Попытка возврата. Тетралогия
Шрифт:
Я же, за пару минут раздав ЦУ оставшимся, приготовил гранаты и парашютную стропу, которую таскал с собой. Была у меня одна мысль. Когда ходил к морпехам, там один ас гранаты с ремня швырял, как из пращи. Брал лимонку, вкладывал в ремень, выдёргивал кольцо, так чтобы рычаг был ремнём прижат и размотав её над головой, мог запулить подарок в амбразуру дота, метров с сорока. Я тогда так восхитился, что несколько дней развлекался старинной забавой, под руководством земноводного учителя. Правда, в целях соблюдения техники безопасности, по совету гуру, метал камни. И очень правильно сделал, потому как поначалу мог гарантировать только полную тайну полёта булыжника. Он летел вверх, в сторону, и один раз даже назад, выбив стекло в стоящем метрах в тридцати грузовом ЗиСе. Водила с воплями прибежал разбираться, но, увидев моё звание, ушёл, ворча о долбанутых командирах, которым нечем больше заняться. Потом начал кидать гранаты без запала. Ну и под конец перевёл несколько РГ-42 без дополнительной металлической рубашки. Меткость, конечно, у меня была фиговая, в амбразуру точно бы не попал, но зато запуливал её метров на сто в нужном направлении. С немецкими гранатами такой фокус не прокатывал — у них был тёрочный запал. А вот с нашими РГ и Ф-1 можно было поработать
Минут за пять успел проползти метров сто. И тут вспыхнула стрельба. Немцы, видно, поняли, что больше никого не будет, и четверо русских, это всё, что можно поймать. Не знаю, что именно там произошло, но первым заработал ППД. Потом вразнобой захлопали винтовки, наши и немецкие, на них накладывались деловитые перестуки автоматов. А после вступил в работу MG. Почти не скрываясь, рванул по кустам поближе. Скорость развил — чемпион мира не угонится. Юрка ушёл ещё левее — обходя холм и стараясь зайти с тыла. Пока он был ещё достаточно далеко, я приготовился использовать свою карманную артиллерию. Как мог, выровнял дыхание и, осторожно вложив гранату в стропу, выдернул кольцо. Ну, не подведи, железяка! Первая лимонка с фырчаньем ушла к вершине. Бабах! Рванула чуть в стороне от места, куда целил, но это всё равно. У неё радиус сплошного поражения — метров восемь. Тем более что ахнула ещё в воздухе. Пока высматривал место второго броска, руки уже раскручивали стропу со следующим гостинцем. Бабах! Хотя по документам у этого типа гранат радиус разлёта осколков двести метров, но я даже не пригибался. На собственном опыте уже убедился, что верить надо только своим глазам, а бумага всё стерпит. Реально лимонка опасна метрах на тридцати-пятидесяти, а дальше осколок если и попадёт в бушлат, то в вате и застрянет, не причинив вреда. Бабах!.. Бабах! Всё — гранаты кончились, да и Стриж уже должен быть на подходе. А теперь — вперёд! Пока, пыхтя, взбегал на холм, Юрка уже вовсю с кем-то воевал. Да и справа шла заполошная стрельба. Пулемёт у фрицев, правда, заткнулся после второго взрыва моей гранаты и больше не возникал. Выскочив почти на вершину, в упор саданул очередью по напряжённой камуфлированной спине немца с автоматом, который было прижал Юрку. Потом, присев на колено, огляделся. Наш курган, выходит, уже чистый? С той стороны распадка раздалась ещё одна очередь и на большом камне я увидел фигуру старшины, который махал мне автоматом. Неужели и они всех порубили? Вот так дела… А говорили — егеря, егеря…
Похоже, фрицы думали, хоть кого-то из разведчиков захватить живыми, вот и протянули момент. А когда поняли, что дело швах, — стало уже поздно. Когда мы соединились, то выяснилось, что немцев на высотках было восемь человек. А девятый торчал возле машины, стоящей за холмами. Его-то Бакулин и снял первым. Когда он дотопал до нашего авангарда, то за минуту объяснил мужикам ситуацию. После чего, отойдя за деревце, разведчики спрыгнули в очень кстати подвернувшуюся промоину, которая была хорошо замаскирована какими-то колючими сухими кустами. А потом рванули во весь дух, рассчитывая, что фрицы их хоть на несколько секунд потеряют из вида. Так и получилось. Мужики, выскочив из промоины, двинули вверх, а старшина побежал дальше, думая обойти холм с тыла. Здесь и увидел одиночного немца и замаскированную машину. Особо не раздумывая, дал в него очередью. Тут всё и завертелось. Вообще фрицы, похоже, ждали гостей несколько правее, там, где узкой полоской тянулись деревья. А когда засекли нас в распадке, было уже поздно перегруппировываться — могли себя демаскировать. Ну и, конечно, мой фокус с пращой, который заставил пулемёт заткнуться. Этот пулемёт, не оборви я его работу, всех бы положил на раз. Да и ещё пару сильно покоцанных осколками трупов можно записать на мой счёт. А Петелин — вообще супер. У немцев, что были справа, присутствовал свой снайпер — так он его вторым выстрелом снял. И всё равно мы потеряли двоих. Бориса Ривкина и Серёгу Амбарцумяна. Бориса достал снайпер, а Серого снял пулемётчик, когда он гранату собирался кинуть. И Бакулина в руку зацепило. Правда, очень утешало то, что рации у немчуры не было. Так что у нас есть фора и машина. Забрав своих убитых, пулемёт и двух дохлых фрицев, загрузились в грузовик. Жмуриков немецких я решил забрать просто так — пусть потом те, кто придёт, гадают — что с ними случилось и куда они делись.
