Полуостров Сталинград
Шрифт:
— Ну, что парни, за работу? — По форме Нефёдов задаёт вопрос, на самом деле отдаёт приказ. Взвод делится на две части и расходится по сторонам. Предстоит привычная работа, снять часовых, заблокировать блиндажи со спящими.
Всё проходит чисто, только в конце левого фланга, если смотреть со стороны фрицев, раздаются выстрелы. Затем успокаивающие крики по-немецки постам соседнего батальона. Выстрелы ночью не редки, скорее, привычны. Передовая всё-таки.
С рассветом взвод Нефёдова переправляется к своим. Будто дождавшись их ухода, переправившийся полк начинает бой, расширяя плацдарм.
18
городок Кукейнос.
Старший сержант Нефёдов.
Глаза слипаются. Виду не подаю, бывает, по паре суток не спишь. Привычное дело, на силе воли держаться, только это же за линией фронта. А тут приходиться у своих напрягаться.
Передо мной тот самый майор Степанов. Слегка с брюшком, возраст под пятьдесят, лицо такое, директивное. Из старых, сразу ясно. Ладно, не будем спешить с выводами.
— Докладывайте, сержант.
Вот это мне сразу не нравится. Мы сидим на полковом КП, что разместился в усадьбе на краю городка. Комфорт тут приличного уровня, который мне, пришедшему из леса, кажется княжеским. А не нравятся мне его запросы. Он мне приказы не отдавал, так что докладывать ему нечего. Но и ссориться не хочется. Устал очень.
— Старший сержант, товарищ майор, — мы с ним детей не крестили, чтобы он так фамильярно обращался. — Давайте карту.
Наразведывали мы не много. Только то, что по пути. Две гаубичные батареи…
— Вот тут, судя по всему, ремонтная часть…
— Судя по всему? — Майор грозно хмурится. — Нельзя ли точнее?
— Видели, как в село буксируют неисправную технику. Дальше села её не везли.
Да и это-то заметили случайно. Просто отдыхали в ближайшем лесочке, ну, и наблюдение вели за окрестностями. Сейчас наблюдаю недовольство майора.
— Товарищ майор, у нас не было задачи разведки. Нам приказали прибыть в срок в заданное место и обеспечить вам переправу. Всё.
— Придётся вам вернуться и выяснить обстановку вот здесь, — майор щедро очерчивает обширную область. — Нам наступать надо.
— Вам наступать надо, — соглашаюсь и с наслаждением отпиваю горячий чай. А вот сахарку мне пожадничали. Чай еле сладкий.
— Вам наступать надо, вот и отправляйте своих разведчиков. Мы здесь причём? Мы почти полтора месяца по немецким тылам бродили. Половина роты с командиром погибла. Нам нужен отдых и пополнение. Меньше сорока человек от роты осталось.
— Отказываетесь выполнять приказ? — Тяжелеет взгляд майора, ой как тяжелеет.
— Какой приказ? — Он что, совсем сбрендил? — Я не в штате вашего полка и даже дивизии. И даже фронта. Подчиняюсь напрямую генерал-лейтенанту Анисимову, командующему 11-ой армии. Он приказал обеспечить вам переправу и уходить на отдых и пополнение. Считаете себя главнее его?
Пришлось повторять то, что лейтенанту сказал. Дикие они какие-то тут.
— Вы нас на временное довольствие поставили? И где нам разместиться? — спрашиваю перед уходом.
— Поставим, — недовольство так и не сходит с лица майора, — и разместим.
Выхожу из дома, на меня ожидающе смотрят ребята. Схожу с крыльца. Что сказать, не знаю. Что значит «поставим» и «разместим»? Видимо, то, что самим придётся изворачиваться. Подзываю радиста.
— Разберись с аккумуляторами. Здешние связисты…
—
— Место для размещения сами найдём. Здешнее начальство ни сюды микита, ни туды микита. Но сначала доклад начальству. Саша, в темпе вальса, разворачивай свою халабуду!
— Зачем?! — Саша округляет чёрные глаза. — Через местных свяжемся.
— Это ты как хочешь. — Обращаюсь к часовому. — Где у вас интенданты?
Хозяйственные службы через пару домов отсюда. Только там вполне вменяемый в отличие от майора капитан пожимает плечами.
— Оснований нет. Без приказа не могу. Письменного. Извини, сержант.
— Так затребуй. Телефон у тебя под рукой. Или сам сочини и на подпись кого зашли.
Сержанта ему прощаю. Тем более следует моему совету. По телефону не удалось, посыльный тоже вернулся ни с чем. Некогда, видите ли, товарищу майору. Ну, и хрен с ним.
— Ладно, парни. Что-то у нас осталось, пойдём куда-нибудь на волю.
Располагаемся в саду рядом с узлом связи. Радист уходит к своим, через полчаса возвращается.
— Всё, товарищ сержант, — докладывает Фельдман, — отправил радиограмму с докладом.
— О том, что нам здесь не рады, сообщил?
— А что, правда, не рады?
Ребята ему быстро объясняют, и возмущённый Саша снова ныряет к связистам. И когда успел стать своим? Часовой его пропускает без всяких. А за рекой тем временем с нарастающей силой грохочет канонада. Понтоны уже навели и переправляют машины и бронетехнику. Наступление, которому мы открыли двери, начинается. И судя по относительной лёгкости нашего проникновения сюда плотность немецких войск небольшая. Не знаю, как сложится в итоге, но начало наступления будет успешным. По улицам городка сплошным потоком идут войска. Самое время фашистам разбомбить всех, но в небе барражируют наши истребители. Немецких самолётов не видно.
18 сентября, четверг, время 08:10.
Позиции 11-ой армии у городка Швенчонеляй.
Немецкая оборонительная линия прекращала своё существование под мощными бомбовыми ударами пешек и огненными стрелами чаек. Генерал Павлов приказал не скупиться, и вот уже полчаса полсотни самолётов превращали немецкие окопы и блиндажи в рытвины и ямы, где вперемешку с землёй, переломанными жердями и брёвнами страшненьким месивом лежали целые и нецелые трупы, искорёженное оружие и прочий мусор.
Когда ракетно-бомбовый смерч прекращается, на уничтоженные немецкие позиции идут танки. Не сравнительно слабые трофейные, а Т-34. Они бы и без авиаудара могли взломать немецкие позиции, а сейчас главной проблемой было проехать между воронками.
Огромные массы войск 24-ой ударной армии широкой полосой двинулись вперёд.
В то же самое время. Минск.
Предместья города сотрясались от мощной бомбёжки, которой раньше никто из бойцов Западного фронта не видел. Люфтваффе так и не сумело организовать столице Белоруссии воздушный террор. Зато смогли ВВС Западного фронта, которые методично разносят в пыль и щебень окраины города и прилегающие районы, в которых закрепились фрицы. Сделать немцы ничего не могли, над бомбардировщиками висел зонтик ПВО из всех оставшихся шести десятков истребителей.