Полный финиш
Шрифт:
Хотя Наташка упоминала, что Дима вроде живет с матерью. Но ни Димы, ни матери Наташки я никогда не видела. Не говоря уж об этом загадочном Косте.
Что-то много у меня стало Друзей, вспомнилась забавная фраза Владимира Ворошилова на «Что? Где? Когда?»… — это когда Александр Друзь привел свою дочь Инну, пучеглазенькую и, кстати, довольно-таки бестолковую особу… То есть что-то много в последнее время стало всяческих Костей.
Костя Ковалев. Костя Калиниченко. Да еще сбоку настойчиво втесывался третий — Костя Курилов. Но это
И все-таки: Ковалев и Калиниченко.
…Нет, я вовсе не увязывала их между собой и уж тем более не отождествляла. Боже упаси от таких злокачественных выводов. Рабочая версия должна быть чистой от всяких нервно-паралитических домыслов. Но что-то настойчиво роилось в моей голове, что-то настойчиво пыталось нащупать точки соприкосновения между этими людьми.
И эта слабость в поезде, когда я пила напитки, предложенные Ковалевым, Крыловым и Немякшиным…
И еще — интуиция… интуиция, развитая в «Сигме», разросшаяся до каких-то уродливых масштабов, при которых она порой вставала наравне с осязанием и обонянием, когда я чувствовала ткань событий, как чувствуют кончиками пальцев шершавую кору дерева, — интуиция будоражила. Ее ниточки, как паутина, оплетали мозг.
И надсадно бились, как полузадушенная в кулаке птица.
Нет, такого еще со мной не было! Вполне обычное дело об убийстве, шантаже и угрозах, а кровь кипит… как… как в пору первой влюбленности в шестнадцать лет.
Только со знаком «минус».
Жуть и мистика. Та-ак, госпожа Охотникова, пора бы вам выпить валерьяночки и не злоупотреблять алкоголем. Вот именно. Не злоупотреблять алкоголем.
— А не пойти ли мне в бар пропустить пару коктейльчиков? — громко сказала я и истерически засмеялась своей сообразительности.
…То ли это от отдыха и влюбленности, приправленных досадой, то ли… даже предполагать страшно.
Бар «Глориоса» находился неподалеку от моей гостиницы. Я посещала это заведение каждый раз, когда приезжала в Сочи. Несмотря на то что тут любили тереться представители и представительницы сексуальных меньшинств, я не обращала на них внимания: педерастам я не подходила по определению, а «розовые» дамочки кучковались по двое и нежно ворковали, не впуская в свой мирок никого и ничего лишнего.
Хотя однажды я наткнулась тут на толпу свингеров, которые напоролись не хуже Крылова и Немякшина в поезде Санкт-Петербург — Адлер. Свингеры — это такие милые люди, которые практикуют групповой секс, меняясь при этом мужьями и женами. Естественно, не насовсем, а до полного изнеможения и удовлетворения.
Вот меня и сопровождавшего меня Костю Курилова захотели привлечь… нет, просто захотели. Я, конечно, девушка без особых комплексов, но при виде этой компании мне тут же занедужилось в плане секса.
Это был единственный случай, когда меня побеспокоили в баре «Глориоса».
Вот и сейчас, несмотря на то, что вокруг
Пасть отливала алым — по всей видимости, внутрь была вделана неоновая лампа. Смотрелось весьма импозантно, хоть и жутковато: судя по всему, чучело делал большой умелец, и потому оно выглядело практически живым.
— Гдэ Гоги-и-и? — вдруг долетел до меня уже набивший оскомину крик, и на фоне прозрачной стены, выходящей на вечерний проспект, появилась чуть пошатывающаяся плотненькая фигура.
Ну конечно… судя по всему, именно эти гвардейцы вопили в зеленом домике в пятидесяти метрах от рощинского особняка. «Глориоса» — это и для них ближайший бар, а что еще нужно для счастья выпивох, как не ближайшая торгово-развлекательная точка, в изобилии отпускающая спиртные напитки?
В этот момент на пороге появились и мои со… купейники. В общем, веселые соседи по купе. Впереди шел Ковалев, а за ним вышагивали Крылов и Немякшин.
Тоша вел, нет, волочил под руку миниатюрную миловидную девушку, которая — при его-то росте — упиралась ему в подмышку, а вот Немякшина сопровождала внушительных габаритов девица с веселой пухленькой мордочкой и взлохмаченными волосами.
Она хохотала и громко именовала Пашу Немякшина «зайцем».
В этот момент Ковалев наткнулся на жеманного молодого человека в белых джинсах, больше похожих на лосины. Очевидно, он был знаком с Костей, потому что завлекательно подмигнул накрашенным косым глазиком и сделал попытку хлопнуть «добродушного бульдога» ниже пояса.
— Привет, Кости-а-а, — донеслось до меня напевное мурлыканье представителя сексуальных меньшинств (как раз возникла музыкальная пауза между двумя композициями мальчиковой группы «N`sync», и занимательный диалог стал достоянием общественности).
— Здорово, бархотка! — нелюбезно буркнул Ковалев. — Не было… этого?
— А… Бори? Не-е-ет, — проблеял педераст и тут же получил пинок от нетрезвого Немякшина. Экзекуция вызвала у паренька приступ мизантропии, и он уселся за столик в компанию к своему коктейлю и трем мужикоподобным дамам с габаритами борцов греко-римского стиля в тяжелом весе. Забормотал, бедный, наверное, что-то типа: «Пра-а-ативные натуралы! Они еще и деру-утся!»
Ковалев присел за столик, а Крылов, усадив Немякшина и девушек туда же, направился к стойке бара, выписывая замысловатые кренделя… пока что руками. Траектория его пути трагически совпала с крокодильей мордой над моей головой, и он вписался в нее физиономией так смачно, что вся внушительная конструкция пресмыкающегося задрожала, а страдалец Крылов рухнул на столик.
Да так удачно, что угодил локтем в чашечку с заказанными мной кусочками ананасов в собственном соку и размолол их вместе с чашечкой.