Полный порядок, Дживз!
Шрифт:
Он резко кинулся вперёд, и я еле успел отпрыгнуть. Как вы понимаете, мне необходимо было срочно найти выход из создавшегося положения, а я уже упоминал, что в минуты опасности Бертрам Вустер действует решительно и хладнокровно. Внезапно я вспомнил о недоразумении, которое произошло во время нашего разговора с Бассет, и в мгновение ока понял, что шанс выкрутиться сам плывёт мне в руки.
— Тяпа, ты не прав, — сказал я, огибая скамейку. — Естественно, я не скрывал, что почти всё время проводил с Анжелой, но мои встречи с ней
— Что?!
— Отдал своё сердце. Девушке. Не Анжеле. Другой. Когда мы отдыхали в Каннах.
— Это правда?
— Могу подписаться.
— Кто она?
— Тяпа, старина, разве джентльмен треплет имя своей дамы?
— Ещё как треплет, если не хочет, чтобы ему открутили голову.
Я понял, он не отстанет.
— Медлин Бассет, — сказал я.
— Кто?
— Медлин Бассет.
Он замер на месте.
— Ты имеешь в виду, что любишь этот кошмар в юбке?
— Я бы не стал называть её кошмаром в юбке, Тяпа. Это неуважительно.
— А мне плевать. Меня интересуют факты. Ты утверждаешь, что влюбился в эту Прости-меня-господи?
— Почему ты считаешь её Прости-меня-господи, я тоже не понимаю. Очаровательная, прелестная девушка. Возможно, несколько странная — с её взглядами на звёзды и кроликов трудно согласиться, — но всё-таки не Прости-меня-господи.
— Неважно. Ты продолжаешь настаивать, что полюбил её в Каннах?
— Да.
— Шито белыми нитками, Вустер. Да, шито белыми нитками.
Пришла пора нанести последний штрих, если так можно выразиться.
— Я прошу тебя никому об этом не говорить, Глоссоп, но раз уж тебе всё известно, сообщу строго конфиденциально, что двадцать четыре часа назад я сделал ей предложение, и она мне отказала.
— Отказала?
— Как мотор в машине. В этом самом саду.
— Двадцать четыре часа назад?
— Ну, может, двадцать пять. Не будем мелочны. Короче, сам понимаешь, я не могу быть тем парнем, если он вообще существует, который отбил у тебя Анжелу в Каннах.
И я чуть было не ляпнул, что ни за какие коврижки не подойду к Анжеле на пушечный выстрел, но вовремя вспомнил, что, во-первых, я это уже говорил, а во-вторых, Тяпе моё высказывание не понравилось. Поэтому я промолчал и стал ждать дальнейшего развития событий.
Моя искренность, по всей видимости, произвела на Тяпу впечатление. Маниакальный блеск исчез из его глаз. Теперь он был похож на наёмного убийцу, который остановился, чтобы передохнуть и обдумать свои дальнейшие действия.
Впервые с тех пор как кусты разродились Глоссопом, Бертрам Вустер вздохнул свободно. Не стану врать, я не вышел из-за скамейки, но я перестал за неё цепляться, и, чувствуя облегчение, которое, должно быть, испытывали те три типа в Ветхом Завете после того, как им удалось улизнуть из пещи огненной, я дрожащей
В следующую секунду громкое фырканье заставило меня отдёрнуть руку, словно меня укусила змея. К великому моему сожалению, старина Тяпа вновь разъярился не на шутку.
— Какого чёрта ты сказал ей, что в детстве я был грязнулей?
— Дорогой мой:
— На мне пылинки никогда не было. Таких чистюль как я свет не видывал!
— Конечно, конечно, но:
— И с какой стати я туп как пень? У меня ума на десятерых хватит. И с каких пор в «Трутне»:
— Но, старина, я ведь всё тебе объяснил, Это была военная хитрость, часть моего плана.
— Ах, хитрость? Будь любезен, избавь меня в будущем от твоих мерзких хитростей и дрянных планов.
— Как скажешь, старина.
— Так и скажу. Надеюсь, ты меня понял.
Он погрузился в молчание, скрестив руки на груди, и уставился перед собой, совсем как тот немногословный, мужественный парень из романа, которому девица дала от ворот поворот, после чего он, недолго думая, решил отправиться на охоту с одним ножом и прирезать парочку медведей. Тяпино состояние, которое я назвал бы не иначе, как дурным, вызвало во мне сочувствие, и я решил немного расшевелить бедолагу.
— Должно быть, тебе неизвестно, Тяпа, что означает au pied de la lettre, но, будь я на твоём месте, я не стал бы особо переживать из-за того, что наболтала Анжела.
Он несколько оживился.
— Какого чёрта ты имеешь в виду?
Я понял, что должен выразить свою мысль предельно ясно. Может, Тяпа и не был туп, как пень, но соображал туго.
— Не воспринимай её слова буквально, старина, — посоветовал я. — Ты ведь знаешь девушек.
— Знаю. — Он в который раз громко фыркнул. — Но лучше бы не знал.
— Я хочу сказать, совершенно очевидно, она догадалась, что ты торчишь в кустах и решила хорошенько тебя проучить. Сам понимаешь, тут дело в психологии. Она тебя заметила, а так как все девицы взбалмошны, хуже не придумаешь, ей взбрело в голову прописать тебе по первое число, я имею в виду, перемыть тебе все косточки.
— Перемыть косточки?
— Вот именно.
Он опять фыркнул, и я почувствовал себя царственной особой, которой через определённые промежутки времени салютовали из орудий. По правде говоря, я ещё не встречал человека, который фыркал бы так убедительно.
— Как прикажешь понять, «перемыть все косточки»? Я совсем не толстый.
— Нет, нет.
— И чем плох цвет моих волос?
— Ничем, Тяпа, старина. Цвет как цвет.
— И у меня совсем не три волосины: Прах побери, чему ты ухмыляешься?
— Я не ухмыляюсь. Слегка улыбаюсь, если хочешь знать. Просто представил тебя глазами Анжелы, лысого как бильярдный шар и с брюшком. Забавно, правда?
— Это тебя забавляет?
— Нет, нет, что ты.
— Я бы не советовал тебе забавляться за мой счёт.