Полное собрание стихотворений
Шрифт:
Вульгарничает казино -
То не твое ли сердце, Цоппот,
Копьем наживы пронзено?
И топчет милые аллейки
Твои международный пшют.
Звучат дождинки, как жалейки,
И мокрый франт смешон, как шут…
Цоппот
5 сент. 1924 г.
4
Пойдем на улицу Шопена,-
О ней я грезил по годам…
Заметь: повеяла вервэна
От
Мы в романтическом романе?
Растет иль кажется нам куст?…
И наяву ль проходит пани
С презрительным рисунком уст?…
Благоговейною походкой
С тобой идем, как не идем…
Мелодий дымка стала четкой,
И сквозь нее мы видим дом,
Где вспыхнут буквы золотые
На белом мраморе: “Здесь жил,
Кто ноты золотом литые
В сейф славы Польши положил”.
Обман мечты! здесь нет Шопена,
Как нет его квартиры стен,
В которых, – там, у гобелена,-
Почудился бы нам Шопен!..
Варшава
1924 г.
5
Уже Сентябрь над Новым Светом
Позолотил свой синий газ,
И фешенебельным каретам
Отрадно мчаться всем зараз…
Дань отдаем соблазнам стольким,
Что вскоре раздадим всю дань…
Глаза скользят по встречным полькам,
И всюду – шик, куда ни глянь!
Они проходят в черных тальмах
И гофрированных боа.
Их стройность говорит о пальмах
Там где-нибудь на Самоа…
Они – как персики с крюшоном:
Ледок, и аромат, и сласть.
И в языке их притушенном
Такая сдержанная страсть…
Изысканный шедевр Guerlain'a -
Вервэна – в воздухе плывет
И, как поэзия Верлэна,
В сердцах растапливает лед.
Идем назад по Маршалковской,
Что солнышком накалена,
Заходим на часок к Липковской:
Она два дня уже больна.
Мы – в расфуфыренном отэле,
Где в коридорах полумгла.
Снегурочка лежит в постели
И лишь полнеет от тепла…
Лик героини Офенбаха
Нам улыбается в мехах,
И я на пуф сажусь с размаха,
Стоящий у нее в ногах.
И увлечен рассказом близким
О пальмах, море и сельце,
Любуюсь зноем австралийским
В игрушечном ее лице…
Варшава
1924 г.
ПОСЛАНИЯ
СОЛНЕЧНОЙ ЖЕНЩИНЕ
А. Д. Б.
У Гетеборгского канала
Есть местность “Солнечный залив”,
Где
Там женщина, что счастье знала,-
Невероятное, как миф,-
Утерянное вдруг, – бывала,
В слезах печаль свою излив.
Там, под опекой мудрых шведов,
Растет ее ребенок – сын.
Он в жизни у нее один
Восторг. Она, удар изведав,
От преждевременных седин,
От горя и от мрачных бредов
В нем зрит забвенья альмандин…
Быв мужу солнечной женою,
Будь сыну солнечная мать!
Как жизнь ни стала бы ломать
Тебя, пребудь сама собою:
Величественной и простою.
Мечты с Надземным перевив,
Не бойся бедствия сигнала
У Гетеборгского канала -
В местечке “Солнечный залив”!..
1923 г.
“ПАГАНЕЛЮ”
А. Н. Ч.
Не знаю – в этой жизни, в той ли,
Но мне сдается, были в Тойле
Когда-то Вы, мой рыболов.
Сдается это оттого мне,
Что нет для ловли мест укромней
И нет для песен лучших слов.
Мы вскоре ждем весну-вакханку.
Вы, захватив свою датчанку-
Невесту, приезжайте к нам,
Свое исполнив обещанье
Послушать наших рек журчанье,
Побегать с нами по лесам.
Я вспоминаю, как в Берлине
Вы тосковали о долине,
О людях, о восплесках рек,
О говоре священном леса -
Я вспоминаю. Ах, профессор,
Не из людей Вы человек!..
Недаром старого Георга
Вы друг, исполненный восторга,
И Скандинавии певец.
Отдайте ж Брандесу приветы -
Весь жар от русского поэта -
Ловца форелей и сердец!
1923 г.
ВЛАДИМИРУ МАЯКОВСКОМУ
Мой друг, Владимир Маяковский,
В былые годы озорник,
Дразнить толпу любил чертовски,
Показывая ей язык.
Ходил в широкой желтой кофте,
То надевал вишневый фрак.
Казалось, звал: “Окатострофьте,
Мещане, свой промозглый мрак!”
В громоздкообразные строки,-
То в полсажени, то в вершок,-
Он щедро вкладывал упреки
Тому, кто звал стихи “стишок”…
Его раскатный, трибунальный,
Толпу клонящий долу бас
Гремел по всей отчизне сальной,
Где поп, жандарм и свинопас.
В те годы черного режима
Мы подняли в искусстве смерч.
Володя! Помнишь горы Крыма
И скукой скорченную Керчь?
О вспомни, вспомни, колобродя
Воспоминаний дальних мгу,