Попасть в отбор, украсть проклятье
Шрифт:
если бы его руки не держали меня, я точно бы упала, потому что не то что не чувствовала ног, я себя вообще не ощущала, тяжело дыша. И единственное, чего хотела в этот миг, - чтобы Ар не останавливался. Только не сейчас.
Но он остановился, отстраняясь. И лишь после этого я ощутила, как капли холодного дождя барабанят по моим плечам, и что блуза насквозь промокла, и… Как меня вмиг окутало согревающее заклинание ворона.
– Здесь недалеко есть конспиративная квартира.
Он взял мое лицо в ладони, как иные берут драгоценный кубок, и поцеловал. Уже неспешно, нежно, чувственно. Словно хотел все оставшиеся нам дни заполнить этим поцелуем.
Я чувствовала, как мурашки бегут по спине, и не могла остановиться. И все казалось в этот миг удивительно легко: ни преград, ни боли потерь, ни отчаяния. Только я. Только он. И жидкий огонь, что тек по венам, выжигая любые сомнения.
Мы шли по улице и целовались так, как целуются только безнадежно, безумно влюбленные. Открыто. Всюду. Всегда. Касаясь друг друга не губами – душами. Черный магомобиль, промчавшийся мимо по пустой улице, сверкнул фарами, чтобы скрыться за поворотом. ? ворон прижал меня к себе еще крепче, словно я могла исчезнуть, испариться.
Дом, один из десятков таких же. Дверь. Скрежет ключа в замочной скважине. Задвигаемый засов. И наша с Аром мокрая одежда, упавшая на пол прихожей. В эту осеннюю ночь в пустой конспиративной квартире мы были вместе. Живые смертники, любящие друг друга до исступления. Нам было отпущено всего несколько дней, но они стоили целой жизни.
Прихожая, коридор, спальня… Мы ни на миг не отрывались друг от друга. И лишь когда я ощутила спиною прохладу простыней, то Ар отстранился, приподнимаясь надо мною на локтях.
– Тайрин… Моя Тай… Я не просто встретил тебя. Я словно наступил на разрывное проклятие. Еще немного – и оно рванет, отставив от меня лишь щепки. Я хочу этого. Безумно. Я хочу тебя, Тай…
Я чувствовала тяжесть его тела. Тела моего мужчины. Первого, единственного и любимого. Мы застыли на миг неподвижно, глотая горький аромат осенней ночи. Ворон провел рукою по моей груди, которая затвердела от этого легкого прикосновения. Оно, нежное, осторожное, отозвалось во всем моем теле, заставив кровь буквально вскипеть.
Он склонился, прикоснувшись губами к шее, к ямочке меж ключиц. Его губы заставляли меня стонать, помимо воли выгибаясь навстречу ласкам. Желать его. Ар медлил, давая мне возможность привыкнуть к нему. К новым ощущениям. Сдерживал себя. Вена на его шее лихорадочно пульсировала. Я чувствовала, как бешено бьется его сердце в груди, которая была прижата в моей.
Я ощущала его тело. Оно, покрытое отметинами ран и шрамов, готовое потерять контроль, сводило с ума. Моя рука прошла по его плечу, груди, животу, бедру, заставляя его замереть, прикрыв глаза от наслаждения, и выдохнуть единственное:
– Еще…
Моя вторая рука скользнула на спину ворону, пройдясь по впадине позвоночника, выше, к шее, чтобы зарыться в жесткие волосы на затылке. И ахнула, когда его ладонь, поднявшись по внутренней стороне бедра, начала ласкать меня, рождая дрожь нетерпения.
Это дождливая промозглая ночь не дарила нам прохлады, тонкие простыни сейчас казались для нас раскаленным песком. А единственным спасением было прижаться друг к другу как можно ближе. Разделить один вздох на двоих.
Ар все же не выдержал. Наши тела ещё теснее прижались, словно стараясь вобрать друг друга. Ворон. Сильный, загорелый, с литыми плитами грудных мышц, узлами напряженных сухожилий. Мой.
?н вжал меня в простыни, отчего я на миг замерла, ощутив его твердое желание. В голове не было ни единой мысли. Меня захлестнули ощущения.
Медленное проникновение, когда боль и радость сплетаются воедино, заставило меня выгнуться дугой, запрокинуть голову, открывая шею. Я могла лишь дышать, лишь стонать, с упоением принимая каждый толчок, покоряясь ритму, древнему, как сама жизнь.
Мы любили: прикосновениями, губами, пальцами, даря поцелуи, ласки, сгорая и рождаясь в объятьях друг друга. Ар, каратель из стали, холодный, расчетливый, сейчас был варваром, диким зверем, драконом. Его хриплый рык отдавался во мне. И я сама была дикаркой, вцепившейся в его плечи руками, ногтями, царапавшей спину ворона, когда он прикусывал мою кожу.
Мой вскрик, рожденный нашим полным единением, когда тело прошила волна сумасшедшего удовольствия, вырвался помимо воли. Я подалась навстречу, чтобы стать еще ближе, чтобы сгореть в пламени, которое бесновалось в его разноцветных глазах. Тело прошило наслаждение.
Больше не было нежности. Лишь рывки, лишь вспышки молний за окном. Мои стоны, сплелись с его хриплым дыханием. Слились наши тела, наши души, которым было мало не только этой ночи – вечности, чтобы насытиться друг другом.
Мы так и уснули: в объятьях друг друга, кожей целуя кожу… А утро встретило нас солнцем и… онемением.
– Ш-ш-ш… – шипел ворон, на чьей руке я безмятежно уснула. И теперь конечность одного из самых могущественных магов империи была выведена из строя. Она банально затекла.
ГЛАВА 10
Но, как выяснилось, Ар даже с одной рукой оказался весьма проворен, ловок и хитер. Во всяком случае, он в два счета подмял меня под себя, требуя компенсации в виде поцелуя и… В общем, мое чувство вины компенсировалось чувством долга. Почти супружеского.
За окном загорался осенний рассвет. В звенящем от прозрачности воздухе расцветали пышным золотом клены. Казалось, что первые солнечные лучи, пронзающие начавшую оголяться природу, сейчас выдавят стёкла, вольются в нашу спальню, и мы захлебнемся в них, опьянев, как от сухого вина. Ощутим терпкий привкус счастья и разбитых надежд. Все, что у нас было, – это сегодняшнее утро. Оно закончится, и время вновь начнет свой неумолимый бег.
Так и произошло. Нам пришлось вернуться в этот мир. А за завтраком ворон предложил план. Мы не могли вмешаться в события, которые произошли. Это нарушит ток времени. Нельзя было предотвратить разрушение дворца, но кто сказал, что нам не под силу сделать так, чтобы во время взрыва там уже не было императора?
– Как ты себе это представляешь? Ты ворвешься в зал посреди совещания, схватишь своего отца и сиганешь в окно? – Я нацелила на Ара пустую ложку.
В тарелке, к слову, тоже было пусто. Но до этого – весьма вкусно. И да, готовил завтрак ворон. Единственное, что меня терзало: это было приготовлено в порыве «сделаю завтрак любимой» или «хоть смерть близка, но предпочел бы не от яда»?