Помни имя свое
Шрифт:
— Вы забываетесь! Вы даже не гражданин США!
Майор сделал несколько шагов, подойдя к ЦРУшнику вплотную. И не ударил его.
— Слушай и въезжай, пока говорю, скотина — сказал он — потому что второй раз я повторять не буду. Я долго мечтал сказать это какой-нибудь твари типа тебя, мистер Джеймс Бонд сраный. Долгими годами такие ублюдки как ты говорили, что мне делать. Кто друг, а кто враг. Но теперь — все это кончилось нахрен. И несмотря на то, что я не знаю, подохнем мы завтра или останемся жить, я никогда не чувствовал себя лучше, чем теперь, сукин ты сын. Автомат в руках, хорошие парни рядом и нет за спиной ублюдка с грязными делишками, грязными
ЦРУшник не нашелся что ответить.
— Ты теперь старший по своей группе. Не хочу ничего знать, что у вас делается, но я выведу и вас. Соберите все оружие и снаряжение, которое пригодится в долгом походе. И выкинь нахрен все бумаги, какими ты набил свой рюкзак, потому что они сейчас стоят меньше бумаги, на которой они напечатаны. Хотя… если хочешь, то можешь их нести. Костер тоже надо чем-то разжигать, да и ж… подтереть они сгодятся. Через десять минут быть готовым к движению.
Майор пошел к своим людям, чтобы сформулировать задачу для них.
— Контакт, сэр — раздалось в рации — около трехсот ярдов.
Майор сделал знак рукой — и морские пехотинцы присели, готовые к бою, стволы развернулись елочкой, готовые ответить на угрозу с любого направления.
— Что там?
— Три легких внедорожника, на одном пулемет. Вооруженные люди… на исламистов не слишком то похожие.
— Оставайся на месте. Не обнаруживай себя. Иду к вам…
Майор скользнул по песку к морским пехотинцам, объяснил ситуацию. Поставил задачу на скрытное развертывание временного пункта обороны. Потом — где ползком, где перебежками — двинулся вперед.
САСовцы заняли наблюдательный пункт на гребне бархана. Стю уже развернул винтовку.
— Что там у нас?
— Не знаю, сэр. Но мне кажется, что это похоже на нашу группу дальней разведки, если хорошо посмотреть…
Майор принял бинокль.
Высохшее русло реки. Три автомобиля, стоящие «звездочкой», так чтобы можно было и быстро смотаться, не мешая друг другу и быстро ответить на огонь с любого направления.
Люди. Одеты как арабы, но… очень хорошие ботинки. Даже можно сказать — чертовски хорошие ботинки. Конечно, после Ирака современные армейские ботинки в этом регионе не редкость — но все же они есть не у всех. Оружие — по крайней мере то, что видно — русское, автоматы АК. Низ лица у всех прикрыт шемахами, но видно — бородаты…
Бесшумная пуля — ударила совсем рядом, чуть ниже, вздыбив вихрь песка, который попал в лицо англичанам. Ослепленный песком, майор покатился вниз, от гребня.
— Не стрелять! Не стрелять! Не стрелять!
Стю скатился рядом, прижимая винтовку.
— Сукины дети! У них снайпер!
— Урок тебе на будущее, Стю.
Заработала рация — видимо, морские пехотинцы поняли, что случилось.
— Ответь.
— А вы что собираетесь делать, сэр?
Майор встал на ноги. Достал из кармана не слишком чистый белый платок, встряхнул его.
— Пойду к ним. Это группа дальней разведки. Наши или американцы. И знаешь, что? Они добывают воду…
У самого гребня бархана — майор нацепил белый платок на ствол автомата и какое-то время тряс им, чтобы не приняли за «того самого ублюдка». Потом осторожно пошел вперед. Он знал, что даже если это настоящие бедуины — они не сразу станут стрелять. В отличие от американцев — к британцам у бедуинов было довольно приличное отношение…
Бородатые
— Ас салам алейкум — подойди ближе, поздоровался майор — мир вам.
— Ва алейкум ас салам — откликнулся один из бородачей — кто ты — мирный путник или презренный харбий [121] , да будет проклято имя его и имена всех его потомков?
— Не так давно я и впрямь был харбием — откликнулся майор — но сейчас я здесь лишь потому, что мой самолет потерпел катастрофу не так далеко отсюда. Мне и моим людям нужна вода.
— Вода нужна всем… — сказал бородач — что же касается тебя и твоих людей, скажи мне, где они воевали?
121
Оккупант (арабск.).
— Афганистан. Ирак. В Ираке у меня — четыре тура…
Бородач отстегнул шемах и стало понятно, что он — обросший бородой европеец.
— В таком случае, ты мой брат. Скажи — а такие слова как чарли — чарли — ноябрь тебе ничего не говорят, а?
— Это позывной штаба ублюдков, которые ничего не делают как надо и нам постоянно приходилось из Басры лететь на север, чтобы вытереть им задницу…
Бородач засмеялся.
— Вот сукин сын… Ты значит, из САС?
— Черт бы тебя побрал…
Майор шагнул навстречу американцу — и они крепко, до хруста костей обнялись…
Пакистан. Близ Исламабада
База ВВС Чахлала
Весна 2013 года
Американская система власти — как и американская система существования и построения жизни — она и гениальна и порочна одновременно. Все это — в зависимости от того, кто и как строит жизнь — и в бытовом смысле и в политическом.
В начале двадцатого века — Соединенные штаты Америки из захолустья, места куда ссылают преступников — превратились в первую сверхдержаву мира. Практически в это же самое время — страны Латинской Америки практически из равных стартовых условий (а в Аргентину ехало не меньше эмигрантов, чем в США) превратились в этакую клоаку, где ничего не делается так как надо, где недовольны все — но никто ничего не может сделать. Этот опыт — надо изучать, чтобы понимать, куда нам идти.
Американская политическая система гениальна тем, что она позволяет делать то, что тебе выгодно и не отвечать за ошибки и обязательства предшественников. Это были обязательства предыдущей администрации — в начале двадцатого века, во время господства абсолютных монархий это было ново, необычно и крайне выгодно. Но для того, чтобы это работало — нужно единство в элите и нужна стратегическая цель, цель не на один год, ни на четыре и не на восемь — а на десятилетия, цель, к которой разные представители элиты могли бы вести страну, сменяя друг друга у руля, анализируя деятельность предшественников, отвергая обязательства, которые в данный момент невыгодны и принимая те, которые выгодны. Если цели нет и единства нет — то все это превращается в бессистемное шараханье по сторонам, ситуативное реагирование, совершенно убогую и глубоко ошибочную, вторичную политику. Именно ту, которую Америка демонстрирует сейчас.