Там, под кущей миндальных деревьев, веснойБелый слон тихой поступью бродит;Он клыки опустил, он поник головойИ покоя нигде не находит.
Царь
Что за чудо! Дивный каменьМежду темных скал горит;Он кидает на гранит,Словно кровь, пурпурный пламень.
(Наклоняется и берет его в руку)
Только мне уж не видатьТой головки, где б лучамиНад душистыми кудрямиЭтот камень мог сиять!Прочь, рубин, – тебя слезамиЯ не буду омрачать.
Невидимый хор
Талисман драгоценный ты свято храни:Он дарует влюбленным счастливые дни.
Царь(подымая брошенный камень)
Если так, – пусть он горит,Как луна в короне Сивы,И венец мой горделивыйНовым блеском озарит!
(Делая несколько шагов)
Вот лиана молодаяВ светлом ливне вся дрожит,Теплый дождь с ветвей роняя;Это – пери дорогая:Те же слезы, тот же вид.Нет на ней цветов душистых,И не манит сладкий медСтаю пчелок золотистых.Что же к ней меня влечет,Что так радует невольно?Сам не знаю почему —Мне так сладостно, так больноВерить чувству моему.Чтоб забыться на мгновенье,Это нежное растеньеЯ с любовью обниму...
(Закрыв глаза, он обнимает лиану, которая под действием талисмана превращается в Орваси)
Тише, сердце, подожди...Что-то
теплое, живое,Словно тело молодое,Я прижал к моей груди.Я от радости слабею:Это пери легкий стан!Я дрожу и пламенею,Но очей открыть не смеюИ боюсь узнать обман...
(Медленно открывая глаза)
Это ты, моя желанная!
(Теряет сознание)
Орваси(наклоняя над ним ветви роз)Пусть роса благоуханнаяОживит его чело!
Царь(приходя в сознание)
Волны музыки божественной,Пойте громко и торжественно,Как в душе моей светло!..
(Возлагая талисман на голову своей невесты)
Он над мраморным челомСветит розовым огнем, —Словно лотоса дрожащегоБледно-матовый цветокПурпур солнца восходящегоАлым пламенем зажег!
Орваси
Нам давно пора домойВозвратиться в край родной.
Царь
Брама тучу темнокрылуюВ колесницу превратит,Теплый ветер с бурной силою,Словно конь, ее помчит;Ленты радуг ярким пламенемКолесницу обовьют,И над ней победным знаменемГрозно молнии блеснут;Прямо к тверди ослепительнойМы направим смелый путь,Чтоб в лазури упоительнойСловно в море потонуть!
Невидимый хор
Белый лебедь, от счастья на шее твоейСеребристые перья вздымаются,И как ложе любви, в полной славе лучей —Небеса пред тобой открываются!
1886
Страшный суд
И я видел седьмь Ангелов,
которые стояли перед Богом,
и даны им седьмь труб.
Апокал<ипсис> VIII
Я видел в вышине на светлых облакахСемь грозных ангелов, стоявших перед БогомВ одеждах пламенных и с трубами в руках.Потом еще один предстал в величье строгом,Держа кадильницу на золотых цепях;Горстями полными с улыбкой вдохновеннойНа жертвенный алтарь бросал он фимиам,И благовонный дым молитвою смиренной,Молитвой праведных вознесся к небесам.Тогда кадильницу с горящими углямиДесницей гневною на землю он поверг, —И в тучах молнии блеснули, день померк,И преисподняя откликнулась громами.Семь ангелов, полны угрозой величавой,Взмахнули крыльями, и Первый затрубил, —И пал на землю град, огонь и дождь кровавыйИ третью часть лесов дотла испепелил.Под звук второй трубы расплавленная глыбаБыла низринута в морскую глубину:Вскипела треть пучин, и в них задохлась рыба,И кровь, густая кровь окрасила волну.И Третий затрубил, и с грохотом скатиласьНа царственный Ефрат огромная звезда,И в горькую полынь внезапно превратиласьВ колодцах и ключах студеная вода.Четвертый затрубил, – и в воздухе погаслаТреть солнечных лучей и треть небесных тел;Как над потухшими светильнями без масла,Над ними едкий дым клубился и чернел.Откинув голову, с огнем в орлином взоре,Блестящий херувим над миром пролетелИ страшным голосом воскликнул: «Горе, горе!..»И Пятый затрубил, и слышал я над бездной,Как шум от колесниц, несущихся на бой;То в небе саранча, гремя броней железнойИ крыльями треща, надвинулась грозой.Вождем ее полков был мрачный Абадонна;Дома, сады, поля и даже гладь морей, —Она покрыла все, и жалом скорпионаВысасывала кровь и мозг живых людей.И затрубил Шестой, и без числа, без мерыКогорты всадников слетаются толпойВ одеждах из огня, из пурпура и серыНа скачущих конях со львиной головой;Как в кузнице меха, их бедра раздувались,Клубился белый дым из пышущих ноздрей,Где смерч их пролетал, – там молча расстилалисьКладбища с грудами обугленных костей.Седьмой вознес трубу: он ждал, на меч склоненный,Он в солнце был одет и в радуге стоял;И две его ноги – две огненных колонны,Одной – моря, другой он земли попирал.И книгу развернув, предстал он в грозной силе.Как шум от многих вод, как рев степного льва,Звучали ангела могучие слова,И тысячи громов в ответ проговорили.Тогда мне голос был: «Я – Альфа и Омега,Начало и конец, я в мир гряду! аминь».Гряди, о Господи! Как воск, как хлопья снега,Растает пред Тобой гранит немых твердынь.Как женщина в родах, Природа среди пытокВ последний час полна смертельною тоской,И небо свернуто в один огромный свиток,И звезды падают, как осенью избытокПлодов, роняемых оливою густой.
