Попутный ветер
Шрифт:
– А не проще сразу на входе спеть пару-тройку песен Мракнесущего?
Летта обронила без объяснений:
– Нет, - и смеяться на эту тему как-то сразу расхотелось, в короткое слово была вложена слишком огромная сила.
Нечаянная спутница точно знала, о чем говорила. Не мани лихо, даже простым упоминанием его.
Парень мысленно обругал себя. Он, уже не первый раз за день, умудрился обидеть свою спутницу. Она, конечно, ничего не высказывала в ответ. Но Олаф чувствовал себя дикарем, попавшим в изысканное общество: и ничего плохого не желал, но и делал все не так. Видимо, выбранное им одиночество давало свои плоды, в людском обществе бывать он разучился.
Олаф, пытаясь скрыть свое смущение, попытался заняться делом: быстро соорудил факел и прошел с ним вглубь каменного свода, чтобы проверить безопасность пещеры. Где-то капала вода, орали летучие мыши, едва слышался писк сезонного выводка камнежорки. Но этих громоздких и неуклюжих на первый взгляд, похожих на больших червей, у которых выросли передние лапы с когтистыми длинными пальцами, созданий Жизнеродящей можно было не бояться. Они вполне терпимо относились к людям и прочим теплокровным. В качестве еды их интересовали только камни. Объедая их, камнежорки, выгрызали целые тоннели в горах. Детеныши же, разрабатывая челюсти, пользовали булыжники среднего и маленького размера. И порой создавали из них что-то особенное.
Огонь факела высветил именно такую небольшую причудливую вещицу. Небольшая, продолговатая, она хорошо помещалась в руке и напоминала нераскрывшийся бутон на коротком стебле. Юноша наклонился и подобрал ее. Интересно, детеныш камнежорки намеренно придал камню такую форму? Полюбовавшись на поделку, Олаф опустил ее в карман куртки. Пройдя еще немного вперед, и не заметив признаков опасности, молодой человек решил вернуться назад.
– Здесь вполне безопасно, - громко возвестил для девушки, но осветив факелом место стоянки, увидел, что Летта Валенса уже крепко спит, укрывшись своим плащом, и замолчал.
Она не проснулась от его голоса. Сон её был безмятежен и светел. В запахе Летты проскальзывали нотки карамели, как ночные бабочки взвивались вверх и растворялись в ночи. Хотелось присесть рядом, прикрыть глаза и представлять миры, в каких может витать фантазия путешественницы. Сон - подарок Мракнесущего? Олаф с улыбкой покосился в сторону попутчицы.
Перед тем, как затушить факел, юноша обнаружил на каменном выступе заботливо накрытый чистой салфеткой нехитрый ужин. Что ж, он был весьма кстати. Живот тоскливо заурчал.
– Спасибо, - впиваясь зубами в печенье, шепнул Олаф и подоткнул плотнее плащ на девушке, положив рядом с ней камнежоркину поделку.
День четвертый. Сумеречная песня.
Олаф специально лег так, чтобы проснуться с первыми лучами солнца. Но его спутница все - равно встала раньше. Когда юноша открыл глаза, еще под впечатлением сна, Летта уже сидела причесанная и готовая в дорогу. На ее лице поблескивали подсыхающие капли воды.
– Там в глубине пещеры - ручей, - махнула рукой девушка.
– Можно умыться.
– Странно, я ничего не заметил, - удивился молодой человек.
Она только пожала плечами.
Олаф поднялся и по полумраку повторил свою ночную дорогу. Миновав место, где нашел каменную поделку, остановился и прислушался. Впереди едва слышалось журчание. Видимо, ночной писк детенышей камнежорки, которые помалкивали теперь, перебивал песню ручья. Юноша продолжил путь, и через сотню шагов обнаружил место, указанное Леттой. Никаких нарисованных знаков рядом не обнаружилось. Вода была чистой и ледяной. Олаф присел на корточки и с удовольствием вымыл лицо и шею, прополоскал рот. Зубы моментально заломило от холода, как и руки. Это ощущение прогнало остатки сна.
А снилось Олафу что-то страшное. Оно надвигалось все ближе и ближе. Чувствуя его ужас, испускало струи радости и счастья. Нельзя было сказать, живое это существо, или имеет под собой другую субстанцию. Сон тянулся целую ночь, едва заканчиваясь, начинался заново, в новых вариациях, и довлел даже после пробуждения. Возможно, это просто таким образом сказались не самые лучшие впечатления предыдущего дня.
– День зажегся, ночь за порог, сон за ним, - не задумываясь пробормотал юноша, в памяти как-то само собой всплыли слова старой няньки, которые она проговаривала, когда он или брат просыпались с плачем.
Опустив руку под воду последний раз и с наслаждением проведя по лицу, оставляя на коже влажный след, Олаф поднялся на ноги.
И от неожиданности чуть не свалился в ручей: прямо на него смотрела огромная камнежорка. Безволосая, круглая морда высунулась из отверстия в стене, и выглядела так, словно терпеливо ожидала, пока ее заметят, если это применимо к существу животного мира. Круглые желтые глаза светились в полумраке, потом начали гаснуть. Камнежорка рыкнула, не с целью напугать, а словно высказывая какие-то свои непонятные эмоции или мысли, а потом открыла большую пасть с несколькими рядами прочных зубов и вывалила серый липкий язык. На кончике его, чудом не падая, подрагивал идеально круглый шарик из какого-то прозрачного материала. Кажется, зверь хотел, чтобы Олаф взял его. Юноша принял нечаянный дар, стараясь не коснуться пальцами камнежорки. Она снова рыкнула, на сей раз тоном выше, и скрылась в своем отверстии.
Молодой человек недоуменно покатал на ладони шарик, потом опустил его в карман и вернулся к Летте.
– Вы никого не встретили, пока умывались?
– Нет, а должна была?
– девушка приподняла бесцветные брови.
Олаф пожал плечами, предпочтя не рассказывать про свою встречу с камнежоркой. Летта запахла удивлением, но ничего уточнять не стала.
– Спасибо за ужин, - поблагодарил юноша.
– А вам за каменный цветок. Я и не знала, что такие бывают, - девушка улыбнулась, а потом спросила без перехода, не давая пояснить, откуда именно взялся подарок:
– Сколько нам еще идти до Темьгорода?
– Впереди Облачный путь и Лесная Заманница, - уклончиво ответил Олаф.
– Красивые названия, - оценила Летта.
– Да, - согласился сдержанно.
– Красивые. Но Облачный путь - это веревочная дорога над пропастью. А через Лесную Заманницу проходит официальный тракт весьма сомнительных дельцов. Можно сказать, что весь наш предыдущий путь по сравнению с предстоящим - это просто детская прогулка.
Она не испугалась. Только придирчиво осмотрела свои башмаки, довольно хорошие, добротные, но как подозревал Олаф, малопригодные для нежных девичьих ступней. Догадка его подтвердилась, когда Летта решила перешнуроваться. Сквозь чулки пузырились мозоли и проступала кровь.