Полное собрание сочинений в трех томах. Том 3

Мольер Жан-Батист

Филаминта.

Ах, мне ранит слух такое выраженье! «Раденья»! Ветхостью от слов таких разит.

Белиза.

Да, правда, чопорный оно имеет вид.

Кризаль.

Хотите ль правду знать? Ведь впору мне взорваться, Чтоб печень разрядить, — невмочь мне представляться! За сумасшедших вас считают. Бедный я!

Филаминта.

Как так?

Кризаль.

Я говорю о вас, сестра моя. Вас солецизм гневит, как грех

недопустимый, А в ваших действиях могли б их тьму найти мы. Всё книги вечные — на кой они нам бес? Плутарх — ну, тот хоть толст, для брыжей славный пресс. Давно пора вам сжечь весь этот скарб ученый, Науку завещав профессорам Сорбонны, И, образумившись, освободить чердак От длинной той трубы, что всех пугает так, От сотни разных штук (смотреть на них досада!) — В дела Луны совсем мешаться вам не надо. Заботить должен вас хотя б немного дом, Где все давным-давно уже идет вверх дном. Не принято у нас (тому причин немало), Чтоб девушка росла, учась, и много знала. В привычках честности воспитывать детей, Прислугой управлять и кухнею своей И с экономией сводить свои расходы — Такой науки ей должно хватить на годы. «Суть в том, что женщины достаточно умны, Коль могут различить, где куртка, где штаны» — Так наши в старину говаривали предки, А их суждения, по мне, довольно метки. Их жены жили век отлично и без книг, Хозяйство — вот и все, что разум их постиг. Наперсток, нить, игла им вместо книг служили, Приданое они с усердьем дочкам шили. Как жены далеки теперь от нравов тех! Они писатели, им надобен успех. Науки, чем трудней, тем больше им желанны, — Мы превосходим в том все остальные страны. Все тайны мира им понятны и ясны, Но знаний нет лишь тех, что в доме нам нужны. Известны вам Луна, созвездье Козерога, Сатурн, Венера, Марс — в том пользы мне не много. Вы знанья ищете в небесной вышине, А здесь забыт мой суп, который нужен мне. В угоду вам взялись и слуги за науки, А к делу нужному не прилагают руки. Здесь рассуждают все — таков уж в доме тон, — И рассуждением рассудок выгнан вон. Один жаркое сжег в писательском наитье, Тот чтеньем увлечен, когда желаю пить я. Все с вас берут пример, всем дело до наук, И не обслужен я, хоть и имею слуг. Служанка бедная одна мне оставалась — Зараза та ее доселе не касалась, — И с шумом гонят прочь несчастную от нас За то, что говорит не так, как Вожелас. Не скрою я, сестра: я этим возмущаюсь (Как я уже сказал, лишь к вам я обращаюсь). Латинским умникам нисколько я не рад, А Триссотен мне всех противней во сто крат. На всех его стихах лежит печать позора, И есть ли что в речах его помимо вздора? Все смысла ищут там, где смысла вовсе нет, А я так думаю, что спятил ваш поэт.

Филаминта.

Что низменней — душа или язык, о боже?

Белиза.

Как! К этой же крови принадлежу я тоже? Да видан ли когда такой конгломерат Мещанских атомов, как разум ваш, мой брат? Не мука ль, что одно у нас происхожденье? Уйду я — вы меня приводите в смятенье!.. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Кризаль, Филаминта.

Филаминта.

Осталось выпустить еще вам много стрел?

Кризаль.

Со ссорой кончено. Положим ей предел. Речь о другом сейчас: о дочках. Все яснее, Что в старшей склонности нет

к узам Гименея. Она философ — пусть, не стану возражать. Что ж, дочь вам удалось прекрасно воспитать. Но младшая совсем в ином все видит свете. Не худо б предложить, пожалуй, Генриетте Супруга подыскать.

Филаминта.

Я думала о том И о намеренье вам сообщу моем. Тот Триссотен, что вас приводит в возмущенье, Кому не повезло так сильно в вашем мненье, — Его-то именно я ей в мужья и дам. Ну а судить о нем пристало мне, не вам. Излишне поднимать вам голос для протеста — Все твердо решено, нет возраженьям места. Ни слова дочери о выборе моем! Я с ней поговорить хочу до вас о нем. Принять мой план у вас есть много оснований, Но с нею говорить не вздумайте заране! (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Кризаль, Арист.

Арист.

Ну что? Жена ушла, мой брат, и ясно мне, Что обо всем сказать успели вы жене.

Кризаль.

Да-да!

Арист.

А результат? Как с нашей Генриеттой? Согласье есть у вас? И решено ль все это?

Кризаль.

Ну, не совсем еще…

Арист.

Отказ?

Кризаль.

Нет, не отказ…

Арист.

В сомнении она?

Кризаль.

Сомненья нет как раз.

Арист.

Что ж?

Кризаль.

Дочери она нашла другого мужа.

Арист.

Другого мужа? Ей?

Кризаль.

Да-да, другого.

Арист.

Ну же, Кто он?

Кризаль.

Да Триссотен!

Арист.

Как, Триссотен? О нет!

Кризаль.

Он, этот латинист и заодно поэт.

Арист.

Вы согласились?

Кризаль.

Я? О боже! Нет, конечно!

Арист.

Каков был ваш ответ?

Кризаль.

Ответ? Я рад сердечно, Что промолчал, и вот не связан я никак!

Арист.

Да, довод ваш блестящ: серьезный сделан шаг. А о Клитандре вы словцо ввернули кстати?

Кризаль.

Нет, раз уж речь зашла об этом новом зяте, Я думал, что молчать всего умней пока.

Арист.

Да, осмотрительность отменно велика! Вам с вашей мягкостью разделаться пора бы. Мужчина ль вы? И как могли вы стать так слабы, Чтоб, полную во всем жене давая власть, Так под ярмо ее безропотно подпасть?