Полтора метра счастья
Шрифт:
— Она не моя, — только и смог поправить Джело после паузы. Сунён проигнорировала это.
— Если ты не хочешь сделать счастливой меня, — «А возможно ли это, сделать тебя счастливой? — подумал Джело — Не родилась ли ты неспособной даже смеяться?» — То подумай о своей Шилле. Она мечтает о материнстве. Она хочет ребенка, и если его ей подаришь ты…
— Ты хочешь сказать, подарю тебе? — хмыкнул Джело, отличив маскирующийся корыстный интерес Сунён.
— Я не скрываю своего желания. Я назвала тебе лишь ряд последствий, выгодных и другим людям, но относительно меня, да, всё обстоит именно так. — В спальню, неся на подносе три пиалы с зеленым чаем, вошёл Хисуи. Под его появление девушка закончила свою речь теми словами, которые хотел бы вычеркнуть из людской памяти
От изумления чуть отшатнувшись назад, Хисуи всё-таки удержал поднос в крепких руках, но, когда его заметили и посмотрели на него, шутливо бросил:
— Только, прошу, всё-таки не на моей кровати, ребята.
Осень
Осень пришла в Бруклин, да и во весь Нью-Йорк. А по календарю — во весь мир ещё с первого сентября. Но уже месяц спустя смену сезонов выдавало не только число на бумажных листках многотысячных тиражей, спешащих из типографий оповестить всех о том, что 2022 год не безразмерный, но и погодное самочувствие. Улицы знобило ветреной прохладой, подмораживало утренними влажными туманами, лениво и с нежеланием расползающимися после ночи по своим норам в тупиковых переулках, за мусорными баками, в метрополитене. Расположенный на океанском побережье, Нью-Йорк часто кажется мне слишком мокрым, как подводное царство Посейдона, хотя влажность и близко не такая, какая бывает в Сеуле. От этого тоже хотелось забиться в свою норку — квартиру, — и устроиться поудобнее. Отопление в нашем доме немного барахлило и прогревало недостаточно, поэтому я проснулась в тёплой футболке и носках, вопреки тому, что любила спать без всего. Если бы сегодня не было месячных, я бы грелась об Хима, но в данном случае пришлось одеться и обойтись этим.
За три последних недели у нас впервые совпал выходной день, и он был испорчен отсутствием возможности заняться любовью. Несмотря на это, я всё равно нашла себя в объятьях Химчана, предпочитавшего не отпускать меня даже во сне. Мне это нравилось, до дрожи в пальцах, до ломоты костей, до безвредного безумия, не родственного социально опасному помешательству, хотя, если любовь с ним имеет что-то общее, то, пожалуй, да. Я всё ещё безумно любила Химчана. За два с лишним года брака мы не потеряли желания постоянно держаться друг за друга, по-моему, тут было чему радоваться. Перевернувшись на другой бок, я обвила его рукой.
— Мёрзнешь? — «Угу» — сквозь дрёму ответил он и прижал меня сильнее. За лето он похудел, занявшись собой, вернул свою спортивную форму, побродив с Дэниэлом по спортзалам, так что лишние килограммы жира уже не грели. Его. Меня эта грелка обдавала жаром в любом виде. Моя ладонь пробралась к его подтянувшемуся животу и погладила его. — Я хочу горячего чая, но не хочу выбираться из-под одеяла. Там холодно. Что мне делать?
— Ждать, — пробормотал Хим, пробуждающийся от разговора.
— Когда ты встанешь и нальёшь нам чай?
— Нет, весны, когда потеплеет. Мне тоже холодно, — улыбнулся он с закрытыми глазами, издеваясь надо мной. Я ущипнула его за бок, возмущаясь и веселясь одновременно.
— Тогда мы умрём с голоду.
— Кто приносил завтрак в постель в прошлое воскресенье?
— Ты работал, поэтому, когда я проснулась, была одна и готовила себе сама. Значит, твоя очередь.
— Это не считается, ты же только себе его готовила, — упрямо отказывался он покидать убежище. — А когда мы в последний раз завтракали вместе?
— Я не помню. — Завершив учёбу, получив степень бакалавра, я больше не вставала к первой паре, провожая заодно в офис и Хима; спала до обеда, после чего отправлялась в ресторан, где трудилась до часу-двух ночи. Возвращаясь, чаще заставала его спящим, пускающим меня под свою руку, и так день за днём. Усталость, конечно, не всегда мешала сексу, но времени на долгий, выматывающий и выходящий на первый план секс не было давно, примерно эти самые три недели. Вечность! Носом я тыкнула его между ключиц. — А, я как-то встала
— Не считается, тогда не было так холодно.
