Полюс капитана Скотта
Шрифт:
Унтер-офицер явно ожидал, что начальник экспедиции станет уверять его в обратном, доказывать, что на самом деле ничего страшного не происходит. Скотт понимал всю щекотливость положения, в котором он оказался в эти минуты, тем не менее лукавить не стал. Слишком уж далеко все зашло.
— Вы действительно очень задерживаете нас, унтер-офицер. Как я уже сказал, мы катастрофически теряем время.
— Ничего не могу поделать с собой. Порой в меня словно бы вселяется бес: срываюсь, куда-то бегу…
— Случается и такое, однако заметьте: мы ни в чем не виним вас, Эдгар. В конце концов сдать мог каждый из нас.
— Но по-настоящему сдал только я, превратившись в обузу для всей экспедиции.
Капитан оглянулся и увидел, что, нарушив его приказ отдыхать и не высовываться из палатки, двое полярников все же выбрались из нее. Судя по росту, одним из этих нарушителей стал Генри Бауэрс, другим, очевидно, доктор Уилсон. Они топтались шагах в пяти от «последнего пристанища обреченных», не зная, как поступить: идти навстречу Эвансу и капитану или же снова забираться в палатку?
— Вы правы, унтер-офицер, получилось так, что по-настоящему сдали только вы. Именно поэтому я теперь рядом с вами.
— Это делает вам честь, сэр.
Решив, что десять своих минут Эванс уже отлежал, капитан захотел помочь ему подняться, но вдруг обнаружил, что и сам готов улечься рядом с ним. Лишь с третьей попытки Скотт действительно встал, настолько это было трудно — оторвать свое тело от куска льда, к которому опять готов был прильнуть, как к блаженному камню. Чтобы избежать этого, по-стариковски покряхтев и почти не разгибаясь, Скотт потянулся к Эвансу. В этот раз унтер-офицер не только не противился его намерению, но даже попытался помогать. В конце концов они оба поднялись, но только теперь Роберт по-настоящему ощутил, насколько они ослабли.
— Мне неловко, сэр, что вы, полковник флота, так ухаживаете за мной, обычным унтер-офицером.
— Мне тоже неловко, что вынужден окружать вас опекой, как сопливого гардемарина, — проворчал Скотт, поддерживая Эванса на склоне пригорка. — Но что поделаешь?
— Ничего, я еще приду в себя, еще встану в строй. Хорошо помню, как умолял вас взять с собой на полюс.
— Совершенно верно, унтер-офицер, умоляли. Поэтому меня удивляет: почему же так произошло? — проговорил Скотт, спасая Эдгара от очередного падения. — Еще недавно вы были самым крепким из всех нас, из всей полярной экспедиции, пришедшей к Антарктиде на «Терра Нове». Я возлагал на вас самые большие надежды, справедливо полагая, что уж вы-то продержитесь дольше любого из нас.
— Наверное, меня доконало недавнее падение в трещину, сэр. Доктор прав: произошло самое настоящее сотрясение мозга, а еще — обморожение, трудный путь, недоедание…
— Уже через полгода после возвращения из Антарктиды я начну готовиться к экспедиции по изучению полярной Канады. И не уверен, что соглашусь взять в эту экспедицию вас, унтер-офицер.
— Но ведь я еще встану на ноги, — почти по-детски заныл Эванс, — немного отдохну и…
— Беда не в том, что вы упали в трещину, а в том, что слишком быстро пали духом, — объявил Скотт таким тоном, словно зачитывал приговор дезертиру.
26
После небольшой передышки Эванс поднялся сам, и надеть лыжи помог ему теперь уже Бауэрс. Унтер-офицер хотел впрячься в лямку, однако Скотт решительно остановил его:
— Ваша задача — держаться рядом с санками. Единственное, что от вас требуется, это не отставать, а значит, не сковывать движение группы.
Но, судя по всему, никакие приказы на этого обессиленного, «с мерцающим, — как выразился врач, — сознанием» человека воздействовать уже не могли. Пройдя вслед за санками чуть более получаса, он опять не выдержал темпа движения и начал отставать, а затем еще и потерял лыжи. Причем, как показалось Отсу, сделал это преднамеренно, попросту сбросил их.
— Поговорите с унтер-офицером, лейтенант Бауэрс, — устало-раздраженно попросил Скотт. — Выясните, пожалуйста, что там происходит.
— Почему вы отстаете?! — направился тот к Эдгару.
— Прихватите кусок шпагата! — едва слышно прокричал Эванс. — Он в моем хозяйственном ящичке. Мне нужно закрепить лыжи.
Пока Бауэрс извлекал шпагат, пока возился с унтер-офицером, помогая закрепить лыжи, опять ушла масса времени, и эти бесконечные остановки бесили уже не только капитана, но и Отса и даже Уилсона.
Когда лейтенант буквально под руку привел Эванса к саням, начальник экспедиции вновь попытался убедить его не отставать. Хотя и понимал, что в данном случае увещевания так же бесполезны, как и жесткие приказы или не менее жесткие упреки.
— Прошу прощения у всех, господа, — неожиданно улыбнулся унтер-офицер. — Теперь уже отставать не буду. Можем выступать. Не оглядывайтесь и не обращайте на меня внимания. Даже если отстану, все равно до места привала дотащусь. Наверное, вы сделаете его вон там, у скалы. Кажется, по пути к полюсу вы, капитан, назвали её «Монументом».
— Правильно, «Монументом», — обрадовался просветлению его сознания Скотт, и только теперь обратил внимание, что пелена снежного тумана развеялась и далеко впереди проявились очертания одинокой скалы, немного напоминающей какую-то расплывчатую человеческую фигуру. Да и подножие «Монумента» напоминало грубо сработанный из дикого камня постамент.
Расстояние до скалы оказалось большим, чем можно было предположить, но, радуясь прекрасной погоде, полярники все ускоряли и ускоряли шаг. Они стремились к «Монументу» с такой надеждой и такой нервозностью, словно потерпевшие крушение моряки, пытавшиеся доплыть до крохотного, но спасительного островка на полузатонувшей шлюпке. Они так устали и так опасно вспотели, что, едва установив палатку, тут же заползли в спальные мешки.
Впрочем, уже минут через десять Бауэрс выбрался из своего «убежища» и выглянул наружу, пытаясь определить, где находится отставший от группы Эванс. К нему тут же присоединился капитан.
Фигура унтер-офицера чернела на заснеженной равнине, однако трудно было понять, движется она или застыла на месте.
— Очень медленно, неуклюже, но все же приближается к нам, — сообщил Бауэрс, которому капитан сунул в руки подзорную трубу. — Прикажете пойти ему навстречу?
— Не прикажу, лейтенант. Оставайтесь в палатке. Вы нужны всем нам в упряжке, здоровым и полным сил. Всем — еще двадцать минут отдыха, затем кипятим чай, завтракаем и выступаем.