Полтора метра счастья
Шрифт:
— Какая неожиданность! — Держа в одной руке фирменный пакет, она обернулась к Дэниэлу, несшему тяжелые сумки. — Только я тебе говорила, что надо навестить их, да?
— Очень вовремя, — согласился он и кивнул на вход. — Подниметесь? Вы же к нам?
— Да, к вам, — забыла улыбнуться я, и Херин что-то почувствовала.
— Всё в порядке? — озабочено нахмурились её красивые брови. Я не должна смотреть на неё с завистью! Не смей, Шилла, даже близко ничего такого о ней мыслить! Она настрадалась не меньше твоего, и заслужила своё счастье. А ты, Шилла, возможно, не заслужила. Тебе и Химчана уже жирно. Разве могла я подумать, живя в трущобах Сеула и работая минетчицей, что стану парой с этим идеальным и несравненным для меня мужчиной?
— Давайте
Поставив пакет на пол, Херин опустилась на мягкий пуф, чтобы снять теплые высокие сапоги, но наш, суровый прежде, адвокат, уже отбросил свою ношу и, присев на корточки, успел к ногам жены вперед, расстегивая молнию на одном сапоге, стягивая его, переходя к другому. Я посмотрела на это со стороны.
— Дэн, это показушничество, или ты реально стал такой приторный, что у меня сейчас жопа слипнется? — Блаженно улыбаясь и не принимая близко к сердцу мою колкость, он размял ступни Рин и, встав, помог подняться и ей.
— Не поверишь, но он такой двадцать четыре часа в сутки, — вздохнула Херин, изображая жалобу: — Я сама иногда скучаю по прежнему Дэну…
— Отстаньте! — махнул на нас он, подобрав все пакеты и пронося их в зал. — Меня тошнит от своей няшности, но я не в силах остановиться! — крикнув оттуда, он вышел обратно и опять засахарено уставился на супругу. — Господи, ну как можно не виться вокруг и не щебетать, как полоумный? — Химчан придержал меня за талию и незаметно поцеловал в макушку. Он не любил показывать чувства на людях. Но неизвестно, будь я в положении, не стал бы и он таким же? Ведь Дэн вообще до беременности Рин был непробиваемым хамом и, честно признаться, самым глобальным моральным чмом, какое я знавала. После моего бывшего сутенера и мачехи, почетная бронза. Впрочем, любовь давно стала подтачивать его выдержку и разваривать в сиропе нежности.
— Кхм, — привлекла я к себе внимание. — Кстати, я хотела сказать вам… чтобы не по телефону.
— Да-да? — внимательно посмотрела на меня молодая женщина, прежде чем уйти на кухню.
— Мы только что из больницы… — Хим ещё сильнее сжал пальцы на моей талии. По нашим лицам было понятно, что новость не радостная, и двое насторожились, убрав выражение счастья со своих. — Я не могу иметь детей, — отчеканила я и опустила глаза, заметив боль и тревогу в глазах Рин. Воспарила тишина.
Какое-то время наш квартет умолк настолько, что не слышалось даже дыхания кого-либо из нас.
— Ну вот, — раздался голос Дэниэла, первым сумевшим прийти в себя, — ты всегда везунчик, Хим! Даже жену себе нашел такую, с которой предохраняться не надо!
— Так, тебя что-то не устраивает? — подыграла ему Херин быстрее, сводя на нет мрачные настроения и деланно вставая в позу. Я подняла взгляд, следя за этим. Как женщина, она поняла, какие чувства я вложила в признание о своей бесплодности.
— На данный момент всё идеально. Мне пока что совершенно не нужно предохраняться! — засмеялся он, намекая на то, что всё что можно было сделать — уже сделано. Заговорщически приложив ладонь к губам, он подмигнул мне: — Шилла, но когда эти двое отвлекутся, я буду иметь в виду…
— Эй, родственник! — напомнил о себе Хим за моей спиной. — Ты не нарывайся, пожалуйста.
— А что? Ты с моей женой двадцать пять лет прожил вместе, почему я не могу провести некоторое время с твоей?
