Полный финиш
Шрифт:
Лейтенант скупо ухмыльнулся и открыл передо мной дверь…
Я скользнула взглядом по настороженным физиономиям своих соседей по купе, остановилась на угрюмом лице Воронцова. Почувствовав мой взгляд, он сказал:
— Зачем такие странные опыты? Не надо, Женя, ты что говоришь? Им же нужно дело раскрыть… смотри, они его тебе и впаяют.
— Интересно, как они это себе представляют? Я и шага-то шагнуть ночью не могла, не то что убить Олега, затащить в туалет его труп, предварительно вскрыв булавкой замок.
— М-да… — со скепсисом
…Дверь я не открыла. Руки меня не слушались, я не могла должным образом согнуть булавку, и она нагло прыгала в пальцах, которые передергивало мелкой дрожью. Лейтенант посмотрел на меня как на глупую хвастливую бабу, тяпнувшую лишнего и теперь отчаянно несущую чушь.
Серьезно, как ни странно, смотрели на меня только Крылов и Ковалев.
Я прекрасно помнила, как переглянулись они в купе и как не понравился мне этот взгляд.
И тут мне в голову пришла мысль, которая, по всей видимости, едва ли осенит граждан милиционеров. Я подумала: а зачем, простите, изощряться в открывании туалета булавками, если его прекрасно можно было открыть ключом, который все это время находился в купе у проводницы Лены? В том самом купе, где резвился г-н Крылов?
И еще… еще я вспомнила, как друг Крылова Костя Ковалев профессионально поймал в зажим Немякшина — тогда, когда они играли в домино. Когда он говорил Паше, чтобы тот бил по ушам не так сильно, как Крылов…
Это был примерно такой же захват, как тот, каким сломали шею Олегу Денисову.
Глава 5 Эдуард Рощин как зеркало русского джентльменства
В Сочи поезд прибыл с опозданием примерно на пять часов. Мало того, что в Туапсе его затормозили не меньше чем на полтора часа в связи в убийством Олега Денисова — так ведь еще и по графику он шел со значительным опозданием — на три с лишним часа.
Немякшин, который торчал исключительно в нашем купе, избегая смотреть на девушку покойного Олега в своем собственном, бормотал в этой связи себе под нос слова из известной рекламы российских железных дорог:
— «И цены недорогие, и поезда ходят точно по расписанию»! Твою мать!!
Я сидела, мрачно уткнувшись в стену прямым немигающим взглядом.
Сказать, что на душе у меня скребли кошки, — это значит ничего не сказать. Конечно, Олег никогда не был мне близким другом, но в Питере мы долгое время — почти три недели — работали бок о бок, разгребая проблемы моего питерского клиента, бизнесмена Эдуарда Сергеевича Рощина. И вообще — Олег не мог не вызывать определенной симпатии: высокий, атлетичный, улыбчивый, со своеобразным, хоть и определенно грубоватым, юмором… Конечно, я видела, что он может быть и жестоким, и напористым, и бескомпромиссным, но что тут поделаешь, таковы особенности его работы.
А работал он в частном охранном агентстве. Коллега,
Но кто мог так безжалостно расправиться с ним?
Я перевела взгляд на трио веселых друзей. Бесспорно, улыбки на их лицах несколько потускнели, и некоторая напряженность не расковала их до конца, но это только на время, а стоит приехать в Сочи, как эти скованность и настороженность слетят, как одуванчиковый пух под порывом ветра. Бесспорно, им нет никакого особенного дела до смерти человека, с которым они к тому же ссорились…
…Но убить его?
Разве это возможно?
Я наклонилась к уху молчаливо сидящего рядом Воронцова и прошептала:
— Как ты думаешь, Саша… кто?
Он пожал плечами.
— Вот и я ничего не понимаю, — продолжала я. — Ну некому… некому. И еще… еще мне кажется, что произошедшее с Олегом связано с… с моим нехорошим состоянием. У меня никогда такого не было. Словно кто-то подумал, что я могу помешать при реализации его планов насчет Денисова… и нейтрализовал меня. Но тогда…
— …но тогда это сужает круг подозреваемых до двух купе, — пробормотал Воронцов. — Значит, убийца сидит здесь. Здесь или за стенкой.
Я озабоченно потерла щеку и после длинной паузы сказала:
— Ну что ж… это ведь только предположение, правда? Ведь эти менты выдвинут дежурную версию о том, что кто-то на станции Никольск зашел в поезд… тот, с кем у Денисова была заранее назначена встреча, и убил его. А где можно найти лучшие условия? Весь поезд спит, тихо, темно… Если ты квалифицированный человек, то можешь сделать все, как говорится, без шума и пыли… а потом засунуть труп в поезд, где его гарантированно не найдет никто до тех пор, пока поезд не выйдет за пределы санитарной зоны. А это с момента отправления четверть часа, не меньше.
Воронцов как-то странно посмотрел на меня и после долгой паузы, наполненной только восклицаниями неунывающей троицы, режущейся в переводного «дурачка», тихо спросил:
— Вот зачем, скажи, ты сегодня пошла открывать эту дверь булавкой? Можешь ответить, Женя?
— Я не знаю… просто они так…
— Хорошо, — мягко прервал меня Саша. — Спрошу напрямую: ты имеешь высокую квалификацию… могла бы ты, естественно, будь ты в норме, а не вот так, как сейчас… могла бы ты справиться с Олегом и сделать все так, как проделал тот человек? Тот, который его убил.
Как ни застилали обрывки постепенно тающей дурнотной пелены мои глаза и как ни мутилось в голове, я ответила немедленно:
— Да.
На второй день жизни в Сочи мне в номер гостиницы позвонил не кто иной, как мой старый знакомый — тот самый Эдуард Сергеевич Рощин, на которого я работала в Питере. Воронцова в этот момент не было в комнате, он пошел принимать душ, и, как выяснилось несколькими минутами позже, это следовало признать отрадным фактом.
Потому что разговор вышел непростой. Тяжелый. Не для его ушей и впечатлительной натуры.