Понкайо. Книга 3
Шрифт:
Руслан глядел на него с подозрением и мрачным удивлением, но чем это было вызвано: тем, что он услышал или только что увидел? Неужели Захар ненароком выдал свое душевное смятение? Лучше сделать вид, будто ничего не произошло.
– Тебе будет легче принять мое предложение, если он останется вместе с тобой и на тех же условиях, что и ты? С тобой еще не говорили об этом?
Захар уловил в его взгляде непонимание и растерянность и возликовал. Замечательно, с удовольствием отметил он про себя, лучше и быть не может. Руслана не взяли в расчет. Бьюсь об заклад, они собирались избавиться от пленника. Да оно и неудивительно: кто без меня потянет его воспитание? У кого хватит сил и терпения?
Он мстительно усмехнулся. Прежде чем отнимать что-то, милые ученики, потрудились бы хоть выяснить, что делать с этим дальше. Захар был готов
– Я не верю тебе.
Руслан говорил тихо, но Захар отлично его слышал.
– Почему, Руслан? По правде сказать, сначала я планировал оставить только тебя. Но вчера много всего случилось, и это навело меня на кое-какие мысли. У меня было время подумать и в подробностях разобрать наш разговор. И поведение твоего друга тоже. Я не мог не заметить, как стоически он держался. Его открытое бесстрашие не может не впечатлять. Характер твоего друга безупречен и не нуждается в подправке. Я люблю крепких людей, а Максим как раз такой породы.
– Ты назвал его предателем и мозговым червем, – процедил Руслан чуть громче прежнего, оживая от анабиоза и устремляя на Захара всю свою ненависть. Заплывший кровью глаз мерцал рубиновой злостью. Пленник с яростью поджал губы и в сыром полумраке клетки сразу обратился во вчерашнего молодца, которому хватило дерзновения броситься на противника втрое сильнее, а чуть ранее со скованными руками сломать обидчику нос.
– Я защищал тебя. – Захар надбавил в голос теплоты и дружеского участия. – Хотел открыть тебе глаза на то, кто он такой и какими законами живет. Ты должен был узнать, что кинул он тебя только ради самого себя, а вовсе не потому, что испугался. Он следовал плану, просто не все рассчитал верно. Пойми меня правильно, Руслан, я не мог спокойно наблюдать, как ты обманываешься. Твой друг и есть предатель, я не отказываюсь от своих слов. Разве что от «мозгового червя», – заметил он после секундного молчания, выгнув бровь и придав себе забавный вид. Захар улыбнулся пленнику, нарочито не обращая внимания на его мрачную отчужденность. – Я был очень удивлен твоей отчаянной готовностью защищать друга. Если честно, мне было неприятно это видеть. Поставь себя на мое место. Я старался достучаться до тебя, помочь из самых благих намерений, но все мои железные доводы разбивались о глухую стену. Само собой, я слегка вышел из себя. Но, Руслан, богом клянусь, только лишь потому, что меня грызла эта несправедливость. Я ведь был уверен, что ты ослеплен свое привязанностью к Максиму и не замечаешь, как он ездит на тебе.
– Ты хотел, чтобы я убил его! – рявкнул Руслан.
Захар едва не улыбнулся, так здорово это прозвучало в его устах. Если бы еще слова не были наполнены горечью и сам голос не дрожал, словно кто-то повис на нёбном язычке и в страхе молит замолчать… Руслан ведь не боится его? Захар очень огорчился бы, узнав, что Руслан трепещет перед ним. Пусть злится, кричит и кидается на клетку, пусть проклинает и угрожает, но если Захар почует его страх, он сразу потеряет к Руслану всякое уважение.
– Я не хотел, чтобы ты убивал его, что за безумная мысль? Как, по-твоему, это поможет мне завоевать твое расположение? Да после такого ты проклянешь меня и замкнешься в себе до конца своих дней. И все мои попытки достучаться до тебя будут заранее обречены на провал. Я попросту потеряю тебя.
Захар скрутил окурок в деревянной пепельнице, чуть не уронив ее при этом с колена, и отставил в пыль на пол рядом со стулом.
– Вчера, когда я остался один и раскидал все по своим местам, я понял, что ошибался. Неправильно было заставлять тебя верить мне, ведь я пока ничего не сделал для твоего доверия. Максим останется вместе с тобой, и рано или поздно ты сам убедишься, что я был прав. Придет время, и ты поймешь, кому на самом деле нужно верить и чего подчас стоит чужая преданность. Максим идеален в своем свободомыслии. Его не нужно будет уговаривать идти против правил, против жизненных устоев, он и так привык действовать вразрез моральным принципам. Я не трону его и больше не стану доказывать, каков он внутри, нет. Я покажу тебе. Он раскроется перед тобой, как венерина мухоловка, и ты сам увидишь прожорливую пасть его души. Звучит напыщенно? Пусть так, Руслан, пусть так… Уверен, ты понимаешь меня и где-то в глубине, быть может, даже соглашаешься. Максим останется до тех пор, пока ты сам не скажешь мне, что хочешь избавиться от него. Не волнуйся, свое обещание я сдержу и позволю вам увидеться, но завтра.
