Полнолуние для магистра
Шрифт:
Потом, стоя у окна и барабаня пальцами по опустевшему подоконнику, на котором так не хватало Шикки, он долго думал.
Облик Уэллса на Нэша менять пока не стал, исходя исключительно из практичных соображений. Впереди поджидал трудный разговор; возможно, с вызыванием собеседника на неприглядные откровения, на вытаскивание из шкафов пованивающих скелетов[1]… неприятный, одним словом, в котором Магистр намеревался сразу же захватить довлеющую позицию. От капитуляции и последующего покаяния жертве не уклониться, однозначно; но, по крайней мере, высокому лорду будет почётнее сдаться Главе Ордена, Великому Магистру, чем какому-то выскочке Младшему. Придётся щадить самолюбие человека, с которым
Он вздохнул.
Мисс Лика, уходя… навсегда, должна знать, что девочке, к которой она так привязалась, больше ничего не угрожает. По крайней мере, из известных сегодня опасностей. А для этого ему придётся многое успеть. Зачинщика всех бед он практически вычислил. Осталось загнать того в угол. Уничтожить.
Сверившись с рабочим дневником, он сделал несколько свежих записей и вызвал возницу-портальщика Пэрриша. О чём-то посоветовался с ним, дополнил свои заметки и предупредил, что через час ему понадобится экипаж. А уж потом, вновь оставшись один, пригласил в кабинет сэра Магнуса. И заявил сразу же после приветствия:
— Мне нужно «Возрождение», Магнус. Длительностью не менее чем на трое суток. Это возможно?
Целитель нахмурился. Покачал головой.
— А не зарываетесь ли вы, Рихард? Трое суток? Даже с вашим уровнем Дара придётся потом отлёживаться три недели, не меньше. Может, обойдётесь двумя днями? Подумайте!
«Возрождение» являлось весьма эффективным и опасным ритуалом. Оно полностью восстанавливало работоспособность организма и, вдобавок, какое-то время позволяло магу действовать на пределе своих возможностей, порой даже выходя за рамки своего резерва. Этот «магический допинг», как назвал его однажды один из немногих подселенцев-интеллектуалов, помимо уникально-полезной имел и обратную сторону. За искусственный прилив сил приходилось расплачиваться недомоганием и магическим истощением. Настолько тяжёлым, что тот, кто хоть раз прибегал к «Возрождению», подобной глупости, как правило, не повторял.
Целители же откровенно этот метод не жаловали, именно за побочный эффект. В конце концов, бороться с ним предстояло им же.
— Трое суток, не меньше, — жёстко ответил Магистр. — Магнус, у меня была бессонная ночь, а впереди, возможно, ещё несколько. В ближайшие дни должно случиться несколько чрезвычайно важных событий, серьёзно влияющих на судьбу нашей страны. На наше будущее. Я должен быть максимально собран. На пике сил. В любой момент.
Целитель лишь раздражённо фыркнул.
— Можно подумать, до сегодняшнего дня вы занимались какими-то пустяками. Впрочем, кому я что-то пытаюсь доказать? Взывать к вашему благоразумию бесполезно. Ладно, Рихард, в конце концов, вы уже не мальчик и понимаете, на что идёте. Так что будьте добры: потом, когда вас, сваленного с ног откатом, снова доставят ко мне — не нойте!
— Хорошо, — кротко согласился Магистр. — Не стану.
Через час он подъезжал к дому лорда Грэхема, готовый к первому из намеченных поединков.
Пэрриш что-то немузыкально напевал, сидя у себя на козлах, но Магистр настолько ушёл в себя, что даже забывал время от времени морщиться. Слух у портальщика-возницы отсутствовал начисто, что не мешало ему распевать в дороге, если, разумеется, кроме «хозяина» в карете больше никого не было. Все прочие пассажиры его, видите ли, смущали. Ричард Уэллс, на свою беду, имел слабость проявить несколько раз терпение к чужой слабости — и вот, пожалуйста, влип. Теперь время от времени ему, обладателю тончайшего музыкального слуха, да ещё любителю обдумывать в тишине кареты насущные проблемы, приходилось выслушивать душераздирающую версию арии герцога Матуанского или куплеты какой-нибудь пастушки, и даже не иметь возможности постучать в стенку: воспитание не позволяло. Раз уж смолчал в самом начале — терпи и дальше.