— Ну что, командир, на север, подальше отсюда? — спросил свежеперевязанный Игорь.
— Да нет. От нас этого и ждут. А теперь мы на транспорте, так что двинем на юго-запад, где высаживались. Такого нахальства немцы не предполагают. А у нас будет ночь и завтрашнее утро. Если за это время никого не найдём, будем уходить на северо-запад, в сторону Скворцово. Может, там повезёт.
Отъехав километров на десять от места боя, остановились и похоронили наших ребят. Потом я и старшина, как сидящие в кабине, напялили на себя комбезы немецких жмуриков, которых позже скинули в большой овраг, проходящий метрах в ста от дороги.
А уже под утро наконец повезло. В серой предрассветной мгле увидели легковушку, сворачивающую с большой дороги на наш просёлок. Без затей её подрезал, выскочил из кабины, ругаясь по-немецки, и подбежал к водительской дверце. Шофёр, похоже, обалдел от такого нахальства — мало того, что я нарушил ПДД, ещё и ругаюсь, поэтому даже не брыкался, когда рывком вытряхнул его на дорогу. А в салоне «Опеля» было лепо… Рядом с водилой сидел оберштурмфюрер. Старший лейтенант по-нашему. А на заднем сиденье, в жопу пьяные, полулежали гауптман и толстый мужик в лётной форме, звания которого было не разглядеть. Эсэсман тоже трезвостью не отличался. Вообще, из нутра машины разило, как из винной бочки. Бакулин со своей стороны выдернул обера, даже раненая рука ему не помешала, а я, свернув головёнку шофёру и открыв заднюю дверцу, в два замаха погрузил алкашей в нездоровый сон. Игорь то же самое проделал со своим. Потом закинули живых в кузов, а водилу в легковушку, за руль которой уселся Кубенко. Он единственный, кроме меня, мог управлять машиной, и наша мелкая колонна, уже не особо разбирая дороги, взяла курс строго на север. Когда совсем рассвело, нашли во чистом поле замечательный овраг. Дорог рядом не было, поэтому, подыскав подходящий съезд, загнали в него машины и, по возможности закидав их чахлыми кустами, остановились на днёвку.
После обеда, когда языки очухались и протрезвели, начал потрошить пленных. Эсэсман оказался из какого-то охранного подразделения — замом ротного. Мелкий гауптман — танкистом, аж из Африки. А вот толстый мужик-майор был начальником штаба того самого лётного полка, который очень хорошо смог замаскироваться. Вот и повезло наконец, а то я начал уже сомневаться. Привык, понимаешь, что у меня здесь всё с полпинка получается, расслабился и поэтому вчерашний и позавчерашний облом всё-таки сильно выбил из колеи.