— Ну Хим! — не больно пнула я его под коленку. — Чай. Чай, чай, чай!
— Ладно-ладно, — вздохнув, он открыл глаза и перевернулся на спину, утягивая меня за собой. Положившая подбородок ему на грудь, я ждала, когда он перестанет тереть веки. Опять допоздна сидел за своим ноутбуком, беспрестанно бродя на просторах сети, аж белки глаз краснели. Даже очки не спасали. Когда он надевал их, я таяла от умиления, такой спокойный, мирный, интеллигентный и безобидный, красивый и сосредоточенный убийца, взломщик и злодей. Часы на тумбочке возле кровати показывали почти час дня. — Чего хочешь на завтрак?
— Тебя, но не имею возможности, поэтому чего-нибудь сладкого.
— Мы доели пирог, который был позавчера в холодильнике?
— Вроде бы.
— Тогда из сладкого только куриные котлеты. И овощной салат. — Я поморщилась без вдохновения. — Не хочешь?
— Не-а. — Беседа чередовалась с паузами, но решимости выскользнуть на волю из тепла ни у кого не прибавилось. — Ты так сосредоточено вчера чем-то занимался. Какое-то важное дело?
— Судя по трудности, оно очень важное. — Химчан задумался о чем-то, возможно, до сих пор погруженный в попытки решения задачи, потом вернулся ко мне из сложных головоломок. — Некоторое время назад мне надо было пробить информацию об одном человеке. Ты же знаешь, я могу взломать любую базу данных, для меня нет запертых виртуальных дверей. — О да, я знала и это, и то, что с электроникой у него вообще разговоры на «ты». Его умения я сполна оценила во время совместного проживания, у нас никогда ничего не бывало сломано дольше, чем один день. Всё всегда тикало, шло, включалось, варило, светило, зажигалось. От розетки до процессора, Хим за считанные минуты, если не требовалось купить испорченные детали, приводил все механизмы и системы в надлежащий вид. Я не знала такой проблемы, как вызвать мастера или дожидаться, когда мобильный вернут из сервисной службы. Муж с золотыми руками и головой — это чудо. — Разве что в электронном виде информации нет, или же она стёрта изобретённым мною же около десяти лет назад способом. В те годы, когда я нанимался киллером и хакером, я для многих людей совершал за деньги подобные изъятия сведений, безвозвратные. По глупости, я забыл изобрести способ восстановления всего, хотя бы для самого себя. И вот, представь, ища теперь информацию об этом типе, я сталкиваюсь с явными следами своего присутствия. То есть, в прошлом, когда-то, я сам всё о нём уничтожил, по его или чьей-либо ещё просьбе, в смысле, по заказу. Но столько людей прошло передо мной за те пять лет, что я жил преступной жизнью, что я не могу вспомнить, кто бы это мог быть? Я всегда надеялся на свою память, но она оказалась не безупречной.
— Хим, никто бы не вспомнил, что было десять лет назад! Столько всего произошло с тех пор…
— Да, но если бы я вспомнил всех, кто были моими заказчиками, то и искать бы ничего не пришлось, сведения появились бы сами собой. По-другому никак не получится, мы с парнями не знаем, где ещё искать концы этого человека. У него столько имён и документов! И все фальшивые.
— Что это за Билли Миллиган* такой?
— Да так, один наёмник, убийца, мошенник, опасный бандит. Без прошлого. Но никто ведь не берётся из ниоткуда, верно? Прошлое есть у всех.
— Но не всем хочется его сохранить, — тихо заметила я. Хим погладил меня по голове и поцеловал. Я не просила его стирать моё прошлое, но он умел это делать. Рядом с ним я не помнила сиротливое детство и юность проститутки, не помнила сотню клиентов, не помнила побои Ти Сола, унижения, холод зимней улицы и голод по вечерам, на кухне ветхой квартиры, где мы с Джело заваривали лапшу быстрого приготовления, одну на двоих. Что бы мне дало, сожги я свой паспорт и удали строчки в полицейской картотеке, где я была на учёте когда-то? Ничего бы не изменилось, если бы не появился вот этот крутой мужик, под чьим взглядом я моментально забываю всё плохое.