1886
Песнь баядер
Он лежит под навесом пурпурного ложаВ бледно-розовом свете вечерних огней;Молодого чела золотистая кожаОттеняется мраком глубоких очей.Смотрит Будда, как девы проносятся в пляскеИ вино из кувшинов серебряных льют;Вызывающий взор – полон огненной ласки;Ударяя в тимпан, баядеры поют.И зовут они к радостям неги беспечнойТех, кто молод, прекрасен, могуч и богат.Но, как звон погребальный, как стон бесконечный,Переливы тимпанов для Будды звучат:«Все стремится к разрушенью —Все миры и все века,Словно близится к паденьюНеобъятная река.Все живое смерть погубит,Все, что мило, – смерть возьмет.Кто любил тебя – разлюбит,Радость призраком мелькнет.Нет спасенья? Слава, счастье,И любовь, и красота —Исчезают, как в ненастьеЯркой радуги цвета.Дух безумно к небу рвется,Плоть прикована к земле:Как пчела – в сосуде, бьетсяЧеловек в глубокой мгле!»Перед ложем царя баядеры плясали;Но для Будды звучал тот же грустный напевВ этих гимнах, что жизнь и любовь прославляли,В тихой музыке струн, в нежном голосе дев:«В цвете жизни, в блеске счастьяВкруг тебя – толпы друзей.Сколько мнимого участья,Сколько ласковых речей!Но дохнет лишь старость злая,Розы юности губя,И друзья, как волчья стая,К новой жертве убегая,Отшатнутся от тебя.Ты, отверженный богами,Будешь нищ и одинок,Как покинутый стадамиСолнцем выжженный поток.Словно дерево в пустыне,Опаленное грозой,В поздней, старческой кручинеТы поникнешь головой.И погрязнешь ты в заботе,В тине мелочных обид,Словно дряхлый слон в болоте,Всеми брошен и забыт.Что нам делать? Страсти, гореГубят тысячи людей,Как пожар – траву степей,И печаль растет, как море!Что нам делать? Меркнет ум,И толпимся мы без цели —Так испуганных газелейГонит огненный самум!»Баядеры поют про надежды и счастье,Но напрасны тимпаны и лютни гремят;Как рыдающий ветер в ночное ненастье,Песни, полные жизни, для Будды звучат:«Близок страшный день возмездья:Задрожит земля и твердь,И потушит все созвездьяТоржествующая смерть.Мир исчезнет, как зарницаВ полуночных небесах;Все, что есть, нам только снится,Вся природа – дым и прах!Наши радости – мгновенны,Как обманчивые сны,Как в пучине брызги пены,Как над морем блеск луны.Все желания, как сети,Как свеча для мотыльков:Мы кидаемся, как дети,За виденьем лживых снов.Страсти, нега, наслажденья —Никому и никогдаНе приносят утоленья,Как соленая вода...Что нам делать? Где спаситель?Как защитника найти?Бодизатва-Утешитель!Пробил час, – пора идти!В этот пламень необъятныйМук, желаний и страстейТы, как ливень благодатный,Слезы жалости пролей!..»..……………………….
