Попутный ветер
Шрифт:
– Там наверху мой знакомый. И думаю, ему уже трудно. Но если мы будем действовать сообща, у нас есть неплохой шанс вывести Смута и его помощника на чистую воду.
– Жизнеродящая нам в помощь, - буркнул Януш.
Он не стал подбирать разложенные инструменты, подхватил только обрезок трубы и рванул к выходу. Угги зажал в руках камень и поплелся за ним. Олаф не стал дожидаться несчастного, от него все - равно, наверное, окажется мало толку.
Когда проводник и ремесленник выскочили в гостевую, там уже во всю шла драка. Курт с обломком тэссеры прыгал с одного стола на другой. Озверевший наемник, об голову которого музыкант, видимо, и сломал
К тому моменту, когда Угги выбрался наверх, его мучители уже сидели связанными на полу у стены.
– О, Жизнеродящая!
– простонал Курт, увидев бедолагу.
При свете тот выглядел еще хуже. Бледный, худой, оборванный. Безумным взглядом трех своих глаз он обвел пространство. И бессильно опустился на ближайшую скамью. Его руки дрожали, пальцы выронили камень, который гулко покатился по полу. Угги зарыдал в голос, даже не пытаясь скрыть слез. Запах торжества коснулся обоняния Олафа.
– Надеюсь, не он готовил здесь еду?
– ухмыльнулся музыкант.
– Думаю, в его обязанности входило наполнять бочки сигментной массой?
– склонившись над привальщиком, предположил Олаф.
Смут едва сосредоточил на нем мутные глаза и что-то промычал. Говорить мешал кляп, который ловко завязал ремесленник.
– Теперь понятно, почему ты не разорился на таком невыгодном месте, - юноша едва пересилил себя, чтоб не пнуть связанного.
– Всегда можно договориться о бесплатной рабочей силе, да? Умирает один, доставляют другого. И искать никого не будут! Всего-то несколько дней до Темьгорода, подумаешь, пропал по дороге.
– Я не знал, - покачал головой Януш.
– Ко мне пришел этот, - кивнул на наемника, - сказал, что полетела рессора у повозки.
– Сделал ее?
– Так цела повозка была, - ремесленник шлепнул ладонь об ладонь.
– Я и не понял сразу, что тут такое твориться. Потом вниз спустился, значит, думаю, влип. Слава Жизнеродящей, ты подоспел.
– Ты сам откуда?
– улыбнулся Олаф.
– С Приступок.
Название было знакомым. Насколько помнил юноша, это был средний по величине поселок, домов на сто, не больше. Но у них имелся свой кузнец, портной
– Курт, прямо по дороге, в сторону Дымсела, есть ветряная станция, - принялся юноша объяснять музыканту.
– Везите туда с Янушем этих красавцев. Объясните все проводнику. Проследите, чтобы он обязательно передал ветрограммой, куда следует, что это фальшивомонетчики и, возможно, убийцы. Пока их не заберут, будьте рядом, и глаз с них не спускайте. Проводнику я бы особо доверять тоже не стал, но ему за поимку преступников полагается неплохая премия.
– А ты не с нами?
– Курт с надеждой глянул на Олафа.
– Нет, у меня есть важное дело.
– Понимаю, - музыкант со вздохом выбросил в угол разбитую тэссеру.
Януш толчками поднял привальщика и наемника с пола. Оба недовольно морщились и что-то мычали. Но агрессией от них не пахло. Слишком много свидетелей, чтобы пытаться причинить им вред. Смут надеялся выкрутиться с помощью высокопоставленных связей. А громила был слишком туповат, чтобы задумываться о своем будущем. Но, главное, что оба прекрасно понимали, что в их случае лучше не причинять вреда законопослушным имперцам.
На пороге Курт обернулся и махнул Олафу:
– Береги себя!
– С меня должок при новой встрече, - улыбнулся юноша.
– Тэссера с самонастраивающимися струнами.
– Я запомню, - отозвался певец.
Вскоре со двора послышалось ржание лошади, цокот копыт и скрип груженой повозки. Юноша выглянул в окно и дождался, пока отъезжающие скроются из вида. Уже занимался рассвет. Ночного дождя, к счастью, не было. Дорогу не развезло. Можно было надеяться, что уже к следующему утру, преступники окажутся у имперских законников.
Олаф свернул магический плащ и принялся наводить порядок в трапезной. Возвращал на место сдвинутые столы и валяющиеся скамейки.
– А что со мной?
– прошептал до этого момента безмолвный и неподвижный Угги.
Не надо быть ясновидящим, чтобы понять его мысли. Империя не любит трехглазых, шестипалых красавцев. У нее к ним особое отношение. И людей, подобных Угги, жизненный путь ведет только в Темьгород... Если не удастся надежно спрятаться на задворках.
– Подкормись тут. Потом сам решишь, куда идти, - юноша старался не смотреть на несчастного, иначе перехватывало дыхание от осознания несправедливости и праведного гнева.
Угги быстро закивал головой. Его отчаяние иссякло и расцвело осторожным малиновым счастьем. У бедолаги даже хватило сил дойти до спасителя и начать помогать ему прибирать черепки расколотой посуды. Олаф хлопнул его по плечу и улыбнулся. Когда трапезная приняла более или менее достойный вид, юноша вернулся в комнату, где его терпеливо ожидала Летта.
Девушка не спала. И открыла дверь, еще до того, как нога Олафа коснулась последней ступеньки лестницы.
– Я же сказал, не открывать никому...
– Кроме вас, - Летта неожиданно приникла к нему, обняв очень крепко, у него даже руки опустились.
Каким бы полезным для своей безопасности даром она не обладала, ей было очень страшно эти несколько часов. Не за свою жизнь. За жизнь проводника. Страх девушки пах железом и горькой полынью.
– Ну, будет, - Олаф погладил спутницу по голове, будто маленькую девочку.
– Все обошлось. У меня оказались хорошие компаньоны. Даже ваши песни не пригодились.
Летта отстранилась от юноши и вернулась в кровать.