Полюс капитана Скотта
Шрифт:
— Но был ли он первым? — как бы про себя обронил норвежец Гран. — Ведь в то же время к полюсу шел Амундсен, и вряд ли этот великий Норвежец уступил пальму первенства Скотту.
Командир экспедиции и Черри-Гаррард вопросительно переглянулись. Они, конечно, могли бы возразить каюру, попытаться убедить его, но понимали, что со временем точно такие же сомнения будут высказывать тысячи других людей разных национальностей и на всех континентах.
Отойдя к нартам с собачьей упряжкой, доктор опустился на их передок и несколько минут просидел так в полном молчании, лишь время от времени поглядывая на собравшихся возле него полярников.
— Внимательно осмотрите спальные мешки, сумки полярников, каждую
Сначала ему принесли ящик с образцами горных пород, и доктор был поражен тем разнообразием камней и минералов, которые удалось собрать группе Скотта. Когда со временем их взвесили, оказалось, что вес этой коллекции достигает 35 фунтов, и можно было лишь удивляться тому, что капитан и его товарищи до конца сохраняли ее, не решаясь оставить у очередного склада ради облегчения санного груза. Затем нашли три кассеты с фотопленками, которые предстояло проявить. Но самой удивительной находкой оказалось письмо Руала Амундсена норвежскому королю, которое кому-то из моряков удалось обнаружить в одном из старых ботинков капитана Скотта. Именно эта поразительная находка, которую прочел и перевел норвежец Гран, сразу же все расставила на свои места. Она убедительно доказывала: на полюсе Роберт Скотт все же побывал! Вот только добрался до него, увы, вторым.
— Лучше бы мы этого письма не видели, — сокрушенно покачал головой лейтенант Ренник. — Все-таки Норвежец опередил нас и к тому же наверняка уцелел!
— В том-то и беда, — с горечью произнес доктор Аткинсон, — что научное постижение полюсов мы превращаем в азартные призовые гонки. Чем это заканчивается, мы уже видим.
Все три палатки Аткинсон велел установить таким образом, чтобы последнее пристанище полярников оказалось между ними.
Символизм этого решения был понятен каждому: после многомесячной разлуки они вновь стояли посреди этого ледового безумия одним лагерем; капитан Скотт и его спутники вновь были вместе с ними. Устанавливая палатки, эти мужественные рыцари Антарктиды плакали, не скрывая слез. На двадцатиградусном морозе слезы замерзали на их бледных, изможденных щеках.
Когда все приготовления были завершены, полярные странники изъяли бамбуковые подпорки, накрыв тела своих товарищей полотнищем той палатки, в которой они нашли свое упокоение, и прочитали над ними похоронную молитву. Затем, в течение всего остатка этого дня и всей последующей ночи, они сооружали над снежной могилой огромный гурий, старательно выстраивая его из вырубленных ледовых плит.
Взобравшись на этот могильный монумент, Дэй и Гирёв установили на нем крест, который смастерили из двух обрезанных лыж. А чтобы место захоронения выглядело более приметным, западнее и восточнее гурия поисковая команда стоймя закрепила в снегу двое саней. В промежутке между «восточными» санями и могилой моряки вогнали в лед бамбуковый шест со вложенным в него металлическим цилиндром. В записке, которую сочинил Аткинсон и под которой подписались все участники поисковой группы, указывалось:
«12 ноября 1912 года, 79 градусов 50 минут южной широты. Этот крест и гурий воздвигнуты над телами капитана 1-го ранга Скотта, кавалера ордена Виктории, офицера Королевского военно-морского флота; доктора Э. А. Уилсона, бакалавра медицины Кембриджского университета, и лейтенанта Г. Р. Бауэрса, офицера Королевского военно-морского флота Индии, как первая попытка увековечить их отважный и успешный поход к полюсу. Они достигли его 17 января 1912 года, после того, как этого же добилась норвежская экспедиция. Причиной их смерти явились жестокая непогода и недостаток топлива.
Крест
— А как быть с телами ротмистра Отса и унтер-офицера Эванса? — спросил Черри-Гаррард, когда все почести погибшим были отданы.
— Три часа отдыха, и уходим по линии гуриев на юг. До места гибели Эванса мы уже вряд ли доберемся, а вот тело ротмистра драгунского полка попытаемся отыскать.
— Судя по записи Скотта, господин Отс ушел из палатки приблизительно в двадцати милях отсюда. На месте лагеря еще, возможно, сохранился гурий.
— Это нам и предстоит выяснить.
К концу дня группа обнаружила едва заметный квадрат «конского вала», за стенами которого экспедиция когда-то прятала от пурги своих пони. И каковым же было удивление Аткинсона, когда на северном валу моряки обнаружили спальный мешок, на котором неумелой мужской рукой было вышито имя Отса. Можно было предположить, что после ухода ротмистра в никуда, полярники взяли этот мешок с собой, но затем, избавляясь от лишнего груза, оставили здесь, на старой стоянке.
Устроив себе под прикрытием вала ночлег, полярники рано утром вновь долго шли на юг, пока, после тринадцати миль тяжелого пути, не достигли указанной в дневнике капитана стоянки.
— На эту минуту нам известно только то, что именно здесь, в этом лагере, ротмистр попрощался с товарищами и ушел в пургу, — собрал совет лейтенант Аткинсон после того, как его спутники установили палатки. — Но мы не имеем никакого представления о том, куда он мог направиться.
— Позволю себе высказать предположение, сэр, — вмешался стоявший рядом норвежец Йенс Гран, — что он не мог пойти на север, поскольку товарищи наткнулись бы потом на его тело; и на юг, по санному следу, он тоже не пошел, зная, что в этом направлении они стали бы искать его.
— Но этого он явно не хотел, — поддержал каюра Черри-Гаррард, — решив не обременять своих спутников даже похоронами, которые тоже потребовали бы времени и усилий.
Разделившись на две части, группа поиска еще более часа прочесывала все пространство на запад и восток от лагеря, а сам Аткинсон около мили прошел по старому следу. На всякий случай, уже хотя бы ради успокоения совести. И хотя тело найдено не было, очевидно, оно уже давно покоилось под толстым слоем снега, полярники решили возвести здесь из снега и льда символическую гурий-могилу.
В небольшой крест из бамбуковых шестов они вставили подписанную Аткинсоном и Черри-Гаррардом записку: «Вблизи этого места умер чрезвычайно отважный джентльмен — капитан Иннискиллингского драгунского полка Л. Э. Дж. Отс. В марте 1912 года, возвращаясь с полюса, он добровольно пошел на смерть в пургу, делая попытку спасти своих товарищей, застигнутых бедой. Эта записка оставлена спасательной экспедицией в 1912 году».
В период полярного лета ночь всегда оставалась понятием условным, поскольку темнота как таковая не наступала, тем не менее Аткинсон приказал группе отдыхать, чтобы утром отправиться в обратный путь. Но получилось так, что спутники доктора давно уснули, а сам он еще долго сидел на санном передке и отрешенно всматривался в безбрежье снежной пустыни. Он размышлял о бренности человеческой жизни и о том, стоит ли жертвовать ею ради постижения таких вот ледовых пустынь. Он восхищался багровым нимбом над куполообразной вершиной Бирдморского ледника и поражался способности человека отрешаться от насиженных, родных мест ради ледовых миражей Арктики, Канадского Севера или губительного зова Антарктиды.