Порочная жизнь настоящего героя
Шрифт:
К несчастью, напомнила Кори себе, у Дэниела были все недостатки самых худших лондонских джентльменов, городских пижонов, денди и повес: вино, женщины и безответственность. Какая разница, что люди рассчитывают на тебя?
Так что она плакала в своей постели, наедине с отчаянием и разочарованием, и болью от потери того, чего у нее никогда не было.
Боль и снова боль. Она накатывала на Дэниела волнами, от груди к черепу, а затем к шее и руке, и во все остальные месте, куда его пнули или ударили, или чем он ударился о падающий ящик. И эта женщина полагает, что он сможет отправиться с утра на прогулку верхом? Она думает, что он сделан из мрамора и никогда не страдает от головной боли? Сейчас у него голова просто раскалывается, болит так
Дэниел не жалел, что отказался от сонных порошков, предложенных матушкой. Он видел достаточно бедняг, пристрастившихся к этой дряни. А сожалел он о том, что не попросил лимонада, или немного льда для ободранных костяшек пальцев, или прохладный компресс на голову… и чтобы его положила нежная, мягкая рука, а не тяжелый кулак Довиля. Но при этом и не рука его матери.
Дэниел подумывал о том, не потянуть ли ему за сонетку, но слуги уже уснули, и он не видел причины беспокоить их, только не тогда, когда его собственная глупость завела его в ловушку. Он решил было самостоятельно спуститься в кухню. Немного сыра и кусок говядины заставят его чувствовать себя немного лучше, если запивать их лимонадом для смягчения пересохшего горла, но ноющие мускулы запротестовали против идеи встать с кровати. И что, если кто-то увидит, как он слоняется по дому, словно пропитавшийся ромом моряк?
Он должен подняться утром – нет, на рассвете, – и проскакать энергичным галопом по парку, только чтобы продемонстрировать этой женщине, что не является пьяным распутником и не томится по ее компании. Затем молодой человек испугался, что его голова расколется с первым же шагом Гидеона, а то, что осталось от его мозгов, вывалится наружу. Дьявол, она может даже засмеяться от такого зрелища.
Дэниел мог все еще видеть это выражение на ее лице, когда Кори переступала через него. Она не поверила в то, что он не пьян, или что он не затевал драку с Бэбкоком и не получил от этого удовольствие. Что ж, может быть, он и испытал удовлетворение, увидев, как у этого типа хлынула из носа кровь, но кто сможет винить его за это после засады в переулке? Мисс Корисанда Эббот сможет обвинить его, вот кто. Она ни на мгновение не поверила, что он тщательно придумывал самый лучший способ уладить дело с этим мошенником, не прибегая к насилию. Кровавая драка была делом рук Джереми, но она не захотела принять этого.
К тому же она не считала, что у него есть какое-то право вести дела с ее поклонниками. Отлично, он позволит каждому охотнику за приданым в Лондоне падать перед ней на колени. Он даст разрешение каждому распутнику спокойно соблазнять ее. И скатертью дорога той ответственности, о которой он никогда не просил и которой никогда не хотел. В самом деле, ему следовало позволить Бэбкоку попросить ее руки. Они смогли бы вместе отплыть в Вест-Индию, а ему было бы все равно.
Но самое худшее заключалось в том, что ему не было все равно. Дэниел хотел нравиться ей. Он признался самому себе, лежа в темноте и мучаясь от боли, что все его усилия выглядеть и поступать как джентльмен – вся эта культурная болтовня, уроки танцев, упражнения и наряды – все было для нее. О, он убедил себя в том, что ведет себя как послушный долгу сын и брат, но на самом деле он пытался произвести впечатление на Кори. Сейчас он признавал это, когда уже стало слишком поздно.
Она была прекрасна, так прекрасна, что ему хотелось нарисовать с нее картину, чтобы сохранить у себя навсегда. На портрете она улыбалась бы, а он улыбался бы в ответ всякий раз, когда проходил мимо. Но ни одна картина не сможет запечатлеть ни ее вспыльчивую, замкнутую натуру, которая оттаивала, когда Кори расслаблялась, ни запах сирени, который оставался в его памяти.