– Сегодня! – выкрикнул Руслан, схватившись за прутья клетки.
Захар даже не шелохнулся.
– Завтра, Руслан, завтра. Сегодня в этом нет никакого смысла, поверь. Он спит целый день, снотворное очень хорошее и крепкое, действие закончится уже после заката. Максим будет не в том состоянии, чтобы говорить или хотя бы понимать, что говорят ему. Ты увидишься с ним завтра, обещаю. Завидую я Максиму, – продолжил Захар, не дождавшись от Руслана благодарности. – Такие друзья, как ты, рождаются раз в тысячелетие. Ты остаешься верным и преданным, несмотря на то, что двуличие этого человека написано у него на лице, как бы странно это ни звучало. Я действую из самых лучших побуждений, хочу сделать тебя сильнее, я пытаюсь освободить тебя от этой связи, где силы прилагает лишь один… Но ты не поддаешься, брыкаешься, как можешь, выслушиваешь мои предостережения, а через секунду протягиваешь Максиму руку. Человеку, который сбежал и бросил тебя на растерзание вооруженным чужакам.
Захар подался вперед и оперся о колени, широко расставив ноги и сцепив пальцы в замок. Руслан, привлеченный скрипом стула, метнул на пирата скорый взгляд, убедился, что Захар остался на месте и не собирается открыть клетку и опять его к чему-нибудь принудить, и снова замер неподвижно.
– Чем он заслужил такую преданность? Спас тебе жизнь? Выручил деньгами? Или это ты расплачиваешься с ним? Может быть, я придаю всему слишком большое значение и ты просто искупаешь вину? Скажи, как именно ты согрешил перед ним, Руслан. Переспал с его девушкой? Бросил в трудную минуту? Я далеко уйду от правды, если предположу, что в его вчерашнем поступке ты увидел себя прошлого? Поэтому не изменил свое отношение, да? Я чувствую, вы оба через многое прошли. Это заметно по тому, как ты смотришь на него. Да, я видел этот взгляд… Максим для тебя больше, чем друг. Он твой брат. Вы, случайно, не сводные?
Втянуть Руслана в разговор не получалось. Узник только слушал. Слушал и хранил настороженное безмолвие. Но спокойно ему не сиделось: он сводил брови, втягивал нижнюю губу, нащупывал на ней зубами чешуйки и нервно их отгрызал. Какие-то слова заставляли его прищуриваться; заслышав другие, он сжимал и разжимал кулаки.
Захар нуждался в откровенной беседе, как страдающий от удушья нуждается в кислородной маске. Теперь, когда лагерь накрыло смогом всеобщей скрытой враждебности и не осталось ни одного человека, с кем можно было бы поговорить по душам, в этой полутемной сырой конурке был его последний бастион. Здесь не станут лгать, здесь открыто выражают отторжение и не прячут ненависть. Почему все так получилось? Разве не заслужил Захар преданности? Он дал питомцам все, что мог. Он обеспечил их не только кровом и защитой, но и радостями настоящей полноценной жизни, кормил духовно и физически, вкладывался в их воспитание, делал их сильнее… А они в ответ обернули эту силу против него. Где он ошибся? Неужели все дело в Феликсе? Может быть, питомцами руководит страх и все вернется на свои места, когда Захар откровенно поговорит с ними, успокоит? Нет. Ничего уже не вернется, не после того, как они отняли у него Ингу, не после того, как накачали вчера и заморочили голову. «Ты убил Ингу». Захар не убивает без причины – он перевоспитывает. Крайние меры только для безнадежных случаев. У него не было причин убивать Ингу, но была причина убить Феликса. Больше он никого не трогал.
Захар вскочил со стула и принялся расхаживать по карцеру, потирая лоб и вздыхая. Последняя сигарета спряталась в уголке пачки и не давалась в руки; спички ломались одна за другой. Да что сегодня с пальцами?! Захар пробормотал несколько ругательств, замер посреди комнаты и без остановки чиркал и чиркал, пока огонь не вспыхнул с яростным шипением воинственно настроенной змеи. Жгучий дым наполнил легкие, язык и губы защипало, но это больше не успокаивало.
– В наше время никому нельзя доверять. – Захар ходил от стены до стены, взад и вперед, громыхая тяжелыми ботинками. – Даже тем, кого ты взрастил собственными руками. Недаром говорят, что предательство в первую очередь нужно ждать от самых близких.