1886
Дон Кихот
Шлем – надтреснутое блюдо,Щит – картонный, панцирь жалкий...В стременах висят, качаясь,Ноги тощие, как палки.Но зато как много детскойДоброты в улыбке нежной,И в лице худом и бледном —Сколько
веры безмятежной.Для него хромая кляча —Конь могучий Росинанта,Эти мельничные крылья —Руки мощного гиганта.Видит он в таверне грязнойРоскошь царского чертога,Слышит в дудке свинопасаЗвук серебряного рога.Санхо Панца едет рядом;Гордый вид его серьезен:Как прилично копьеносцу,Он величествен и грозен.В красной юбке, в пятнах дегтя,Там, над кучами навоза, —Эта царственная дама —Дульцинея де Тобозо...Страстно, с юношеским жаром,Он толпе крестьян голодных,Вместо хлеба, рассыпаетПерлы мыслей благородных:«Люди добрые, ликуйте, —Наступает праздник вечный:Мир не солнцем озарится,А любовью бесконечной...Будут все равны; друг другаПерестанут ненавидеть;Ни алькады, ни бароныНе посмеют вас обидеть.Пойте, братья, гимн победный!Этот меч несет свободу,Справедливость и возмездьеУгнетенному народу!»Из приходской школы детиВыбегают, бросив книжки,И хохочут, и кидаютГрязью в рыцаря мальчишки.Аплодируя, как зритель,Жирный лавочник смеется;На крыльце своем трактирщикВесь от хохота трясется.И почтенный патер смотрит,Изумлением объятый,И громит безумье векаОн латинскою цитатой.Из окна глядит цирюльник,Он прервал свою работу,И с восторгом машет бритвой,И кричит он Дон Кихоту:«Благороднейший из смертных,Я желаю вам успеха!..»И не в силах кончить слова,Задыхается от смеха.Все довольны, все смеютсяС гордым видом превосходства.И никто в нем не заметитКрасоты и благородства.Он не чувствует, не видитНи насмешек, ни презренья:Кроткий лик его – так светел,Очи – полны вдохновенья.Смейтесь, люди, но быть может,Вы когда-нибудь поймете,Что возвышенно и святоВ этом жалком Дон Кихоте:Святы в нем – любовь и вера,Этой верою согретыВсе великие безумцы,Все пророки и поэты!
1887
Жертва
У ясных волн священной БрамапутрыПроводит дни в молитве и постеБожественный подвижник Усинара.Однажды царь небес, могучий ИндраОтшельника задумал испытать.Тогда в голубку Агни превратился,И соколом за ней помчался Индра.Но на груди подвижника святого,Увидев в нем защиту от врага,Дрожащая голубка приютилась;Он бережно покрыл ее рукойИ ласково промолвил ей: «Не бойся!»Но в тот же миг на каменный уступ —Угрюм и мрачен – сокол опустилсяИ злобно крикнул: «По какому праву,Могучий Усинара, ты дерзнулОтнять мою законную добычу?» —«Во имя милосердья и любвиТому, кто слаб, я должен дать защиту» —«Что значит милосердье и любовь?В моем гнезде голодные птенцыИ день и ночь кричат: отец, дай пищи!Лишив меня последнего куска,Старик, ты предал их голодной смерти!» —«Я дам тебе волшебные дворцыИ грудами каменьев драгоценных,И золотом осыплю я тебя, —Но, – видит Бог, – я выдать не могуГонимую, беспомощную жертву...»Он говорил и старческой рукойЛюбовно гладил белую голубку.«Нет, Усинара, – грозно молвил сокол, —К чему мне золото, к чему дворцы:Я не отдам за них моей добычи.Смерть – побежденным, сильным – торжество, —Таков закон природы беспощадный.Я голоден, не мучь меня, старик...Мне надо теплого живого мяса!Я требую, чтоб ты мне возвратилКусок, моей добыче равный весом.И если ты не хочешь, чтоб погиблаИная жертва – мяса для меняИз собственной груди ты должен вырвать».Но ласково морщинистой рукойОтшельник гладил белую голубку,Потом взглянул на сокола, и жалостьКо всем живым, ко всем, кого томитНужда и голод, жалость кротким светомЗажглась в его божественных очах,Задумчивых и бесконечно добрых.Он тихо молвил соколу: «Ты прав».И острый нож он в грудь себе вонзил,И вырезал кусок живого мяса,И бросил соколу взамен добычи.Но тот сказал: «Мы смерим на весах,Чтоб был кусок голубке равен весом».И повелел отшельник, и пред нимЯвился рой духов его служебных.Тяжелые огромные весыОни к скале гранитной прицепили,И на одну из чашек голубь сел,И на другую бросил УсинараКусок кровавый собственного тела.Но чаша с голубем не поднялась.Еще кусок он вырезал и бросил,Потом еще, еще... и кровь струилась,И не было на нем живого места:Срывал он тело с бедер, с плеч, с грудиИ все кидал, кидал на эту чашу,Что неподвижно в воздухе висела.Вся плоть его – зияющая рана,Под ней в крови кой-где белеет кость,А между тем в очах глубоко ясных —Все та же необъятная любовь.Он подошел к весам и покачнулся,И навзничь грохнулся, но среди мукОн упрекал себя за эту слабость,Он говорил: «Позор, позор тебе,О жалкое, бессмысленное тело!..Иль мало я учил тебя страдать,Томил постом, сушил полдневным зноем...Вперед, скорей, – конец твой недалек:Еще одно последнее усилье!..»Из лужи крови бодро он поднялся,Приблизился к весам и в них вошел,И чаша опустилась до земли,И радостно к лазуревому небуСпасенная голубка вознеслась.Вздохнул он и промолвил: «Как я счастлив!..»И бледное прекрасное челоБезоблачным блаженством просияло.