И в его теле. Кори обладала всеми нужными округлостями, как раз в нужных местах. Даже одна мысль о ее платьях, таких аппетитно открытых спереди, таких соблазнительно облегающих сзади, заставляла его пожалеть о том, что он отказался провести ночь с одной из девушек в «Макканз». Так что из того, что несколько лет назад юная Кори отдалась этому червяку Снеллингу? Ни одна женщина не идеальна. Дьявол, он был последним мужчиной на земле,
Да, она леди, с небольшим пятном на репутации. Что ж, у него и у самого есть несколько таких пятен.
Но Кори ненавидит его, и, черт побери, он ничего не сможет с этим поделать. Взрослый, уверенный в себе мужчина, настоящий британский джентльмен, не станет плакать из-за этого.
Он не стоит того, чтобы из-за него плакать. Кори мысленно одернула себя и выбралась из кровати. Она подложила больше угля в огонь и нашла теплую шерстяную шаль. Она поразмыслила над тем, чтобы принести себе горячего чая, чтобы согреться. Затем девушка подумала, не зайти ли ей к Дэниелу и не узнать, нужно ли ему что-нибудь. Это будет всего лишь жест вежливости.
Что, если у него открылась рана на голове и он истечет кровью до смерти? Или один из порезов воспалиться и у него начнется лихорадка? Она знала, что этот тупица отослал свою мать и камердинера спать, очевидно, из какого-то смехотворного стоицизма, что, по ее ощущению, являлось всего лишь неуместным проявлением мужской гордости. Вероятнее всего, Стамфилд разделял суждение своей любящей матушки о том, что он – какой-то полубог, непобедимый герой. Но он им не был.
Значит, он останется без ухода и, вероятно, будет слишком слаб, чтобы потянуть за сонетку, или слишком болен, чтобы позвать на помощь. Кроме того, его комната расположена в самом дальнем коридоре и никто не услышит его. Если она все равно идет на кухню, то может с таким же успехом спросить, не нужно ли ему что-нибудь. Несмотря на все его недостатки, Кори предположила, что намерения Дэниела были хорошими: спасти Кларенса, попытаться защитить ее и сестру от охотников за приданым и авантюристов. Самое меньшее, что она может сделать – это проверить, жив ли он. Она завязала шаль узлом и открыла дверь своей спальни так тихо, как это было возможно, чтобы никого не потревожить.
Дэниел не мог спать. Все это из-за женщины? Дьявол, нет. Просто ночная рубашка душила его, так же, как и все одеяла, которые матушка так туго подоткнула вокруг него. Кажется, она решила, что раненому мужчине нужен бушующий огонь в камине, целая гора покрывал и наглухо закрытые окна. Он привык к тому, чтобы спать голым под одним тонким одеялом, вдыхая свежий воздух. Как он может выздороветь, если взмок от пота?
Дэниел сбросил одеяла на пол, но ему все еще было слишком жарко в тисках отцовской ночной рубашки. Он попытался стащить проклятую тряпку, но пуговицы воротника были слишком маленькими, чтобы с ними могли справиться его распухшие пальцы, так что Дэниел просто разорвал одеяние спереди и отбросил в сторону. Он прикрыл задвижку в камине, а затем нашел, где Довиль оставил графин с водой и блюдо с миндальными бисквитами. Наверное, он все-таки слишком резко обошелся с этим парнем.
Он съел бисквиты, выпил воду, облегчился и, обнаженный, забрался обратно в постель, его ноющие мускулы протестовали от таких усилий. Дэниел лег на живот, чтобы защитить швы на затылке гудящей головы, и почувствовал себя намного лучше. Сейчас он сможет заснуть.
Он не станет думать о женщине, ни об одной женщине. Ни об одной женщине с каштановыми волосами. Ни об одной женщине с каштановыми волосами и прелестной грудью. Ни об одной груди с каштановыми волосами. Нет, это звучит как-то не так. Ни об одной женщине…
Стамфилд храпел. Кори занесла это в длинный список его недостатков. Она услышала его еще на середине коридора и вспомнила, как его сестра говорила, почему они поместили его так далеко от всех остальных жилых комнат. Что ж, если он так беспробудно спит, то она не станет беспокоить его и спрашивать, хочет ли он чаю или еще чего-нибудь. Она просто прикроет свечу и заглянет внутрь, чтобы узнать, не лежит ли он в луже крови. Дэниел говорил, что какая-то повариха зашила ему голову, но, в самом деле, он должен был пойти к хирургу, чтобы это было сделано правильно. Он должен был…