Но сейчас, в полусумраке покачивающейся на рессорах кареты, он даже не слышал скрипучего тенора, время от времени срывающегося на фальцет на особо высоких нотах. Магистр вспоминал окончание вчерашнего — впрочем, уже сегодняшнего, ведь предрассветное время это уже сегодня! — разговора с принцем-регентом и не мог сдержать волнения. Что, если регент, святая простота, прав, и сказанное им — не блажь, а очень даже реально осуществимое действо! И… единственное правильное решение, которое из-за простоты своей не пришло в голову ему самому.
…Тогда, после долгого ночного разговора он уже попрощался с Георгом, уже направился к выходу, мысленно дотянулся и разбудил спящего далеко в карете Тоби, чтобы тот, проснувшись, в свою очередь лаем поднял на ноги наверняка уснувшего возницу. Но у самой кабинетной двери его окликнул принц-регент. Изрядно уставший после бессонной ночи переговоров, порядком вымотанный, но довольный.
— Послушайте, дружище…
От неожиданности Магистр даже вздрогнул. Если принц переходил на фамильярно-дружеский тон, это означало только одно: из государственного мужа он на недолгое время осознанно превращался в друга. А поскольку эта ипостась, в общем-то, накатывала на Его Высочество крайне редко, в такие моменты самым разумным было бы бежать от него подальше со всех ног. Стараясь возместить недостаток дружеского внимания в прочее время, Георг вываливал на голову объекта своих забот столько милостей, что не унести.
— То, что взамен отбывающей в свои края подселенки нам остаётся юная мисс Оулдридж, залог дружественного союза со скроухами — это превосходно. Я уже вижу выгоды этого сотрудничества для нашего многострадального отечества. Особенно возможность с их помощью заглянуть однажды в иные миры… М-да. Но всё же, Ричард, мне… несколько досадно. Почему перед нами стоит непременный выбор: или одна, или другая? Нет ли у нас возможности…
Регент замялся, глянул как-то виновато, что уж вовсе не было на него похоже. Магистр терпеливо ждал, подозревая, что следующие слова ввергнут его в ступор. И не ошибся.
— Я, конечно, дилетант в этих вопросах; но, может, мы подыскали бы одной из этих девушек… э-э… подходящее тело? Например, в какой-нибудь частной клинике, где ухаживают за безнадёжно потерявшими разум? Таковые несчастные, как вы сами знаете, встречаются иногда и среди представителей благородной крови. Думаю, многоуважаемые скроухи не откажутся нам помочь. Однажды они вполне успешно переместили душу из одного тела в другое; почему бы им не попробовать ещё раз, а?
— Я не понимаю, — в смятении пробормотал Магистр. — К чему это? Зачем?
— Затем, что вы, мой друг, могли бы, наконец, жениться, — со вздохом признался Георг. — Я не настолько слеп, чтобы не заметить, как меняется выражение вашего вечно сурового лица, когда вы говорите об этой девушке… И не спорьте, друг мой, не спорьте. Я бы и сам, не выгляди эта партия столь откровенным мезальянсом для королевской семьи, женился бы на мисс Ангелике, да вот… моя проклятая внешность!.. И, разумеется, то, что отец её был всего-навсего баронетом; тут даже отчим-граф не поможет выправить происхождение. Но вы-то, вы-то, друг мой! Всем известно, что для магов главное в браке — совместимость Даров, а титулы или даже дворянство уже на втором месте. Зато какие талантливые у вас родятся дети! На благо отечества, разумеется, — добавил он торопливо, поняв по-своему смятение на лице собеседника.