Попытка возврата. Тетралогия
Шрифт:
— Если такую штуку в количестве двухсот литров плеснуть на немцев, пусть даже с вышибающим зарядом в качестве зажигания, то квадратов сто пятьдесят — двести гладенькой и стерилизованной почвы обеспечено. А если туда ещё добавить магния и какой-нибудь неорганический окислитель, то кружка этого — я показал на почерневшую стенку — танк прожжёт. Даже твой связной кукурузник будет таким страшным оружием, что немцы, только его треск ночью услышав, будут бежать из окопов и блиндажей, теряя подштанники. Потому как ни один блиндаж от напалма не защитит.
Летун был поражён. Летун был впечатлён. Летун был готов к немедленным действиям.
— Ну конечно — товарищ Лисов! А я всё думаю, что за знакомый разведчик у моего комполка организовался? Это вас что — сегодняшний вечер на такую идею натолкнул?
— Почти. Точнее говоря, так точно — именно он!
Мне было неудобно за вчерашнее, поэтому постарался быстренько свернуть разговор в нужное русло. Взяв полковника под ручку, подвёл к многострадальному сараю и продемонстрировал действие ещё одной бутылки. Он тоже офигел от увиденного. После чего решили как можно скорее опробовать всю оставшуюся бочку в деле, расфасовав смесь по ёмкостям литров в пятьдесят. Полковник ходил, радостно потирая руки и приговаривая:
— Если погода позволит, то сегодня в ночь устроим румынам фейерверк! Наши ЛаГГи, конечно, с этой раскисшей каши не взлетят, а вот У-2 вполне поднимется…
Но я так и не дождался знаменательного вылета грозного кукурузника. Колычев по рации, что стояла у лётчиков, вызвал меня в расположение. После Иван Петровича я опять зашёл к вечно дрыхнущему Гусеву. Медсестра сказала, что Серёга просыпался и, узнав, кто к нему приходил, так расчувствовался, что у него поднялась температура. Так что снова не получилось пообщаться с другом. А наутро приехал Герасимов. Блестя глазами, он возбуждённо рассказывал, как лично ночью скинул на румынские расположения все ёмкости.
— Ты представляешь, за мной было просто море огня. А крики их даже с высоты слышал. На У-2 при планировании мотор почти не гудит, поэтому вопли снизу до сих пор в ушах стоят. — Майор передёрнулся и продолжил: — Сейчас двое наших умельцев твою смесь начали заготавливать в больших количествах. Как там ты её называл? Попан?
— Напалм. И если его в заводских условиях делать, с добавкой ещё кое-каких веществ, то эффект будет гораздо круче!
— Куда уж круче!
Лётчик покачал головой и, попрощавшись, пошёл докладываться своему начальству о ночном погроме. Эк его впечатлило. Да, наверное, любого бы впечатлило не меньше. Ну, теперь держись, немчура! Как клопов выжигать будем. Одно только расстраивало, напалм был так прост в изготовлении, что фрицы максимум месяца через два будут знать состав смеси. Потом уже нам придётся солоно. Значит, надо как можно быстрее и на всю катушку использовать эффект внезапности. Причём, наверное, поливать огнём не пехтуру, хоть это было бы и логично, а постараться уничтожить как можно больше вражеских самолётов на аэродромах. Потери, конечно, у нас будут страшные, но появится шанс лишить немцев господства в воздухе. Тогда они напалм пусть хоть вручную из клизмы плещут на нашу пехоту — большие потери в самолётах компенсировать быстро не получится. Написав очередную докладную записку, я пошёл к Колычеву. А тот уже собирался
— Ну, здравствуй, орелик…
Блин! На этот раз что не слава богу? Я такие улыбочки знаю, сейчас за что-нибудь втык давать будет. Хотя за последний день косяков за мной явно никаких не прослеживается. Командир же, подойдя вплотную, аккуратно поправил мне воротник, а потом, ухватив за шиворот, начал трясти как грушу, приговаривая:
— До каких пор? Я спрашиваю, до каких пор я о твоих похождениях буду узнавать последним?! Я тебе командир или так — погулять вышел?
— Командир, товарищ полковник!
Осторожно отцепившись от буйствующего начальства, задал встречный вопрос:
— А что случилось-то? И если вы о том, что ночью с генеральской эмки свистнули ящик сгущёнки, то сразу говорю — это не я. Да и ящик на благое дело пошёл, в детский дом, что сейчас в школе расположился. Но всё равно — это не я.
Похоже, удалось сбить Колычева с панталыку. Запал у него вроде кончился, и он теперь судорожно пытается сообразить, о чём это я вообще говорю.
— Какой детский дом, какая сгущёнка? Ты мне мозги не канифоль! Отвечай — вчера к лётчикам ездил?
Во вопросики подкидывает… Сам же меня вчера у летунов по рации нашёл, а сегодня что, уже забыл? Или это риторический вопрос?
— Так точно!
— И что ты там сотворил опять? Что это за напал?
— Напалм, — автоматически поправил я.
— Да хоть запал! Почему всё мимо меня прошло? Ты хоть понимаешь, дурья твоя башка, что мне пришлось с утра пораньше к ним конвойную роту посылать?
Эээ… я завис…
— Конвойников-то зачем?
— И не только конвойников, там ещё и контрразведчики теперь всех шерстят. Ты понимаешь — всех! Всех, кто мог видеть, из чего и как приготавливается твоя дьявольская смесь, я приказал изолировать. А видела это целая толпа народу. Это же почти весь истребительный полк по моему приказу теперь сидит у себя в расположении и готовится к отправке в глубокий тыл. Одна надежда, что там их немецкая разведка не найдёт. Ты хоть понимаешь, что значит такое слово «секретность»?
Вот, блин, попал… Про это я и не подумал. То есть подумал, но уже позже, когда всё произошло… Ни фига себе, целый полк. Мне стало не по себе, и я спросил:
— И как же теперь быть? Ещё пару дней такая погода простоит, а потом ведь ясно будет, высохнет всё. Как же мы без авиации?
— Раньше надо было думать!
Полковник наконец сел за стол и закурил. Несколько секунд глядел на меня сквозь клубы дыма, а потом буркнул:
— Садись, чего стоишь.
Усевшись, я достал из планшетки докладную и положил её перед командиром.
— Что это?
— Здесь указан состав смеси и ингредиенты для её улучшения при производстве в заводских условиях. А то, что я сейчас сделал из подручных средств, — детский сад получился по сравнению с тем, что должно быть. Ну и ещё кое-какие мысли…
— А раньше?! Раньше ты не мог мне всё это показать?
Колычев опять начал заводиться. Тут уж и я не выдержал:
— Да я сам такого эффекта не ожидал! Иван Петрович, я ведь просто попробовать хотел, а потом уже вам докладывать! А про секретность и не подумал даже, в запале.