Проскочив в допросе пленных по верхам, начал заниматься ими всерьёз. Первым был эсэсовец. Колол его жёстко. Очень жёстко. Аж самого воротило. С одной стороны, ну что такого особенного может знать обычный ротный или, в данном случае, его зам? Даже если и принадлежит к элитным войскам. А с другой стороны, мне надо было произвести впечатление на лётного майора. Уж он-то многое знает. Или видел. Или слышал, поэтому сильно портить его шкурку было не с руки. Оставался ещё танкист — но он какой-то совсем мутный. Говорит, что из Африки в отпуск к брату-лётчику сюда приехал. Тоже мне, нашёл Гавайи, отпускник хренов. В общем, когда я только начал потрошить оберштурмбанфюрера, он ещё огрызался и пытался гордо молчать. Ну, и ругался, само собой. Только через десять минут эсэсман уже визжал и кололся. Как я и предполагал, знал он немного, но и это было неплохо. Во всяком случае, о подходе к немцам тяжёлого артдивизиона и почти целой пехотной дивизии из резерва нашим было неизвестно. А потом ещё немного надавил на чёрного, и он кончился. Задёргался весь, пустил пену изо рта и сдох. Зато майор впечатлился, по самое не могу. Он сидел далеко и не мог слышать нашего разговора, но всё прекрасно видел. Поэтому, когда занялся им, он был готов к безоговорочному сотрудничеству. Выдал всё, что знал. И место расположения секретного аэродрома в том числе. Подтвердил о приходе резервов. От себя даже добавил, что по слухам, на помощь к Манштейну с севера резво идёт танковая дивизия. Назвал известные ему места узлов обороны. Ну да я и сам знал, что немцы уцепились за шверпункты на линии Симферополь — Джанкой — Перекоп. Майор также сдал место и время удара, при выходе из окружения 46-й дивизии, которая ещё трепыхалась в районе Старого Крыма. Он об этом знал, потому что их полк должен был поддерживать этот прорыв. А самое главное, оказывается, фон Левински скрытно заполучил себе аж два танковых полка, и теперь немцы желают показать нам мать Кузьмы, ударив с севера и с юга танковыми клиньями. Причём основной состав этих полков не беспонтовые Pz.II, а вполне грозные тройки и четвёрки. Вот, оказывается, что они тут помимо аэродрома прятали… Ай, как нехорошо получается. И времени — всего четыре дня осталось. Убрав трусоватого майора в сторонку, собрал остальных разведчиков и на карте показал, что именно выпытал у языков. Это я на всякий случай. Мало ли что по пути приключится. А так — данные знают все. Выезжать решили в ночь, поэтому, опять оставив наблюдателя, народ завалился отдыхать. Радиста озадачил — сразу после побудки надо готовить станцию. Перед отъездом всю полученную информацию зашлю Колычеву. Прямо сейчас было стремно — пеленгаторы не дремлют, а бегать по ровной, как стол, степи больше не хотелось. Да и ребятам поспать не мешает. А так — после выхода в эфир тут же по машинам и ходу! Несколько минут посмотрел на раскладывающего свои причиндалы радиста и занялся гауптманом.
Он ещё десять дней назад геройствовал в Африке — англичан плевками гонял, а сюда, как уже говорил, приехал в отпуск. Тут у него брат-лётчик. Только вот братана на прошлой неделе подранили конкретно и его эвакуировали в тыл. Так что танкист обломался. Зато командование полка, где его брат служил, встретило африканского героя хорошо. Устроило ему экскурсию по здешним злачным места. Вот и докатались…
А потом фриц неожиданно перешёл на русский. Он говорил с небольшим прикольным акцентом, но вполне понятно. Как наши прибалты, когда они ещё из Союза вовсю соки давили и были братьями навек. Ого, какой вражина образованный попался! Мне встречались немцы, которые по-русски могли через пень-колоду общаться, но такого продвинутого вижу в первый раз. То, что он не с Восточного фронта, было заметно ещё до того, как я в его документы вник. Уж очень круглые глаза были у фашистика. Хотя, как позже выяснилось, в партии он не состоял. Ему — потомку королевского рода — членство в партии, как выяснилось в процессе разговора, было в падлу.
— Так ты у нас из Гогенцорлен… Гогентоллерн… блин!
— Нет, я из рода Гогенштауфенов. Тоже королевский род, правда, Гогенцоллерны были более известны.
— Ну и флаг тебе в руки. По мне так хоть из Пинчер-Карликовских всё равно, ты уже труп. Как говорится, кто с мечом к нам придёт, тому дубиной голову и проломим.
Я сознательно пугал мелкого гауптмана, но он не повёлся. Только вскинул подбородок и сказал, что, мол, не привыкать. Целая куча его предков тоже полегла на поле битвы.
— Ну, до поля битвы тут далеко, а тебя как барана — просто финкой по горлу и в овраге оставим.
Фриц побледнел, но философски заметил, что если бы он выбирал способ убийства, то выбрал бы, без сомнения, пулю, но чего можно ждать от унтерменша, поэтому и финка сойдёт. Вот тут у нас разговор и соскочил на расово неполноценных, евреев и прочих недочеловеков. Потом трепались о политике. Гельмут был приверженцем Бисмарка и считал, что фюрер слегка ошибся, сунувшись на Восток, но во всех других случаях его гения не отрицал. Рассказал, как они там в Африке воюют. C перерывами на завтрак, обед, ужин и дневную сиесту. Блин! У них там не война, а чёрт те что! Сначала долго гоняются друг за другом, а потом, если не настало время дневного отдыха, вступают в радостную перестрелку. И силы в этой Ливийской войне участвовали — просто смешные. Меньше, чем у нас в Крыму, войск задействовано. Они там, наверное, всех противников в лицо знают. Гауптман ещё рассказал вообще фантастическую, с моей точки зрения, историю. Как он со своим отрядом захватил небольшую английскую колонну в два грузовика и джип. Так вот, с командиром этой колонны у них нашлись какие-то общие знакомые, и Гельмут англичан отпустил, забрав только грузовики и отдав им джип, чтобы джентльмены не перегрелись в пути. Вот суки! А как эти англичане в моё время всё перевернули! У них же в учебниках истории так и говорится, что захват Тобрука, этого замшелого фунфыря, среди бескрайней пустыни, и был коренным переломным моментом во Второй мировой войне. Поубивал бы…