1886
Аллах и Демон
(мусульманское предание)
...В начале не было ни солнца, ни планет,И над вселенною от края и до края,Как вечная заря, могучий ровный светБез тени, без лучей горел, не угасая.Как пыль разбитых волн, как смерч, как ураганНад миллионами теснились миллионыБесплотных ангелов, и в светлый океанИх огнекрылые сливались легионы.Как в бурю грозный гул взволнованных лесов,Гремело: «Свят, свят, свят!» – со всех концов вселенной,И бездны вторили той песне вдохновенной.Но вдруг над сонмами сияющих духовПромчалась весть о том, что в недрах ночи темнойЗадумал Бог создать какой-то мир огромный,Каких-то маленьких, страдающих людей, —Страдающих... увы, как мрачно, как сурово,Каким предчувствием неведомых скорбейНа небе в первый раз звучало это слово!..С поникшей головой, с покорностью в очах,Полны томительным отчаяньем и страхом,Безмолвно ангелы стояли пред Аллахом.Когда же издали в испуганных рядахБлагоговейное промчалось: «Аллилуйя!»Так стыдно в этот миг, так больно стало мне,Что на Всевышнего восстал я, негодуя,И ропот мой пред ним раздался в тишине;Я видел в будущем обиды и страданьяВсех этих трепетных, беспомощных людей,Я понял их печаль, я слышал их рыданья, —И пламя жалости зажглось в груди моей.Любовь великая мне сердце наполняла,Любовь меня звала, – и я покорно шел,На Всемогущего я рать мою повелЗа мир, за бедный мир, и битва запылала...И дрогнул в небесах сияющий престол —Я говорил себе: отдам я жизнь мою,Но жалкий мир людей создать я не позволюИ человечество пред Богом отстою!О пусть я ныне пал, низверженный громами,Пускай тройная цепь гнетет меня к землеИ грудь изрезана глубокими рубцами,И выжжено клеймо проклятья на челе, —Еще мой гордый дух в борьбе не утомился,Еще горит во мне великая любовь,И будущность – за мной, и я воскресну вновь, —Я пал, но не сражен, я пал, но не смирился!Не я ли пробудил могучий гнев в сердцах,Не я ли в них зажег мятежный дух свободы?Под знаменем моим сбираются народы:Я цепи их разбил, – и мир в моих руках!Придите же ко мне, страдающие братья, —И я утешу вас, и на груди моейНайдете вы приют от Божьего проклятья:Придите все ко мне, – я заключу в объятьяМоих измученных, обиженных детей!Восстаньте, племена, как волны пред грозою,Как тучи темные, наполним мы весь мир,Необозримою, бесчисленной толпоюПокроем небеса и омрачим эфир.Так много будет нас, что крики, вопли, стоныВсе гимны ангелов на небе заглушат, —И язвы грешников им воздух отравят,И в черной копоти померкнут их короны.Дождемся, наконец, мы радостного дня:И задрожит Аллах, и разобьет скрижали,Поймет, что за любовь, за правду мы восстали,И он простит людей, и он простит меня.Как будут там, в раю, блаженны наши слезы,Там братья-ангелы придут нас обниматьИ кровь из наших ран с любовью вытиратьКраями светлых риз, и пурпурные розыС блестящих облаков на грешников кидать.Как утренняя тень, исчезнет наше горе,И небо, и земля тогда сольются вновьВ одну великую безгрешную любовь,Как в необъятное сияющее море...