Польская карта
Шрифт:
Вильстер и сам такого результата не ожидал, он даже настроился на высадку на побитые корабли призовой и абордажной партий. Теперь по истечении этих десяти минут было ясно, что абордажить тут нечего и призов здесь никаких не получить. Разве успеть, пока корабли не затонули полностью, внутренности французов отскрести.
— Делаем круг и заходим другим бортом. Сигнальщик, всем кораблям передать: «Делай как я».
Пора осуществить главное, за тем, за чем шли сюда. Пора послать гостинцы султану многодетному.
Событие шестидесятое
«Пушка — изобретение, которое напрашивалось само собой.»
Теодор
Брехта в описание морских сражений всегда эпизоды с отражением атаки кораблей на порт силами береговой артиллерии в недоумение вводили. Вот подплыл к крепости береговой трехпалубный линейный корабль с пусть будет восемью десятками пушек. То есть, на одном борту у него их больше трёх десятков, сколько-то ведь есть на корме и на носу. Ах, да, на баке и юте. А если пять кораблей подплывут и не стоять будут, а медленно двигаться, выпуская по крепости сто пятьдесят ядер или картечных гранат в полторы пусть минуты. За десять минут — тысяча ядер и бомб. Что от береговой артиллерии останется? Попасть по орудийному расчёту крепости с корабля проще, чем попасть с крепости по движущемуся кораблю. Так и количество орудий несоизмеримо. Там физически сто пятьдесят орудий не разместить. А если даже разместить, то поддерживать это всё в полной боеготовности и иметь необходимое количество пороха и ядер всё время — годами — ни одна страна в мире такого себе позволить не сможет, она тупо разорится.
О рассуждениях Ивана Яковлевича адмирал Вильстер не знал. Он не рассуждал. Он действовал. По крепости сначала отработали залпом шрапнельных гранат, а потом картечных. В двух местах бабахнуло знатно, явно попали в принесённые или имеющиеся у пушек запасы пороха. После второго залпа огонь перенесли на портовые постройки. Склады всякие. Жалко было. Там должно быть и шёлковые ткани лежат и хлопковые, есть и слоновая кость может. Тюки верблюжьей шерсти. Но русские корабли не грабить белых и пушистых мавров прибыли, а объяснить пиратам и работорговцам, что на подданных Российской империи, кто бы там они не были по национальности, хоть рабы ирландцы нападать не стоит. Те рабы очень дорого обойдутся. Несоизмеримо.
Пока били по складам и прочим постройкам в порту ожили две пушки на стенах крепости. Следующие семьдесят картечных двухпудовых бомб ушло на подавление этих счастливчиков. И тут как бахнет в порту. Видимо распространяющийся огонь дошёл до пороха или селитры. Серо-белое облако затянуло весь порт.
— Перенести огонь на город пять выстрелов картечными гранатами, — скомандовал норвежец и хотел было дать команду после этого уходить в Мазаган, но тут его взгляд зацепился за копошение на останках галеотов.
— Иван Ильич, — повернулся адмирал к капитану «России», — прикажите выслать призовую и абордажную партию на вельботе к галерам. Там рабы могли и уцелеть. Ну и пленных, если не тяжело раненые, прихватите. В трюмы тоже загляните, вдруг что ценное уцелело. Пушки тоже прихватите и передайте на другие корабли, чтобы тоже выслали вельботы к галерам. Пора заканчивать здесь. Все планы выполнены и перевыполнены.
Только начали спускать вельбот, как вновь ожили береговые батареи. Два участка стены вспухли белыми облачками и чуть позже донёсся звук выстрелов. Одно ядро плюхнулось метрах в десяти от России, а вот второе попало в борт. И даже пробило его. Хорошо это произошло ближе к корме. Там нет взрывоопасного и легковоспламеняемого ничего. В той части трюма хранилось всякая железная — скобяная и прочая утварь для поселенцев и тоже железо для верфи, для строительства в Охотске новых кораблей и ремонта старых.
