Вновь оснежённые колонны,Елагин мост и два огня.И голос женщины влюбленный.И хруст песка и храп коня.Две тени, слитых в поцелуе,Летят у полости саней.Но не таясь и не ревнуя,Я с этой новой – с пленной – с ней.Да, есть печальная усладаВ том, что любовь пройдет, как снег.О, разве, разве клясться надоВ старинной верности навек?Нет, я не первую ласкаюИ в строгой четкости моейУже в покорность не играюИ царств не требую у ней.Нет, с постоянством геометраЯ числю каждый раз без словМосты, часовню, резкость ветра,Безлюдность низких островов.Я чту обряд: легко заправитьМедвежью полость на лету,И, тонкий стан обняв, лукавить,И мчаться в снег и темноту,И помнить узкие ботинки,Влюбляясь в хладные меха...Ведь грудь моя на поединкеНе встретит шпаги жениха...Ведь со свечой в тревоге давнейЕе не ждет у двери мать...Ведь бедный муж за плотной ставнейЕе не станет ревновать...Чем ночь прошедшая сияла,Чем настоящая зовет,Всё только – продолженье бала,Из света в сумрак переход...
22 ноября 1909
Сусальный ангел
На разукрашенную елкуИ на играющих детейСусальный ангел смотрит в щелкуЗакрытых наглухо дверей.А няня топит печку в детской,Огонь трещит, горит светло...Но ангел тает. Он – немецкий.Ему не больно и тепло.Сначала тают крылья крошки,Головка падает назад,Сломались сахарные ножкиИ в сладкой лужице лежат...Потом и лужица засохла.Хозяйка ищет – нет его...А няня старая оглохла,Ворчит, не помнит ничего...Ломайтесь, тайте и умрите,Созданья хрупкие мечты,Под ярким пламенем событий,Под гул житейской суеты!Так! Погибайте! Что в вас толку?Пускай лишь раз, былым дыша,О вас поплачет втихомолкуШалунья девочка – душа...
25 ноября 1909 (1911)
«Как из сумрачной гавани…»
Как из сумрачной гавани,От родимой землиВ кругосветное плаваньеОтошли корабли, —Так и вы, моиЗолотые года —В невозвратноеОтошли навсегда.
Ноябрь (?) 1909
Стихотворения 1910 года
«С мирным счастьем покончены счеты…»
С мирным счастьем покончены счеты,Не дразни, запоздалый уют.Всюду эти щемящие нотыСтерегут и в пустыню зовут.Жизнь пустынна, бездомна, бездонна,Да, я в это поверил с тех пор,Как пропел мне сиреной влюбленнойТот, сквозь ночь пролетевший, мотор
11 февраля 1910 (25 декабря 1914)
«Седые сумерки легли…»
Седые сумерки леглиВесной на город бледный.Автомобиль пропел вдалиВ рожок победный.Глядись сквозь бледное окно,К стеклу прижавшись плотно.Глядись. Ты изменил давно,Бесповоротно.
11 февраля 1910 (4 марта 1914)
«Черный ворон в сумраке снежном…»
Черный ворон в сумраке снежном,Черный бархат на смуглых плечах.Томный голос пением нежнымМне поет о южных ночах.В легком сердце – страсть и беспечность,Словно с моря мне подан знак.Над бездонным провалом в вечность,Задыхаясь, летит рысак.Снежный ветер, твое дыханье,Опьяненные губы мои...Валентина, звезда, мечтанье!Как поют твои соловьи...Страшный мир! Он для сердца тесен!И нем – твоих поцелуев бред,Темный морок цыганских песен,Торопливый полет комет!
Февраль 1910
Голоса скрипок
Евг. Иванову
Из длинных трав встает лунаЩитом краснеющим героя,И буйной музыки волнаПлеснула в море заревое.Зачем же в ясный час торжествТы злишься, мой смычок визгливый,Врываясь в мировой оркестрОтдельной песней торопливой?Учись вниманью длинных трав,Разлейся в море зорь бесцельных,Протяжный голос свой пославВ отчизну скрипок запредельных.
