Порочная луна
Шрифт:
— Черт, — рычу я, сильнее запуская пальцы в ее волосы, пока она вводит меня в себя до самого горла.
Я слишком большой для нее, чтобы выдержать все это, но она по-прежнему сжимает основание, согласовывая свои движения с каждым движением головы, так что ее кулак служит продолжением рта. Это чертовски круто, но я не могу полностью расслабиться и наслаждаться этим. Не тогда, когда я знаю, что она что-то замышляет.
Конечно же, краем глаза я улавливаю движение ее свободной руки, когда она лукаво тянется вниз, чтобы поправить джинсы, сбившиеся вокруг моих лодыжек.
Да, я запомнил, как она смотрела,
Держу пари, она считает себя умной. Жаль, что я видел ее маленькую хитрую игру за милю, и то, что мой член намок во время игры в нее, — это просто дополнительный бонус. Какой бы план она ни придумала, он все равно не сработал бы — даже если бы ей удалось выбраться из этой камеры, ей пришлось бы бороться с кодовым замком наверху лестницы. Затем дом, полный охотников, специально обученных уничтожать ее вид. У девушки не было бы ни единого шанса.
В каком-то смысле я действительно защищаю ее, держа взаперти. Я — единственное, что стоит между ней и кровожадными солдатами наверху, которые все еще считают, что им причитается фунт мяса за резню в полнолуние. Мне еще предстоит совершить свою месть, но, возможно, каким-то извращенным образом я совершаю это прямо сейчас. Я поставил врага на колени. Ее рот набит моим членом, и я использую ее тело, чтобы получить собственное удовольствие. Я унижал ее, угрожал ей, запер ее в клетке.… и все же где-то на этом пути мой план мести принял неожиданный оборот. Потому что все это просто заставляет меня сомневаться в собственных убеждениях и чувствовать себя еще более опустошенным.
Это единственное, что заставляет меня чувствовать себя живым. Наши усилия, садистская игра в кошки-мышки. Хищник и жертва.
Луна начинает быстрее двигаться вверх-вниз, чавкая, посасывая и принимая меня глубже, как будто ей действительно нравится это. Ощущения отличные, но это очевидная тактика отвлечения. В то же время ее пальцы царапают ткань моих джинсов, чтобы найти карман в поисках ключей к своей свободе.
Крепче сжимая ее волосы, я резко откидываю ее голову назад, ее губы с громким хлопком отпускают мой кончик, а ее широко раскрытые глаза поднимаются, чтобы встретиться с моими. Я поднимаю другую руку над ее головой, чтобы насмешливо помахать ключами прямо перед ее лицом.
— Хорошая попытка, — невозмутимо говорю я, сжимая в кулаке ключи и грубо отпускаю ее волосы. Ее блестящие, припухшие губы кривятся в хмурой гримасе, и вместо этого я хватаю ее за руку, поднимаю, заставляя встать, и занимаю ее место.
— Гребаный мудак, — выплевывает она, бросая на меня кинжальный взгляд, когда я притягиваю ее ближе, мой стояк упирается ей в бедро.
На секунду я клянусь, что вижу золотистый отблеск в ее радужках, но я не могу быть уверен, потому что в то же время острая боль пронзает мой череп. Хотя я перестал пить, эта чертова головная боль не проходит. Я борюсь с морщинами, стискивая зубы, когда пульсация в моем мозгу медленно начинает
— Повернись и положи руки на стену, — бормочу я.
Она фыркает от смеха, прижимая ладонь к моей груди, пытаясь оттолкнуть меня. Жаль, что она не может сдвинуть меня ни на гребаный дюйм.
— Ты действительно думаешь, что я позволю тебе трахнуть меня сейчас? — Луна усмехается.
Я наклоняюсь, сближая наши лица, пока наши губы не оказываются на расстоянии шепота.
— Не делай вид, что тебе это не нравится.
— Фу! — фыркает она, снова толкая меня, и на этот раз я отпускаю ее.
Отступая на шаг, я киваю на бетонную стену рядом с ее кроватью.
— Покажи мне.
Она морщит нос, глаза сузились.
— Что?
Я обхватываю рукой свой член, рассеянно поглаживая его, и смотрю ей в глаза.
— Иди, положи руки на стену, спусти трусики и наклонись. Покажи мне, какая ты влажная для этого члена, бестия.
Ее губы приоткрываются в негромком вздохе, на щеках появляется прелестный румянец. Однако, какой бы упрямой она ни была, она не может отрицать то, чего действительно хочет, так же, как и я. Кажется, мы оба рабы своих импульсов, безнадежно запутавшиеся в этой паутине запретного желания.
Я вижу это в ее глазах в тот момент, когда она решает сдаться. Они все еще пылают вызовом, даже когда она разворачивается на каблуках и важно подходит к стене в конце койки, высоко держа голову, как будто это она здесь командует. В некотором смысле, так оно и есть. Может, она и моя пленница, но она не невинная жертва. Она змея с яблоком, искушающая меня откусить кусочек. Она заманила меня сюда этим маленьким шоу перед камерой, и теперь только у нее есть власть нажать на газ или нажать на тормоза, независимо от того, пойдет ли это дальше.
Она жмет на газ, спуская трусики с бедер и шлепая руками по бетону. Изгибаясь в талии, она выгибает спину и раздвигает бедра, открывая мне идеальный вид на ее прелестную киску сзади. И она чертовски блестит.
Я хихикаю про себя от самодовольного удовлетворения, сокращая расстояние между нами, все еще сжимая свой твердый член.
— Так я и думал, — бормочу я, подходя к ней сзади и хватая ее за бедро той же рукой, в которой держу ключи от камеры.
Что-то подсказывает мне, что ей понравится небольшой укол боли, который исходит от металла, впивающегося в ее плоть, когда я трахаю ее; горькое напоминание о том, насколько близка на самом деле ее свобода, хотя все еще просто вне досягаемости. Это чертовски поэтично, если хотите знать мое мнение.
Все еще сжимая свой толстый ствол другой рукой, я провожу головкой между ее скользких складочек, смазывая кончик ее возбуждением.
— Так чертовски отчаянно нуждаешься в члене, не так ли, Луна?
Она поворачивает голову набок, чтобы бросить на меня пронзительный взгляд через плечо.
— Просто заткнись и всунь это в меня.
Резко взмахнув бедрами, я погружаюсь глубоко в ее совершенное влагалище, издавая низкий стон, когда ее тугое тепло окутывает меня. Звук, срывающийся с ее собственных губ, прямо-таки порнографический, и у меня даже нет шанса подумать о том, чтобы быть с ней помягче, когда она использует стену как рычаг давления и толкается в меня, ее жадная киска поглощает каждый дюйм.