— Свингер, успокойся! — шлепнула его по руке Херин, качая назидательно головой. — Ничего, что мы вообще-то брат с сестрой? — Видя, что я не очень поддаюсь их попыткам развеселить меня, Рин подошла и взяла меня за руку. — Ты как? Нормально?
— Переживу как-нибудь. — Мы обе почему-то посмотрели на Химчана.
— Я вообще не понимаю, откуда драма, — пожал он безразлично плечами. Несмотря на то, что я слишком хорошо его знала, я не смогла угадать в этот раз, смирился он с новостью, притворяется, или для него, всё же, дети не столь важны? — Ничего страшного мы сегодня не узнали. Шилла слишком впечатлительная.
— Я просто всегда мечтала о детях, — прошептала я себе под нос и была услышана всеми, кроме Дэниэла, который принялся доставать из пакета яблоки и, потерев одно из них о футболку, впился в него зубами. Херин поспешила к нему и, вырвав еду, выговорила, чтобы не сбивал себе аппетит, пока она не приготовила обед, после чего обернулась ко мне опять.
— Я тоже с вот таких лет, — указала она уровень роста трех-четырех летней девочки, — планировала семью, мужа и потомство. Но однажды стала подозревать, что ничего этого не будет, а потом и вовсе потеряла последнюю надежду, — она улыбнулась мужу. — Пока вот этот негодяй не появился. И что же? Первенец у нас будет, когда нам обоим слегка за тридцать. Шилла, ты нас на десять лет младше! У тебя ещё сто раз всё переменится! И всё у тебя будет.
— Слышала? — большим пальцем указал на сестру Хим, указательным другой руки тронув меня по кончику носа. — Нечего поэтому скисать. Если очень хочется — всё будет. Мы всего лишь сделали первый шаг. — Сумев, наконец, без сильной натяжки улыбнуться, я обхватила Хима одной рукой, и ткнулась ему в грудь. Действительно, чего я паникую? Я вроде научилась быть терпеливой. Дождавшись совершеннолетия, я получила счастливое воссоединение с самым дорогим и любимым на свете, так что же, неужели несколько месяцев лечения сильно меня напрягут?
За обедом у наших более удачливых пока друзей-родственников, я позабыла о той печали, которая оккупировала меня в последние дни и расслабилась, настраиваясь на лучшее.
Но лучшее не спешило ответить мне взаимностью, и по окончанию весны никаких положительных результатов посещение клиники не дало. Наступило лето, мы сменили врача. Химчан не жалел денег и мы попробовали ЭКО, которое не привело к зачатию. Мой организм просто не принимал зародыш и не желал оплодотворяться. Узнав о том, что попытка не увенчалась успехом, я напрягла все силы, но выдержала и не заплакала вновь при Химе. Я сделала вид, что пообвыклась с этой мыслью и мне уже не так горько и больно, как в тот момент, когда я только узнала о своём бесплодии. Я болтала о том и об этом, с радостной миной посидела с Химом в летнем кафе в городском парке, без трагизма разглядывала гуляющих мам с маленькими детьми и колясками. И только когда через двое суток его вызвали куда-то на работу в ночь, я сорвалась и разрыдалась в подушку, комкая её и обнимая, прижимая к себе, не то вместо ушедшего до утра мужа, не то вместо малютки, которую я могла бы уже нянчить, будь мои яйцеклетки восприимчивее к сперматозоидам. Тень забралась на нашу постель и, страдальчески проскулив, проведя по моему лицу мокрым носом, уснула рядом, словно утешая. У неё тоже не было щенков. Одно потомство было роздано, после чего её стерилизовали. Я только сейчас ощутила весь ужас того, как поступают с животными. Кто сказал, что собака не хочет быть матерью? Но она же друг человека! Ей больше ничего не позволено. Я, выходит, тоже друг человека. Недаром Хим когда-то сравнивал меня со зверьком. Вот я и есть шиншилла, которую можно держать дома, но толку от неё… До того, как Хим вернулся, я постаралась прийти в себя и проветрить свои красные глаза, чтобы он ничего не заметил. А он был слишком внимателен, чтобы упускать из вида какие-либо мелочи. Но имея это в виду, мне удалось скрыть ночной срыв.