровенных синяка на лице. У вас зубы все на месте?
— Да, — кивнул Джордж.
— Что ж, — пожал плечами полицейский, — а она лишилась верхних передних.
— Кто это сделал?
— Ее муж, Грац.
— Вы его поймали?
— Он уже в морге. Наш детектив застукал Граца, когда тот обрабатывал женушку. Грац побежал, и детектив пристрелил его. Так что дамочка теперь вдова.
После обеда лодыжки Джорджа поместили в гипс. Ему дали кресло-каталку и костыли. Джорджу потребовалось время, чтобы собраться с духом и навестить вдову Грац, но в конце концов он вкатился в ее палату.
Глория была погружена в чтение дамского журнала. Когда появился Джордж, она прикрыла журналом нижнюю часть лица. Но Глория чуть замешкалась — Джордж успел разглядеть расплющенные губы и дырку вместо зубов. Вокруг глаз все было иссиня-черным. Тем не менее волосы Глории были расчесаны, а в ушах красовались серьги — огромные варварские кольца.
— Мне… мне жаль, — проговорил Джордж.
Глория молча смотрела на него.
— Ты приходила ко мне, пыталась подбодрить, — сказал он. — Может, и мне удастся подбодрить тебя.
Она потрясла головой.
— Не можешь говорить?
Глория снова тряхнула головой — и слезы хлынули по ее щекам.
— Ох, господи… — Джорджа захлестнула жалость.
— Пожалуфта, уходи, — проговорила она. — Не фмотри на меня, я такая страфная. Уходи.
— Ты не так уж плохо выглядишь, правда, — запротестовал Джордж.
— Он ифуродовал меня! — Слезы полились ручьем. — Ифпортил мне внефность, и теперь ни один мужчина никогда не захочет меня!
— Ну-ну, — мягко произнес Джордж. — Синяки и опухоли сойдут, и ты вновь станешь прекрасной.
— Ага, фо вфтавными фубами! Мне и дваффати одного нет, а у меня будут вфтавные фубы! Как нищенка помойная! Уйду в монашки!
— Куда? — переспросил Джордж.
— В монашки. Все мужчины фвиньи. Мой муж был фвинья. Мой отец был фвинья. Ты фвинья. Все фвиньи. Убирайся!
Джордж вздохнул и убрался. После ужина он заснул, и ему снова приснилась Глория. А когда проснулся, он увидел Глорию Сен-Пьер в кресле-каталке у своего изголовья. Она была необычно серьезна. Гигантские кольца-серьги Глория оставила в своей палате и разбитое лицо ничем не прикрывала. Напротив, отважно и почти гордо выставляла его на всеобщее обозрение.
— Привет! — сказала она.
— Привет! — сказал Джордж.
— Почему ты не фказал мне, что ты фвященник?
— Я не священник.
— Но ты учишьфя на фвященника.
— Как ты узнала?
— Из газеты. — Газета была у нее в руках, и Глория громко прочла заголовок: — «ФТУДЕНТ БОГОФЛОВФКОГО КОЛЛЕДЖА И ФООБЩНИЦА ПРЕФТУПНИКОВ ГОФПИТАЛИЗИРОВАНЫ Ф ПОБОЯМИ ПОФЛЕ НАПАДЕНИЯ ГАНГФТЕРА».
— О господи… — пробормотал Джордж, представив, какой эффект этот заголовок произведет на декана богословского колледжа и на его собственных родителей, живущих в белом деревянном домике совсем неподалеку, в Уобаш-Вэлли.
— Почему ты не фказал мне, когда приходил? — спросила Глория. — Ефли бы я знала, я бы никогда не говорила тех ужафных вещей.
— Почему?
— Потому что ты из тех мужчин, которые не фвиньи, — сказала она. — Я думала, ты просто фтудентишка, такая же фвинья, как офтальные, профто фтараешьфя вефти фебя не как фвинья.
— Угм, — сказал Джордж.
— Ефли ты фвященник — или учифся на него, почему же ты не ругался на меня?
— За что? — удивился Джордж.
— За те плохие вещи, которые я делала.
Она говорила серьезно. Она знала, что поступает плохо, и считала долгом Джорджа заклеймить ее позором.
— Ну, у меня ведь пока нет кафедры…
— Зачем тебе кафедра? Ты веришь или нет? Ефли веришь, кафедра не нужна. — Она подкатила кресло ближе. — Фкажи мне, что я фгорю в аду, ефли не изменюфь!
Джордж попытался улыбнуться.
— Я в этом не уверен, — проговорил он.
Глория отвернулась.
— Ты как мой отец, — презрительно произнесла она. — Он прощал, и прощал, и прощал меня — только это ни черта не было прощение! Ему профто было плевать. — Глория покачала головой. — Боже мой, какой же жалкий, паршивый фвященник из тебя выйдет. Ты же ни во что не веришь! Мне жаль тебя.
Она развернулась и покатила прочь.
Ночью Джорджу снова приснилась Глория Сен-Пьер — на этот раз шепелявая, беззубая и с гипсом на лодыжках. Такого безумного сна ему еще не доводилось видеть. Джордж смог думать об этом сне даже с некоторым юмором. Он отдавал себе отчет, что помимо сознания и души обладает еще и телом. И не винил тело в том, что оно желало Глорию Сен-Пьер. Вполне естественное желание для тела.
Когда Джордж отправился навестить ее после завтрака, то полагал, что сознание и душа не принимают в этом участия.
— Доброе утро, — сказала Глория.
Синяки ее понемногу спадали, и выглядела она уже немного лучше. А еще у нее был приготовлен для Джорджа вопрос. Он звучал так:
— Ефли бы я была домохозяйкой ф кучей детишек, и детишки бы были послушными, — спросила она, — ты бы возрадовалфя?
— Конечно, — кивнул Джордж.
— Вот что прифнилось мне нынче ночью, — сообщила Глория. — Я была замужем за тобой, и в доме было полно книг и детей.
Картина явно нравилась ей — но своего мнения о Джордже Глория ничуть не улучшила.