Польская карта
Шрифт:
— Всё, всё, уважаемый Мигел, не буду спорить.
Интересные люди эти португальцы? Этот схватился за шпагу, когда русский адмирал не поверил в мужскую силу их врага.
Так вот, ничего этого адмирал Вильстер не знал. И Брехт не знал.
Однако. Ученые из университета в Вене провели специальное исследование. Они к данной ситуации применили метод компьютерного симулирования. Используя разные параметры, австрийцы создали несколько моделей. Несмотря на то, что историки указывали на наличие у султана гарема из полутысячи наложниц, ученые полагают, что регулярно правитель имел близость только с 65–110 женщинами. Согласно компьютерной модели, чтобы за тридцать два года зачать тысячу двести детей, Исмаилу пришлось вступать в интимные отношения ежедневно. Новый ребенок, согласно подсчетам венских подвижников, появлялся на свет в гареме султана каждые три недели.
Русские корабли за неделю добрались при довольно слабом хоть и попутном ветре до Мезагана через пять дней и, встав на якоря вблизи порта, выслали на берег вельбот с представителем короля — капитаном графом Луишем Альваресом де Тавора, чтобы комендант крепости не начал палить из пушек, когда русские корабли попытаются причалить. Как ни как — совладельцы теперь приплыли. Мог и бабахнуть ведь. Корабли с Андреевским флагом здесь ещё не появлялись.
Крепость была серьёзной. Прямо на берегу построили португальские строители пятилучевую звезду с высотой стен метров в восемь и шириной чуть не столько же. По стене смело на тройке ехать можно. И та сторона стены — внутренняя ещё на метр с чем-то возвышалась над дорогой. И везде бойницы с пушками приличного калибра и со стороны моря, и со стороны порта, и дальше по всему периметру. Саженей сто пятьдесят в длину и около того в ширину. Взять такую крепость с моря невозможно, а с суши она ещё и рвом отделена, в который запущена морская вода.
Всё это рассматривал в подзорную трубу адмирал Вильстер, дожидаясь возвращения вельбота с посланником короля. Северо-западный ветерок приятно охлаждал лицо и пока в сказки и страшилки про Африканскую жару, про то, что даже яйца без огня можно в песке приготовить, не верилось молодому адмиралу. Ожидание затянулось. Только под самый вечер, когда солнце уже коснулось горизонта и готово было нырнуть в океан, показался алый парус вельбота. На покраске некоторых парусов на кораблях и вельботов в красно-коричневый цвет настоял герцог Бирон.
— Это, как опознавание свой — чужой. Если раскидает вас по океану, то чтобы сразу видно было, что идущий к вам корабль не пират и не враг, а свой. И тем более на вельботах, чтобы с суши на вас какие умники не напали.
Покрасили, и паруса получились некрасивые, тёмные, но сейчас уже немного выцвели на солнце и, ну, не совсем, но красными стали. Даже алыми, избавившись от коричневы.
— Ну, что там, граф? Почему так долго? — бросился к забравшемуся по шторм-трапу маленькому толстенькому человечку Вильстер. Смотрелся граф де Тавора ужасно. Через всё лицо у него шёл шрам и при этом кончик носа был отрублен. С французами, говорит, воевал.
— Ох, это все граф Гуттьере Фернандес, комендант крепости. Он решил дать бал в честь вашего прибытия и задержал меня, пока в крепости шли приготовления. Всё расспрашивал про русских. Ничего же мы про вас диких варваров из Татарии не знаем. — С этим страшилищем Вильстер почти подружился, и они обменивались изредка шутками. Граф обзывал русских дикими варварами, а адмирал португальцев «Свиная отбивная» и специально вместо португальского «obrigado» говорил «gracias», чем и правда на некоторое время выводил де Тавора из себя.
— Я не испанец! Я — португез! — Вопил толстячок и хватался шуточно за шпагу.
— Бал? А что, бал — это хорошо. А то господа офицеры мхом обрастут. Так когда можно будет сходить на берег?
— Завтра с утра на корабли пришлют лоцманов, тут не простое дно, легко сесть на мель.
Событие пятьдесят третье
Пиво к обеду в меру бери. Пей понемногу — литра по три
Алкоголь увеличивает половое влечение. Бывает, выпьешь, ляжешь на пол — и так не охота вставать.
— Ваше Превосходительство! Ваше Превосходительство! — кто-то усиленно тряс адмирала Вильстера за плечо. — Юрий Данилович, просыпайтесь. Беда у нас. Ваше Превосходительство.
— Семён? Что? Что такое? Ох, голова. — В висках бухало. Вильстер оторвал голову от огромной подушки. Взгляд упёрся в белую пятку. Бывает. В смысле пятки не только чёрными от грязи бывают. Бывают, вот, и белыми. Но тут незадача. Тут наоборот. Не ноги белые, а пятки чёрные, а пятки белые, а ноги чёрные. Ладно, не чёрные — шоколадные. Ничего так себе ноги. Только чего это они напротив его лица лежат.
— Ух, ты! — дальше за ногами была… Да, чего там, прелестная голая жопа была. И вот ведь парадокс, тоже шоколадная. На «попку» данная конструкция выпуклая и даже на вид упругая не тянула. Приличная была «попка». — Ух, ты!
— Юрий Данилович! Беда у нас. — Что за люди? Мешают получать эстетическое удовольствие.
— Семён? Какого чёрта! — норвежец был болен и зол.
— Юрий Данилович, люди пропали с «Митау». — Протянул адмиралу портки боцман Евстафьев, он же ординарец Вильстера — Семёныч. Да, ещё и Семён. Эдакий монстр. Он был ростом чуть больше полутора метров и ровно столько же в плечах имел. Квадрат. Гроза всех юнг и прочих коков.
— Люди? — голова плохо соображала пока. Последние два фужера портвейна с графиней и её дочкой на брудершафт были лишними. А вот спрашивается, почему тут не графинюшка Амалия лежит, а негритянка голожовая. Хотя. Фигурка… Да…
— Люди. Четверо. Три плотника и ирландец из новых. — Опять оторвал норвежца от полушарий коричневых боцман.
— Семён, давай винца сначала принеси и умываться, и настоя того из ивовой коры, что герцог Бирон передал. Потом ирландские плотники.
— Хорошо, Ваше Превосходительство, только вы уж побыстрее, с вечера пропали.
— Иди уже. — Юрий Данилович огляделся. На монашескую келью эта комната походила, голые побеленные мелом стены. Кровать широкая в углу и небольшой столик рядом. А, ну и табурет длинный такой. Как атаманка, но деревянный. Скамья? Окно закрыто было, видимо, шторами из белой, на простынь похожей тряпки, но сейчас Семён их раскрыл, уходя, и солнце вливалось в окошко, высвечивая всё ту же шоколадную задницу.
— Вот интересно, — он же помнил, что сбежал с бала с дочерью графа… как там его? Фернандо? Нет. Фернандес. Точно, с дочерью графа Фернандеса — Амалией, а проснулся с негрой. Это как понимать? Когда подменили?