Пожарная команда туда бросилась, а замолчавшие были Единороги дружно рыкнули в сторону недобитков. На этот раз шрапнельными гранатами. Их на эскадре было не много и Вильстер старался пока эти дефицитные бомбы придерживать. Мало ди с кем и с чем ещё придётся столкнуться в пути. Ещё и треть не прошли, а расход начался. В районе Мадагаскара могут и пираты пошаливать. Вот будет для них
Больше с берега никто не стрелял. Над Касабланкой половину неба занимал чёрно-красный дым, подсвечиваемый снизу всполохами пожаров. Деревянный город горел. Уроком будет.
— Ваше Превосходительство, вернулся вельбот, есть выжившие рабы, есть пленные мавры. В трюмах полно всего, — радостно вытянулся перед Вильстером капитан-лейтенант, что был старшим в призовой команде.
— Хорошо. Наших потеряшек нет?
— Никак нет, Ваше превосходительство. Зато среди прикованных к вёслам рабов есть несколько русских. Казаки запорожские в плен к османам попавшие и проданные пиратам, — капитан продолжал сиять. У Вильстера и самого было хорошее настроение. Как лихо они с помощью новых пушек и слаженных действий уничтожили силы если и не превосходящие их, то точно равные. Два французских линейных трёхпалубных корабля — это грозная сила. Если бы они первыми начали огонь, то мало бы фрегатам безоружным можно сказать по сравнению с этими монстрами не показалось. Но у них ни одного даже раненого, а французы на дне, как и мавры. И береговые батареи подавлены.
Теперь можно и… на свадьбу поторопиться. До Охотска ещё тысячи миль.
Глава 23
Событие шестьдесят первое
В бою всегда побеждает спонтанность. Зубрёжка всегда проигрывает.
Брюс Ли
Солнце успело вскарабкаться чуть выше деревьев и получилось так, что оно слепило глаза преображенцам, что прятались в овраге. Этого Иван Яковлевич точно не предусмотрел. Малость какая, а из таких малостей часто и складывается неудача в сражении. Сейчас, по его разваливающемуся на глазах плану, лейб-гвардейцы должны встретить в панике бегущих, куда глаза позовут, поляков плотным штуцерным огнём. А при приближении противника на пять сажен разрядить в эту толпу оба пистоля. Двухствольных пистоля. Четыре пули в упор.
Как только прогремел пятый залп, который должен быть последним, Брехт встал во весь рост и вскинул к плечу свое новое ружжо. А тут не видно ничего. Прямо напротив на совершенно безоблачном небе, заставляя жмуриться, сияет звезда, которую позже назовут жёлтым карликом. (По спектральной классификации Солнце относится к типу G2V). Жёлтое так уж точно. Сквозь блики в жмурящихся глазах видны нечёткие силуэты надвигающихся польских жолнежей (солдат).
Эх, как тут проверишь меткость и кучность. Сплюнув (мысленно) Иван Яковлевич нажал поочерёдно на оба спусковых крючка. Ствол при этом точно вниз качнуло, уж больно тугие были пружины. Бабах. И у него не слабо жахнуло. Так и вокруг него преображенцы палили. Через пару секунд от плотного дыма, который в безветренную погоду никуда не собирался развеиваться, а только уплотнялся и уплотнялся, вообще ничего видно не стало, даже этого жёлтого карлика, будь он неладен. Видны были разве ближайшие соседи. И они Брехта порадовали. Не запаниковали, не стали «Ау» кричать, даже материть проклятый дым, мешающий стрелять в цель, не стали. Слаженно вытащили из кобур пистоли, досыпали на полки порох на всякий пожарный, и произвели выстрелы. Потом так же степенно, точно, как учили, отцепили с поясного ремня штык и вставили его в ствол штуцера. Даже гордость Ивана Яковлевича за гвардию взяла. В самом деле — гвардия.
У Ивана Яковлевича штыка к его новому дивайсу не было, и он вытащил из ножен свой любимый адмиральский кортик. И…
Брехта сильно дёрнули сзади за ремень и потащили за спины приготовившихся к бою гвардейцев.
— Ваше Высочество, брось чудить, — злой Семён Салтыков не остановился, и даже, оттащив министра метров на пять, движение не прекратил.
— Всё, Семён Андреич, отпусти, дальше сам. Осознал. Виноват, — даже руки поднял, чтобы показать, что сдаётся. Но подполковника преображенцев это не остановило, ещё метров десять протащил не упирающегося уже Брехта.