Понкайо
Шрифт:
Чайник вскипел. Лола сделала себе подслащенный чай, набросила на голову капюшон толстовки, обхватила кружку руками и устремила взгляд на розовеющую полоску горизонта. Волны тихо перешептывались под чистым светом вездесущих звезд. Лола затаила дыхание и прислушалась, но не сумела разобрать ни слова. Быть может, она просто не понимала языка.
Сегодня было прохладнее. С воды тянуло свежестью, северо-западный ветерок забирался в рукава и под капюшон толстовки, но горячие бока кружки согревали девушку. Через полтора часа или даже меньше взойдет солнце и станет жарко, как в печке. Лола вдохнула полной грудью сладковато-горький аромат мангровой листвы, придвинулась ближе к очагу и приготовилась наблюдать за горизонтом.
Немного погодя, вынув из кармана отданный Максимом перед уходом блокнот с координатами Понкайо, девушка взяла микрофон радиостанции, нажала кнопку и неторопливо произнесла:
– Мэдэй, мэдэй, мэдэй. Это парусная яхта «Милана». Это парусная яхта «Милана». Это парусная яхта «Милана». Покинули дрейфующее судно. Высадились на остров Понкайо. Наши координаты… – Лола опустила глаза в блокнот и стала читать при свете огня: – три два градуса, три ноль точка пять минут северной широты; один семь шесть градусов, три семь точка семь минут восточной долготы. Запрашиваем эвакуацию трех человек. Прием.
По научению Руслана и Максима она передавала сигнал бедствия по-английски, четко проговаривая каждое слово, особенно цифры координат. Лола так привыкла к молчанию в эфире, что чужой голос, наверно, испугал бы ее, лишил дара речи. И все же она, как и ее ребята, не переставала надеяться на ответ. А после того как вчера стало известно, что жители Мельтахо приезжают на Понкайо за урожаем, в ней открылось второе дыхание, да и в Руслане тоже, она поняла это по его глазам. Они дождутся, они обязательно дождутся, и однажды утром, или вечером, или в разгар жаркого дня через помехи пробьется голос…
– Мэдэй, парусная яхта «Милана», – скажет он и назовется сам. – Сигнал бедствия принят.
Он сообщит свои координаты, скорость и предполагаемое время подхода. Они повторят его слова, с трудом сдерживая волнение и неверие, завершат связь положенной фразой и будут долго смотреть друг на друга. Быть может, они взорвутся бурной радостью и кинутся обниматься, будут восторженно суетиться, не в силах усидеть на одном месте, смаковать каждую фразу долгожданного ответа, бесконечно сверяться с часами и каждую минуту говорить друг другу, сколько осталось до прибытия судна. А может, охваченные невыразимым чувством, в безмолвии встанут рядом, ближе, плечом к плечу, и в ожидании устремят взгляд на горизонт.
«Мы смогли…» – прошепчет кто-нибудь из них. И каждому покажется, что это сказал он сам.
***
– Я уже хотела будить тебя, – были первые слова Лолы, едва Руслан приблизился к очагу.
– Что случилось? – сразу насторожился Руслан. Он вгляделся в ее лицо, но следов тревоги не нашел, только легкую озабоченность, как у человека, заваленного хлопотами.
Лола протянула ручной, напоминающий карманные часы, барометр-анероид для измерения атмосферного давления, и Руслан сразу все понял.
– Два часа назад начало падать. И еще вот, взгляни… – Лола указала на небо, залепленное перисто-кучевыми хлопьями, как стекло липкими комьями снега.
Облака сплошным покрывалом тянулись с северо-запада, образуя удивительно мягкую перину с отдельными «барашками». Ближе к острову через просветы проглядывала ослепительная лазурь, над Понкайо небо пока еще сверкало чистым прозрачным цветом. На горизонте «барашки» крупнели, плотно теснились и превращались в густоплетеную завесу, где в изжелта-белой сердцевине, обложенной серыми подушками, горело утреннее солнце.
– Красиво, если не знать, чем закончится. – Руслан зачесал пятерней длинную челку, и немытые пряди послушно легли на отросшую шевелюру.
– Отвезешь меня на яхту? Надо разобраться с грибами. Думаю приготовить еды сразу на весь день и привезти сюда. А еще я вчера замочила футболки… Высохнуть уже не успеют, но не оставлять же в тазу…
Руслан втянул носом теплый влажный ветер, бросил последний взгляд на небо и повернулся к сестре.
– Бери все, что нужно. Пойду растолкаю Макса. Надо собрать с берега древесину и натянуть брезент над очагом.
– А может, ты или Максим сходите в лес за оставшимися грибами? Я боюсь, как бы до них не добрались кабаны…
– Кабаны? – удивился Руслан.
– Да, – спохватилась девушка, вспомнив, что брат ничего о них не знает. Максим, судя по всему, тоже запамятовал ему рассказать. – Мы вчера нашли в лесу порои. Не в этом лесу, – Лола кивнула в сторону лаврового леса, непроглядной черной стеной подступающего к пальмовой роще, – а чуть дальше. Там светло и солнечно, поют птицы и растут каштаны… – Лола вспомнила об аппетитных красно-коричневых орешках. – Много созревших каштанов… Но Максим запретил их рвать, сказал, что ими можно отравиться.
– Ну хоть что-то он вчера сделал правильно, – сухо отозвался Руслан. – Хорошо, я скажу ему про грибы.
Лола подхватила походный рюкзак, вычищенный от лесного мусора и мелких жучков, и убежала к шалашу со съестными припасами. Руслан забрался в палатку. Максим спал на спине и сдавленно храпел.
– Макс. – Руслан потряс товарища за локоть. – Макс, подъем.
Максим перестал задыхаться, приоткрыл глаза и, не поднимая головы, скользнул по Руслану осознанным взглядом.
– Если вы там откопали сундук с золотом, мне все равно, – пробормотал он, переворачиваясь на бок и устраиваясь на согнутой руке, как на подушке. – Возвращайся, когда найдете бункер с копченой колбасой и сгущенкой.
– Гроза идет. Мы с Лолой на яхту собираемся, кухарить и стирать. Рацию прихватим. Лола спрашивала, не сгоняешь ли ты в лес за грибами, пока до них не добрались кабаны.
– Она просила лично меня или спрашивала, не сгоняет ли кто-то из нас? Кто первый встал, того и тапки?
– Я отвезу ее и вернусь, почищу берег. Надо собрать столько веток, сколько влезет в курень.
Пока Лола и Максим вчера искали воду и обследовали развалины, Руслан соорудил времянку для дров.
– А времени сколько?