Февраль 1910
На смерть Коммиссаржевской
Пришла порою полуночнойНа крайний полюс, в мертвый край.Не верили. Не ждали. ТочноНе таял снег, не веял май.Не верили. А голос юныйНам пел и плакал о весне,Как будто ветер тронул струныТам, в незнакомой вышине,Как будто отступили зимы,И буря твердь разорвала,И струнно плачут серафимы,Над миром расплескав крыла...Но было тихо в нашем склепе,И полюс – в хладном серебре.Ушла. От всех великолепий —Вот только: крылья на заре.Что в ней рыдало? Что боролось?Чего она ждала от нас?Не знаем. Умер вешний голос,Погасли звезды синих глаз.Да, слепы люди, низки тучи...И где нам ведать торжества?Залег здесь камень бел-горючий,Растет у ног плакун-трава...Так спи, измученная славой,Любовью, жизнью, клеветой...Теперь ты с нею – с величавой,С несбыточной твоей мечтой.А мы – что мы на этой тризне?Что можем знать, чему помочь?Пускай хоть смерть понятней жизни,Хоть погребальный факел – в ночь..Пускай хоть в небе – Вера с нами.Смотри сквозь тучи: там она —Развернутое ветром знамя,Обетованная весна.
Февраль 1910
«Дух пряный марта был в лунном круге…»
Дух пряный марта был в лунном кругеПод талым снегом хрустел песок.Мой город истаял в мокрой вьюге,Рыдал, влюбленный, у чьих-то ног.Ты прижималась всё суеверней,И мне казалось – сквозь храп коня —Венгерский танец в небесной черниЗвенит и плачет, дразня меня.А. шалый ветер, носясь над далью, —Хотел он выжечь душу мне,В лицо швыряя твоей вуальюИ запевая о старине...И вдруг – ты, дальняя, чужая,Сказала с молнией в глазах:То душа, на последний путь вступая,Безумно плачет о прошлых снах.
6 марта 1910
Часовня на Крестовском острове
На пасхе
В сапогах бутылками,Квасом припомажен,С новою гармоникойСтоит под крыльцом.На крыльце вертлявая,Фартучек с кружевцом,Каблучки постукивают,Румяная лицом.Ангел мой, барышня,Что же ты смеешься,Ангел мой, барышня,Дай поцеловать'Вот еще, стану я,Мужик неумытый,Стану я, беленькая,Тебя целовать!
18 апреля 1910 (Май 1914)
В ресторане
Никогда не забуду (он был, или не был,Этот вечер): пожаром зариСожжено и раздвинуто бледное небо,И на желтой заре – фонари.Я сидел у окна в переполненном зале.Где-то пели смычки о любви.Я послал тебе черную розу в бокалеЗолотого, как небо, аи.Ты взглянула. Я встретил смущенно и дерзкоВзор надменный и отдал поклон.Обратись к кавалеру, намеренно резкоТы сказала: «И этот влюблен».И сейчас же в ответ что-то грянули струны,Исступленно запели смычки...Но была ты со мной всем презрением юным,Чуть заметным дрожаньем руки...Ты рванулась движеньем испуганной птицы,Ты прошла, словно сон мой легка...И вздохнули духи, задремали ресницы,Зашептались тревожно шелка.Но из глуби зеркал ты мне взоры бросалаИ, бросая, кричала: «Лови!..»А монисто бренчало, цыганка плясалаИ визжала заре о любви.
19 апреля 1910
Демон
Прижмись ко мне крепче и ближе,Не жил я – блуждал средь чужих...О, сон мой! Я новое вижуВ бреду поцелуев твоих!В томленьи твоем исступленномТоска небывалой весныГорит мне лучом отдаленнымИ тянется песней зурны.На дымно-лиловые горыПринес я на луч и на звукУсталые губы и взорыИ плети изломанных рук.И в горном закатном пожаре,В разливах синеющих крыл,С тобою, с мечтой о Тамаре,Я, горний, навеки без сил...И снится – в далеком ауле,У склона бессмертной горы,Тоскливо к нам в небо плеснулиНенужные складки чадры...Там стелется в пляске и плачет,Пыль вьется и стонет зурна...Пусть скачет жених – не доскачет!Чеченская пуля верна.